Ас-Салих Айюб ибн Мухаммад
| Ас-Салих II الملك الصالح نجم الدين ايوب | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1240 — 1249 | |||
| Предшественник: | аль-Адиль II | ||
| Преемник: | Туран-шах II | ||
| Вероисповедание: | ислам, суннитского толка | ||
| Рождение: | 5 ноября 1205 Каир | ||
| Смерть: | 22 ноября 1249 (44 года) Эль-Мансура | ||
| Род: | Айюбиды | ||
| Отец: | аль-Камиль | ||
| Супруга: | Шаджар ад-Дурр | ||
| Дети: | Туран-шах II | ||
Ас-Салих Наджм ад-Дин Айюб ибн Мухаммад (или Ас-Салих II, араб. الملك الصالح نجم الدين ايوب) (1205 — 1249) — восьмой султан из династии Аюбидов, правивший Египтом в 1240—1249 годах.
Содержание
Биография
Ранние годы
В 1221 году, в конце Пятого крестового похода, ас-Салих стал заложником, отправленным к крестоносцам как залог мирных намерений, в то время как Иоанн де Бриенн стал заложником его отца, султана аль-Камиля, пока Думьят не был возвращен Айюбидам. В 1232 году он получил в управление Хасанкейф в Джазире (ныне часть Турции), захваченный у артукидов. В 1234 году аль-Камиль послал его править Дамаском, отстранив от наследования из-за подозрений в том, что ас-Салих при помощи мамлюков составил против него заговор. Его дядя, ас-Салих Исмаил ибн-Ахмад, вскоре изгнал его из Дамаска, и ас-Салих бежал в Джазиру, где объединился с хорезмийцами.
В 1238 году аль-Камиль умер, оставив ас-Салиха своим наследником в Джазире, а другого своего сына, аль-Адиля II, правителем Египта [1]. В последовавших династических спорах ас-Салих взял под контроль Дамаск [2] в 1239 году и стал использовать его в качестве плацдарма для расширения своих владений. Он получил поддержку старых эмиров отца в Египте, которые обратились к нему, чтобы избавиться от аль-Адиля. В начале 1240 года, когда ас-Салих готовился к вторжению в Египет, ему сообщили, что его брат был захвачен собственными солдатами. Ас-Салих был приглашен в каир для вступления на трон [3]. В июне 1240 года ас-Салих триумфально въехал в Каир [3].
Восход мамлюков
После вступления на троне позиции ас-Салих были далеки от уверенных. Укрепление власти султана требовало лояльности кланов и других членов династии. В Египте эмиры сформировали фракцию Ashrafiyya с целью свергнуть ас-Салиха и заменить его ас-Салихом Исмаилом, который восстановил контроль над Дамаском после его ухода. Ас-Салих заперся в цитадели Каира и больше не мог доверять даже когда-то верным эмирам, которые привели его к власти. Отсутствие лояльных солдат привели его к тому, чтобы начать покупать большое количество рабов-кипчаков, которые были доступны в необычайно больших количествах после нашествия монголов в Центральную Азию. Вскоре рабы образовали ядро армии султана и стали известны как мамлюки [4]. Ас-Салих не первым из правителей Айюбидов использовал мамлюков, но он был первым, кто зависел от них так сильно [5]. Вместо простой вербовки небольшого числа мамлюков ас-Салих приобрел два полных корпуса, насчитывавших до 1000 человек [6]. Одна единица была известна как "Речной корпус", или Bahriyya, потому что их гарнизон располагался на острове Равда посреди Нила [5][6]. Второй, меньший корпус назывался Jamdārīyah и служил личной охраной султана [6]. Мамлюки в конечном итоге свергнут династию Айюбидов и возьмут власть в свои руки.
Война с другими Айюбидами и крестоносцами
Период 1240-1243 годов характеризовался в значительной степени сложными военными и дипломатическими маневрами с участием государства крестоносцев в Палестине, другими правителями династии Айюбидов в Сирии и хорезмийцами в Дияр-Мудар, которые ранее были союзниками ас-Салиха. Так же, как его бахриты-мамлюки были важны в обеспечении власти султана в Египте, хорезмийцы были полезны в обеспечении лояльности эмиров в соседних регионах. В 1244 году по приглашению ас-Салиха [7] хорезмийцы прошли через Сирию и Палестину и вступили в Иерусалим, который был передан Фридриху II, императору Священной Римской империи, султаном аль-Камилем в ходе шестого крестового похода. Позднее в том же году ас-Салих, снова в союзе с хорезмийцами, победил ас-Салиха Исмаила в Сирии, который находился в союзе с крестоносцами Иерусалимского королевства, в битве при Форбии. В 1245 году ас-Салих захватил Дамаск [8]. Однако ас-Салих не был в состоянии укрепиться в Дамаске [7]. В 1246 году он решил, что его хорезмийские союзники опасны и неуправляемы, поэтому обратился против них и разбил их рядом с Хомсом. Потерявшие лидеров хорезмийцы рассеялись по всей Сирии и Палестине [7]. Захват ас-Салихом Иерусалима привел к началу нового крестового похода в Европе, и Людовик IX принял крест [7]. Кампания проходила несколько лет, и в 1249 году Людовик вторгся в Египет и занял Дамиетту [9].
Смерть и наследие
Ас-Салих воевал с дядей в Сирии, когда получил новости о вторжении крестоносцев. Султан быстро вернулся в Египет и расположился станом в Эль-Мансуре, где он и умер в ноябре после того, как его нога была ампутирована в попытке спасти султана от гангрены. Ас-Салих не доверял своему наследнику, аль-Муаззаму Туран-шаху и держал его на безопасном расстоянии от Египта в Хасанкейфе [10]. Вдова ас-Салиха, Шаджар ад-Дурр, смогла скрыть его смерть, пока Туран-шах не прибыл. Правление Туран-шаха было кратким, последовал долгий и сложный период междуцарствия, пока в конце концов мамлюки не взяли власть. Ас-Салих, таким образом, был последним крупным правителем Айюбидов, способным удерживать под своим контролем Египет, Палестину и Сирию.
Напишите отзыв о статье "Ас-Салих Айюб ибн Мухаммад"
Примечания
- ↑ Humphreys, 1977, p. 239.
- ↑ Humphreys, 1977, p. 249.
- ↑ 1 2 Humphreys, 1977, p. 264.
- ↑ Humphreys, 1977, p. 268.
- ↑ 1 2 Irwin, 1986, p. 18.
- ↑ 1 2 3 Whelan, 1988, p. 225.
- ↑ 1 2 3 4 Irwin, 1986, p. 19.
- ↑ Humphreys, 1977, p. 283.
- ↑ Riley-Smith, 1990, p. 96.
- ↑ Irwin, 1986, p. 20.
Литература
- Humphreys, R. Stephen (1977), [books.google.com/books?id=JfXl5kvabhoC From Saladin to the Mongols: The Ayyubids of Damascus, 1193–1260], Albany, New York: State University of New York Press, ISBN 0-87395-263-4, <books.google.com/books?id=JfXl5kvabhoC>
- Irwin, Robert (1986), The Middle East in the Middle Ages: The Early Mamluk Sultanate, 1250–1382, Southern Illinois University Press / Croom Helm, ISBN 1-5974-0466-7
- Riley-Smith, Jonathan, ed. (1990), The Atlas of the Crusades, Times Books, ISBN 0816021864
- Whelan, Estelle (1988), "Representations of the Khassakiyah and the Origins of Mamluk Emblems", in Soucek, Priscilla, Content and Context of Visual Arts in the Islamic World, Pennsylvania State University Press
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ас-Салих Айюб ибн Мухаммад
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.
Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
