Атике-султан
| Бурназ Атике-султан | |
| тур. Burnaz Atike Sultan | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
ок. 1674 |
| Место смерти: |
Стамбул, Османская империя |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруг: |
1. Джафер-паша |
Бурна́з Атике́-султа́н (тур. Burnaz Atike Sultan; 1614, Стамбул — ок. 1674, там же) — пятая дочь султана Ахмеда Ι от Кёсем Султан.
Содержание
Биография
Атике-султан родилась в Стамбуле и была младшим ребёнком в семье османского султана Ахмеда Ι и его любимой жены Кёсем Султан. Имела четырёх полнородных сестёр и семерых полнородных братьев. В 1617 году умер отец Атике, но на трон вместо одного из сыновей Ахмеда взошёл его брат Мустафа I[1][2]. Затем на троне последовательно оказались единокровный брат Атике Осман II и второй раз Мустафа I. Всё это время Атике вместе с матерью и сёстрами оставалась в Старом дворце. В 1623 году на троне оказался несовершеннолетний брат Атике Мурад IV, а их мать возвысилась до ранга валиде.
Чтобы обеспечить благополучное правление сына, Кёсем выдала своих дочерей замуж за выгодных для неё государственных деятелей. Так четырнадцатилетняя Атике стала женой Джафера-паши. Брак продлился около пяти лет и окончился со смертью паши. Вскоре после этого Атике вышла замуж за Коджу Кенана-пашу[3], грузина по происхождению, также поддерживавшего политику Кёсем. В этот же период крымским ханом матери Атике была подарена молодая наложница Турхан, которая впоследствии стала женой Ибрагима I, брата Атике, и, как считали многие современники, виновницей смерти Кёсем[4][5]. Кёсем оправила Турхан к Атике для обучения[6][7][8]. В 1652 году умер занимавший пост второго визиря Кенан-паша; овдовевшая Атике в третий и в последний раз вышла замуж: её избранником стал Доганджи Юсуф-паша[3]. Все дети, рождённые Атике в трёх браках умерли в младенчестве[3].
Атике умерла в Стамбуле приблизительно в 1674 году и была похоронена в тюрбе Ибрагима Ι в мечети Ая-Софья.
В культуре
- В сериале «Великолепный век: Кёсем Султан» роль взрослой Атике исполнит Эдже Чешмиоглу.
Напишите отзыв о статье "Атике-султан"
Примечания
- ↑ Boyar, Fleet, 2010, p. 42.
- ↑ Финкель, 2012, с. 272.
- ↑ 1 2 3 Uluçay, 1980, p. 52.
- ↑ Thys-Şenocak, 2006, p. 17.
- ↑ Baer, 2011, p. 35.
- ↑ Peirce, 1993, p. 236.
- ↑ Kahraman, Akbayar, 1996, p. 41.
- ↑ Thys-Şenocak, 2006, p. 18.
Литература
- Финкель, Кэролайн. История Османской империи: Видение Османа. — М.: АСТ; Астрель, 2012. — 829 с. — ISBN 978-5-17-043651-4.
- Baer, Marc David. [books.google.ru/books?id=CIPR5L5SAtYC Honored by the Glory of Islam: Conversion and Conquest in Ottoman Europe]. — USA: Oxford University Press, 2011. — 344 p. — ISBN 0199797838, 9780199797837.
- Boyar, Ebru; Fleet, Kate. [books.google.ru/books?id=hHd2OizxNCcC A Social History of Ottoman Istanbul]. — New York: Cambridge University Press, 2010. — P. 42. — ISBN 1139484443, 9781139484442.
- Kahraman, Mehmed Süreyya; Akbayar, Nuri. Sicill-i Osmanî. — İstanbul: Tarih Vakfı, 1996. — ISBN 9753330383.
- Peirce, Leslie P. [books.google.ru/books?id=L6-VRgVzRcUC The Imperial Harem: Women and Sovereignty in the Ottoman Empire]. — Oxford: Oxford University Press, 1993. — 374 p. — ISBN 0195086775, 9780195086775.
- Thys-Şenocak, Lucienne. [books.google.ru/books?id=IfpPAAAAMAAJ Ottoman Women Builders: The Architectural Patronage of Hadice Turhan Sultan]. — Aldershot: Ashgate, 2006. — 326 p. — ISBN 0754633101, 9780754633105.
- Uluçay, M. Çağatay. [books.google.ru/books?id=amw8AAAAIAAJ Türk Tarih Kurumu yayınları]. — Türk Tarih Kurumu Basımevı, 1980.
Отрывок, характеризующий Атике-султан
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
