Атиша

Атиша

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ати́ша Дипанка́ра Шриджня́на (бенгали: অতীশ দীপঙ্কর শ্রীজ্ঞান Ôtish Dipôngkor Srigên, IAST: Atiśa Dīpaṃkara Śrījñāna, Вайли: a ti sha dpal mar me mdzad ye shes; 982—1054) — индийский буддийский мыслитель и проповедник, восстанавливавший буддизм в Тибете после гонений царя Лангдармы; основатель школы Кадам тибетского буддизма.

Ранние годы

Атиша родился в 982 году в бенгальском регионе Бикрампур, в аристократической семье. В детстве он носил имя Чандрагарбха. С ранних лет он обладал огромным интересом к буддизму и, согласно традиции, учился у 100 учителей. Наиболее известными наставниками Атиши были Ратнакарашанти (Шантипа), Джняна Шримати и Наропа — прославленные пандиты буддийского университета Викрамашила.

В возрасте 21 года Атиша принял монашество, получив буддийское имя Дипанкара Шриджняна («Достославный Мудрый Источник Света»).

До 30 лет учёный изучал Трипитаку и классические сочинения философов различных буддийских школ.

Деятельность на Суматре и Тибете

В 1011 Атиша и 100 его учеников отправился на остров Суматру государства Шривиджая и стал учиться у Дхармакирти из Шривиджая, которого тибетцы называют также Сэрлингпа (Gser-gling-pa), и получал наставления по бодхичитте. Там он учился 12 лет и вернулся в Магадху, где получил признание знаменитых буддийских учёных.

После этого он многократно приглашался на Тибет, пока наконец не принял приглашения около 1024 года.

С именем Атиши связано возрождение буддизма в Тибете. Атиша попал в библиотеку монастыря Самье и был поражён обилием драгоценных рукописей. Он активно взялся за переводы и упорядочивание литературы, используя те книги, которые привёз с собой, и те, что сохранились на Тибете. Возникшие со времён Атиши школы кадам, сакья и кагью получили название Школ Новых Переводов, в отличие от прежней школы ньингма, которая считается Школой Старых Переводов, и была в то время почти уничтожена царём Ландармой.

Его преемником стал Дромтонпа, который сформировал традицию, получившую впоследствии название кадампа (bKa'-gdams-pa). Позднее Дже Цонкапа на базе учения кадам основал школу гелуг (dGe-lugs), которая называлась также Новая Кадампа.

Поначалу учение о Бодхичитте хранилось в секрете, и было передано Атишей только одному ученику — Дромтонпе. В дальнейшем учение распространилось на Тибете как Практика Ума (Лочжонг) и было принято всеми буддийскими школами.

Сочинения

Атиша написал, перевёл и отредактировал большое количество сочинений, при этом он также переводил на тибетский санскритские книги, найденные им в Тибете. 79 его сочинений сохранилось в буддийском каноне Тенгьюр. Вот наиболее известные книги:

• Светоч на пути к Пробуждению (Bodhipathapradipa)
• Charyasanggrahapradipa
• Satyadvayavatara
• Vodhisattvamanyavali
• Madhyamakaratnapradipa
• Mahayanapathasadhanasanggraha
• Shiksasamuchchaya Abhisamya
• Prajnaparamitapindarthapradipa
• Ekavirasadhana
• Vimalaratnalekha

Смерть

Атиша умер в 1054, проведя на Тибете 30 лет, в деревне Летхан около Лхасы, где сейчас установлена мемориальная ступа. Его прах 28 июня 1978 был перенесён в Дакку в Бангладеш, и захоронен на территории Дхармараджика Баудда Вихары.

Ссылки

• [spiritual.ru/saint/atisha1.html Атиша. Из книги Кёнчог Гьялцена «Великие учителя Кагью»]
• Лама Сопа.[www.universalinternetlibrary.ru/book/lamasopa/4.shtml Лама Атиша]
• [www.lamayeshe.com/otherteachers/atisha/tibet.shtml Атиша и реставрация буддизма в Тибете]  (англ.)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Атиша

Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».