Атаго (тяжёлый крейсер)
«Атаго» (яп. 愛宕?, по названию горы в префектуре Киото) — японский тяжёлый крейсер[прим. 1], первый вступивший в строй представитель типа «Такао».
Построен в Курэ в 1927—1932 годах. Активно использовался в межвоенный период, в 1938—1939 годах прошёл крупную модернизацию.
В ходе боевых действий на Тихоокеанском театре Второй мировой войны в первой половине 1942 года в составе 4-й дивизии крейсеров участвовал в захвате Малайи и Нидерландской Ост-Индии, будучи флагманом адмирала Кондо. В последующей Гуадалканальской кампании крейсер принял участие в сражениях у восточных Соломоновых островов, у островов Санта-Крус, втором бое у Гуадалканала и завершившей её эвакуации японских войск. В 1944 году «Атаго» участвовал в сражениях у Марианских островов и в заливе Лейте, став первой жертвой последнего: будучи флагманским кораблём адмирала Куриты, он был поражён четырьмя торпедами с американской подводной лодки «Дартер» и перевернулся спустя 20 минут.
Содержание
Строительство
Заказ на строительство третьей пары 10 000-тонных крейсеров стоимостью по 28,37 млн иен был выдан в начале 1927 года[3]. 23 июня крейсеру № 10 (второму в паре) было присвоено название «Атаго», в честь горы в префектуре Киото. Это имя в ЯИФ использовались в третий раз: ранее его носили погибшая во время Русско-японской войны канонерская лодка постройки 1889 года и линейный крейсер типа «Амаги», разобранный на стапеле по условиям Вашингтонского договора[4].
28 апреля 1927 года его корпус заложили в доке Морского арсенала Курэ (ранее в нём строили «Нагато» и «Акаги», десятилетием спустя там же начнётся строительство «Ямато»)[3]. На воду он был спущен 16 июня 1930[5].
Ходовые испытания
На ходовых испытаниях 13 февраля 1932 года в заливе Сукумо при водоизмещении 12 214 тонн и мощности машин 135 001 л. с. «Атаго» развил 35,2 узла, что было меньше контрактных 35,5[6]. 30 марта того же года он был передан флоту—первым в серии[5].
История службы
Довоенная
После вступления в строй «Атаго» вместе с однотипными кораблями был приписан к военно-морской базе в Йокосуке[7]. 14 мая 1932 года крейсер посетил премьер-министр Цуёси Инукаи[прим. 2][8]. 1 декабря все четыре корабля типа «Такао» были зачислены в состав 4-й дивизии крейсеров Второго флота, заняв место выведенных в резерв представителей типа «Мёко»[9].
В апреле 1933 года они совместно с «Аобой», «Кинугасой» и «Како» участвовали в учениях, включавших стрельбы ночью и на большую дистанцию с коррекцией огня при помощи гидросамолётов. По их итогам было выявлено большое рассеяние у новых установок ГК. Затем в районе Камэгакуби на «Атаго» были проведены стрельбы с дающими цветные всплески снарядами, подтвердившие это результаты[7].
С 29 июня по 5 июля 1933 года 4-я дивизия вместе с «Аобой», «Кинугасой» и «Како» совершили поход к Тайваню. В июле-августе она ходила в южные моря, а 25 августа приняла участие в морском параде в Иокогаме. С 2 декабря по 2 февраля 1934 года «Атаго» прошёл докование с модернизацией в Йокосуке, при которой были усовершенствованы приборы управления огнём главного калибра и беспроводной связи, а также установлена СУАЗО тип 91[7].
В феврале-апреле 1934 года 4-я дивизия участвовала в учениях со стрельбами у берегов острова Кюсю. В середине сентября она вместе с 6-й дивизией («Аоба», «Кинугаса», «Фурутака») посетила Рёдзюн, 27-го Циндао, а 5 октября вернулась в Сасэбо. С 22 октября по 30 декабря «Атаго» находился на ремонте в Йокосуке, при этом был заменён на усовершенствованный рулевой привод[7].
С 29 марта по 4 апреля 1935 года 4-я дивизия вместе с 6-й совершила короткий поход к побережью Центрального Китая. В августе-сентябре она участвовала в ежегодных маневрах флота у побережья острова Хонсю[7], входя в состав «синего» флота. 15 ноября все 4 крейсера типа «Такао» были выведены в резерв и переданы охранному району Йокосуки. На короткий период с 16 декабря по 10 марта 1936 года «Атаго» находился в составе 5-й дивизии («Мёко», «Нати», «Хагуро»), заменяя находившуюся в ремонте после взрыва в орудийной башне «Асигару». При этом крейсер был флагманом и этой дивизии, и всего Второго флота[10].
После завершения расследования инцидента с Четвёртым флотом на «Атаго» с 14 июня по 31 июля 1936 года в Йокосуке были проведены работы по увеличению продольной прочности корпуса, заключающиеся в приклёпывании листов стали типа D шириной 1,3 м и толщиной 16 мм по обеим сторонам от киля, и листов того же материала шириной 1,2 м и толщиной 19 мм—к верхней палубе[10].
26-28 октября на борту «Атаго» при переходе из Кобе в Этадзиму с заходом в Курэ и обратно присутствовал сам император Хирохито, 29-го наблюдавший за морским парадом в Кобэ, в котором участвовали все 4 корабля типа «Такао»[11]. После этого крейсер продолжал находиться в резерве, а с апреля 1938 по 20 октября 1939 года прошёл на верфи Йокосуки крупную модернизацию[12]. В ходе неё модернизировалась система управления огнём, переделывались мачты и надстройки, устанавливались новые були и система быстрого контрзатопления, были сняты ненадёжные индукционные турбины, строенные торпедные аппараты заменились на счетверённые, пулемёты типа «Рю»—на два спаренных 13,2-мм тип 93 и на четыре новых спаренных зенитных автоматов тип 96, катапульты тип № 2 модель 3—на тип № 2 модель 5[13]. В ходе ходовых испытаний на завершающем этапе модернизации 25 августа 1939 года у Татэямы «Атаго» при водоизмещении 14 835 тонн и мощности машин 133 000 л.с. развил 34,12 узла[14]
После завершения работ «Атаго» вместе с «Такао» вернулись в состав 4-й дивизии. В конце марта-начале апреля 1940 года оба корабля совершили поход к побережью Южного Китая[15]. С середины февраля и до конца марта 1941 года «Атаго» вместе с остальными тремя крейсерами ходил к китайским берегам и участвовал в учениях у острова Кюсю. 17-26 апреля он прошёл докование в Йокосуке. С 4 мая по 30 июня «Атаго» вместе с «Такао» находился в плавании в районе бухты Овасэ и городов Бэппу и Сукумо. С 4 августа по 13 сентября крейсер совершил очередной учебный поход в район пролива Бунго, зайдя при этом 6 августа в Сукумо, 21-го в Саэки и 1-го сентября в Курэ. 15-22 сентября в рамках военных приготовлений «Атаго» в Иокогаме снова прошёл докование[16], а 6 октября он стал флагманом 4-й дивизии. Также в это время 13,2-мм пулемёты были заменены 25-мм автоматами[17]. 9-12 ноября крейсер перешёл из Йокосуки на остров Хасирадзима. 25-27 ноября «Атаго» вместе с «Маей» вернулся в Йокосуку, а 28-го к ним присоединился «Такао». 29 ноября-2 декабря три крейсера перешли из Саэки в Мако. По прибытии на «Атаго» поднял свой флаг командующий Вторым флотом вице-адмирал Нобутакэ Кондо[18].
Во время Второй мировой войны
После вступления Японии во Вторую мировую войну 7 декабря 1941 года «Атаго» вместе с «Такао», «Конго» и «Харуной» обеспечивал дальнее прикрытие Первого Малайского конвоя. 9 декабря корабли Кондо выдвигались на перехват обнаруженного подводной лодкой И-65 соединения «Z» (линкоры «Принс оф Уэлс» и «Рипалс», четыре эсминца), намереваясь дать ночной бой. Операция была отменена из-за того, что 7-я дивизия (крейсера типа «Могами») не смогла найти противника, на следующий день британская эскадра была разгромлена авиацией берегового базирования. 11 декабря соединение Кондо вернулось в Камрань[19]. 14-17 декабря «Атаго» вместе с другими кораблями осуществлял прикрытие Второго Малайского конвоя. 20-24 декабря крейсер выходил для оказания поддержки высадки войск в бухте Лингаен на Лусоне[19].
| Состав вооружения крейсера «Атаго» в разные годы | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| апрель 1932[1] | октябрь 1939[2] | апрель 1942[20] | август 1943[21] | декабрь 1943[22] | июль 1944[23] | ||||
| Главный калибр | 5 × 2 — 203,2-мм/50 тип 3 № 2 | ||||||||
| Универсальная артиллерия | 4 × 1 — 120-мм/45 тип 3 | 4 × 2 — 127-мм/40 тип 89 | |||||||
| Малокалиберная зенитная артиллерия | 2 × 1 40-мм/39 типа «Би» 2 × 1 7,7-мм типа «Рю» |
4 × 2 — 25-мм/60 тип 96, 2 × 2 13,2-мм тип 93 |
6 × 2 — 25-мм/60 тип 96 | 2 × 3, 6 × 2 — 25-мм/60 тип 96 | 2 × 3, 6 × 2, 8 × 1 — 25-мм/60 тип 96 | 6 × 3, 6 × 2, 30 × 1 — 25-мм/60 тип 96 | |||
| Торпедное вооружение | 4 × 2 — 610-мм ТА тип 89 | 4 × 4 — 610-мм ТА тип 92 модель 1 | |||||||
| Катапульты | 2 × тип № 2 модель 3 | 2 × тип № 2 модель 5 | |||||||
8 января 1942 года «Атаго» вышел из Камрани в составе соединения Кондо. Простояв с 11-го по 14-е в Мако, 18-го крейсер прибыл на острова Палау, где находился до середины февраля. 18-21 февраля «Атаго» перешёл в Кендари, где встретился с «Такао» и «Маей»[19]. 25 февраля соединение Кондо (три крейсера типа «Такао» и эсминцы «Араси» и «Новаки») покинуло Кендари и направилось к Яве. 2 марта «Атаго» совместно с «Такао» потопил старый американский эсминец «Пилсбери» (ошибочно опознан как крейсер типа «Омаха»), выпустив по нему 54 203-мм снаряда. Утром 4 марта он сыграл активную роль в потоплении силами Кондо британских танкера «Фрэнкол», шлюпа «Ярра» и плавбазы «Энкин». Вечером того же дня крейсер захватил нидерландское судно «Дёймар ван Твист». В Кендари корабли Кондо вернулись 7 марта[24].
18 марта «Атаго» вышел в море и 17 апреля прибыл в Йокосуку, зайдя по пути в Баликпапан, Макассар, Сингапур, Пинанг и Камрань. 18 апреля крейсер вместе с «Такао» выдвигался на перехват американского оперативного соединения 16.2, осуществившего первую бомбардировку Японии, но вернулся 22-го ни с чем. В Йокосуке в период до 21 мая «Атаго» прошёл ремонт и докование, получив при этом новые зенитные орудия Тип 89[8][20].
24-25 мая крейсер перешёл из Йокосуки на остров Хасирадзима. 29 мая «Атаго» вместе с главными силами вышел для поддержки высадки на Мидуэй, но после отмены операции «MI» вернулся на базу 14 июня[25].
11-17 августа соединение Кондо перешло на Трук. 24-25 августа оно занималось преследованием американской эскадры после сражения у Восточных Соломоновых островов, но безуспешно. 9-23 сентября корабли Кондо совершили поход к Соломоновым островам, при этом 14-го их атаковали американские бомбардировщики B-17E[26].
21-30 октября «Атаго» в составе Объединённого флота выходил для участия в сражении у островов Санта-Крус, и вновь не смог принять в нём активного участия. 9 ноября соединение Кондо вышло к Гуадалканалу для обстрела аэродрома Хендерсон-филд. Около полудня 14-го «Атаго» был атакован американской подводной лодкой «Троут», выпустившей по нему пять торпед, из которых не попало ни одной. В ночь на 15-е он принял участие в бою с американскими линкорами «Вашингтон» и «Саус Дакота», добившись вместе с «Такао» не менее 16 попаданий 203-мм снарядами в последнюю (только поверхностные повреждения) и не получив серьёзных повреждений сам. 18-го крейсера вернулись на Трук[27].
12-17 декабря «Атаго» перешёл из Трука в Курэ, где прошёл короткий ремонт, и 19-24 декабря вернулся обратно[28]. С 31 января по 9 февраля 1943 года он вместе с «Такао», «Мёко» и «Хагуро» обеспечивал дальнее прикрытие эвакуации японских войск с Гуадалканала[29].
21-26 июля 1943 года «Атаго» вместе с «Такао» совершил переход из Трука в Йокосуку, где прошёл ремонт (с докованием 2-9 августа) и первую военную модернизацию[30]—при ней устанавливался радиолокатор обнаружения воздушных целей № 21 и два строенных 25-мм автомата (общее число стволов—18)[21]. 9 августа должность командующего Вторым флотом занял вице-адмирал Такэо Курита. 17 августа «Атаго» и «Такао» с войсками на борту покинули Йокосуку, и зайдя 27-го в Рабаул, 29-го прибыли на Трук[30] 18 сентября они безуспешно выходили на перехват американских авианосцев, и простояв 20-23 у атолла Эниветок, вернулись на базу. Вторично они выходили в том же направлении 17-26 октября, с тем же результатом[31].
3-5 ноября 4-я дивизия перешла в Рабаул, и в тот же день подверглась налёту «Донтлессов» эскадрильи VB-12. «Атаго», заправлявшийся от танкера «Кокуё-Мару», получил повреждения от трёх близких разрывов 500-фунтовых (227-кг) авиабомб. В результате были затоплены отсеки рядом с машинным отделением № 1 и котельными отделениями № 3 и № 9, погибло 22 члена экипажа (включая командира корабля капитана 1-го ранга Накаока) и 64 было ранено. 6-15 ноября крейсер перешёл в Йокосуку (с заходом на Трук), где стал на ремонт, продлившийся до 26 декабря (в том числе в сухом доке—с 18 ноября по 17 декабря)[32]. Также при этом была проведена вторая военная модернизация, включавшая в себя установку ещё восьми одиночных 25-мм автоматов (общее число стволов—26) и радиолокатора обнаружения надводных целей № 22 4-й модификации, для улучшения герметичности корпуса все иллюминаторы на нижней палубе и часть на средней заварили[22].
После завершения ремонта «Атаго» 26-30 декабря совершал учебные выходы в море, а 4-9 января 1944 года перешёл на Трук[33]. 10-13 февраля он вместе с «Тёкаем», «Мёко» и «Хагуро» совершил переход на Палау, при этом ночью 10-го соединение атаковала американская подводная лодка «Пермит», четырёхторпедный залп которой не достиг цели[8]. Там крейсер пробыл вплоть до конца марта[34].
29 марта корабли 4-й и 5-й дивизий покинули Палау, и простояв 1-4 апреля в Давао, 9-го прибыли в Лингу[34]. Во время пути 6 апреля их безуспешно атаковала американская подводная лодка «Дейс»[8]. 11-14 мая 4-я дивизия перешла из Линги в Тави-Тави[34]. 12 июня она вышла в море для участия в операции «А-Го». «Атаго» в ходе сражения никаких повреждений не получил[35], и 24-го прибыл в Курэ, где находился на ремонте до 8 июля[36]. При этом была проведена третья военная модификация: установлены ещё четыре строенных и двадцать два одиночных 25-мм автоматов (общее число стволов—60), дополнительный радар обнаружения воздушных целей № 13, РЛС № 22 4-й модификации модернизировалась с установкой супергетеродинного приёмника и позволяла после этого управлять артиллерийским огнём, ставшие ненужными визиры слежения за целью тип 92 сняли[37].
8-16 июля «Атаго» перешёл из Курэ в Сингапур (с заходом на Окинаву 10-го), где 22-30 был отдокован. 1 августа он прибыл в Лингу, где пробыл почти всё время до середины октября, занимаясь подготовкой к операции «Сё-Го». Только 26-30 августа крейсер вместе с «Такао» совершил короткий выход к Сингапуру[35].
План операции «Сё-Го» был приведён в исполнение 17 октября, и в ночь на 18-е Первое набеговое соединение покинуло Лингу. 20-го корабли зашли в Бруней, а 22-го прошли проливом Сан-Бернандино[38]. Утром 23-го октября западнее острова Палаван идущее 16-узловым зигзагообразным ходом соединение было атаковано американскими подводными лодками. В 6-33 флагманский «Атаго» был поражён в правый борт четырьмя из шести выпущенных «Дартер» торпед Mk 14, каждая из которых несла 300 кг торпекса[39]. Первое попадание пришлось в кладовую у 30-го шпангоута, оно разрушило шпилевое отделение и привело к поступлению воды в носовую часть. Второе было у котельного отделения № 1, в результате сразу же было затоплено и оно, и соседнее № 2. Третье попадание в районе 180-го шпангоута привело к затоплению котельного отделения № 6 и пожару в соседнем № 7. В результате четвёртого были затоплены машинное отделение № 4, задний генераторный отсек и погреба 4-й башни ГК. Крейсер сразу же получил крен на правый борт в 8°, быстро выросший до 18. Несмотря на контрзатопления машинного отделения № 3, котельного отделения № 7 и водонепроницаемого отсека № 4, он вскоре достиг 23, а потом и 54°, после чего был отдан приказ покинуть корабль. В 6-53 «Атаго» перевернулся и затонул, уходя носом под воду, это произошло в точке с координатами 9°30′ с. ш. 117°13′ в. д. / 9.500° с. ш. 117.217° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=9.500&mlon=117.217&zoom=14 (O)] (Я)[40]. Погибло 360 членов экипажа, 529 было поднято из воды эсминцем «Кисинами» (включая вице-адмирала Куриту, членов штаба Второго флота во главе с контр-адмиралом Коянаги и командира крейсера контр-адмирала Араки) и ещё 171 принял на борт «Асасимо»[8].
20 декабря 1944 года «Атаго» был исключён из списков[40].
Командиры
- 20.6.1930 — 1.12.1932 капитан 1 ранга (тайса) Кэнити Сада (яп. 佐田 健一)[41];
- 1.12.1932 — 15.11.1933 капитан 1 ранга (тайса) Ибо Такахаси (яп. 高橋伊望)[42];
- 15.11.1933 — 1.11.1934 капитан 1 ранга (тайса) Гиити Мията (яп. 宮田 義一)[43];
- 1.11.1934 — 15.11.1935 капитан 1 ранга (тайса) Сигэру Сонода (яп. 園田滋)[44];
- 15.11.1935 — 15.4.1936 капитан 1 ранга (тайса) Кодзо Судзукида (яп. 鈴木田幸造);
- 15.4.1936 — 1.12.1936 капитан 1 ранга (тайса) Сэити Ито (яп. 伊藤整一)[45];
- 1.12.1936 — 12.7.1937 капитан 1 ранга (тайса) Аритомо Гото (яп. 五藤存知)[46];
- 12.7.1937 — 1.12.1937 капитан 1 ранга (тайса) Такэо Окумото (яп. 奥本武夫);
- 1.12.1937 — 10.8.1938 капитан 1 ранга (тайса) Минбу Сакано (яп. 坂野民部);
- 10.8.1938 — 15.11.1938 капитан 1 ранга (тайса) Тюго Минова (яп. 蓑輪中五);
- 15.11.1938 — 15.11.1939 капитан 1 ранга (тайса) Сэйго Такацука (яп. 高塚省吾)[47];
- 15.11.1939 — 15.10.1940 капитан 1 ранга (тайса) Тимаки Кавано (яп. 河野千万城)[48];
- 15.10.1940 — 11.8.1941 капитан 1 ранга (тайса) Томидзи Коянаги (яп. 小柳富次)[49];
- 11.8.1941 — 1.12.1942 капитан 1 ранга (тайса) Мацудзи Идзюин (яп. 伊集院松治)[50];
- 1.12.1942 — 5.11.1943 капитан 1 ранга (тайса)[прим. 3] Нобуки Накаока (яп. 中岡信喜)[51];
- 15.11.1943 — 23.11.1944 капитан 1 ранга (тайса)[прим. 4] Цуто Араки (яп. 荒木伝)[52];
Напишите отзыв о статье "Атаго (тяжёлый крейсер)"
Примечания
- Комментарии
- ↑ При закладке классифицировались как крейсера 1-го класса (итто дзюнъёкан, по водоизмещению), с 1931 года как класса A (ко-кю дзюнъёкан, с 8-дюймовым главным калибром, то есть тяжёлые).
- ↑ По стечению обстоятельств этот визит состоялся за день до убийства Инукаи одиннадцатью радикально настроенными морскими офицерами (т. н. «Инцидент 15 мая»).
- ↑ Посмертно повышен до звания контр-адмирала (сёсё).
- ↑ Контр-адмирал (сёсё) с 15 ноября 1944 года.
- Использованная литература и источники
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 814.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 816.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 120.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 122.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 813.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 148.
- ↑ 1 2 3 4 5 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 149.
- ↑ 1 2 3 4 5 Хакетт и Кингсепп, 1997.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 109.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 151.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 152.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 276.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 278-284.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 282.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 286.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 291.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 278.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 292.
- ↑ 1 2 3 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 296.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 300.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 315.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 327.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 343-344.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 299.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 302.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 307-308.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 311.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 312.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 313.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 317.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 321.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 323.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 326.
- ↑ 1 2 3 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 336.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 339.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 338.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 343–344.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 344.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 345.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 346.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px35.htm#r007 Sada, Kenichi]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px36.htm#v007 Takahashi, Ibo]. Imperial Japanese Navy. Проверено 19 июля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px36.htm#v013 Miyata, Giichi]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px37.htm#v017 Sonoda, Shigeru]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px39.htm#a001 Ito, Seiichi]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px38.htm#v011 Goto, Aritomo]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px38.htm#r012 Takatsuka, Seigo]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px42.htm#v008 Kawano, Chimaki]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px42.htm#v010 Koyanagi, Tomiji]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px43.htm#v002 Ijuin, Matsuji]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px45.htm#r025 Nakaoka, Nobuki]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px45.htm#r003 Araki, Tsuto]. Imperial Japanese Navy. Проверено 5 июня 2014.
Литература
- Bob Hackett; Sander Kingsepp. [www.combinedfleet.com/atago_t.htm CombinedFleet.com IJNMS ATAGO: Tabular Record of Movement]. JUNYOKAN!. Combinedfleet.com (1997).
- Eric Lacroix, Linton Wells II. Japanese cruisers of the Pacific war. — Annapolis, MD: Naval Institute Press, 1997. — 882 с. — ISBN 1-86176-058-2.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Атаго (тяжёлый крейсер)
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.
Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
