Атаял

Атаял, также таял или таянь (кит. упр. 泰雅, пиньинь: Tàiyǎ, палл.: тайя) — одна из коренных народностей Тайваня. На 2000 год насчитывала 91 883 человек — примерно 23,1 % тайваньских аборигенов. После ами это второй по численности аборигенный народ Тайваня. Говорят на атаяльском языке австронезийской семьи. Значение названия атаял — «выдающийся человек» или «смелый муж».

Легенды

Согласно легендам атаял, молодая пара, парень и девушка, долго жили в согласии, но парень стеснялся дотронуться до девушки. Тогда она с помощью угля сделала своё лицо тёмным, пришла к нему и стала выглядеть как другая.

Парень принял её за другую девушку, полюбил её, и они стали жить вместе. У них родились дети. Как воспоминание об этом эпизоде возник обычай татуировки лица у атаял. Мужская татуировка состоит из двух полосок на щеках и лбу, женская — из расходящихся полосок по щекам.

Происхождение

По мнению антропологов, атаял прибыли из Малайзии или Индонезии. Они прибыли из южного Китая, северного Вьетнама и Лаоса через Тайваньский пролив примерно 7000 лет назад.

Первые свидетельства присутствия атаял были найдены в верховьях реки Чжошуй. В XVII веке они перешли через центральный хребет и поселились в дикой восточной местности, постепенно сосредоточившись в долине реки Лиу, где сейчас 79 деревень атаял.

Обычаи

Культура атаял была разносторонне развита. Атаял занимались рыболовством, охотой, собирательством и земледелием на горных полях, которые они выжигали. Племя практиковало ремёсла, ткачество, плетение сетей, обработку дерева. Известны атаялские танцы и музыка.

Ранее атаял славились своей воинственностью. Убив врага, они отрезали голову для демонстрации.

Во время японской оккупации Тайваня произошел "инцидент в Ушэ": 7 октября 1930 года полицейский офицер Ёсимура Кацухико во время патруля стал свидетелем свадебной церемонии, в которой участвовал правнук Жудао Баи — вождя атаялов. Тамада предложил офицеру традиционный стакан вина, но тот отказался, заявив, что не возьмёт вина «из рук, измазанных кровью животных». Тамада отвёл его в сторону, и заставил выпить. Согласно объяснениям офицера, «пытаясь освободиться из этих грязных рук», он «случайно» дважды ударил тамаду палкой. Завязалась драка, в результате которой офицер получил ранения. На следующий день тамада попытался исправить ситуацию, но офицер отказался принять вино в подарок. Отношения между атаялами и японцами резко ухудшились.

27 октября 1930 года вождь Жудао Баи и 1200 его соплеменников внезапно напали на Ушэскую начальную школу, где проходил спортивный праздник с участием большого количества японцев. Ими было убито 134 японца и 2 тайваньца, 215 японцев ранено. В результате ответной карательной операции, согласно японским данным, были убиты либо покончили с собой 700 атаялов. Кроме того, из 500 атаял, сдавшихся японцам и формально находившихся под защитой японских властей, 200 были убиты соперничающими племенами.

Татуировка на лице у атаял называется «бадасунь». Татуировка выражает способность мужчины защищать своё племя и способность женщины шить одежду и вести дом.

Одежда

Одежда атаял выдержана в геометрическом стиле, в светлых и блестящих тонах. Горизонтальные линии символизируют радугу — мост к месту, где живут духи умерших предков. Регулярные ромбы «алмазов» на одежде трактуются как глаза предков, защищающих атаял.

Современные атаял

Самая северная деревня атаял — Улай, 25 км к югу от Тайбэя, название деревни означает «горячие источники». [www.mnsu.edu/emuseum/cultural/oldworld/middle_east/atayal_tribe.html] В деревне имеется [www.atayal.tpc.gov.tw/index_en.aspx Улайский музей атаял].

Христианская община атаял Смангус стала популярной среди туристов как образец коллективной жизни в племени.

Атаял говорят на атаяльском языке и на китайском. Язык атаял остаётся в активном обиходе.

Среди атаял приобрели известность певица Лэнди Вэнь, политик Май Цзинь и актриса Сяо Сюнь.

Отрывок, характеризующий Атаял

– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.