STS-37
Поделись знанием:
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
(перенаправлено с «Атлантис STS-37»)
| STS-37 | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Полётные данные корабля | |
| Название корабля | Атлантис |
| Полёт шаттла № | 39 |
| Полёт «Атлантис» № | 8 |
| Стартовая площадка | КЦ Кеннеди, СП 39-B[1] |
| Запуск | 5 апреля 1991 года 14:22:44 UTC |
| Посадка | 11 апреля 1991 года 13:55:29 UTC |
| Место посадки | авиабаза Эдвардс (полоса 33) |
| Длительность полёта | 5 дней 23 часа 32 минуты 44 секунды |
| Количество витков | 93 |
| Пройденное расстояние | 2 487 075 км |
| Высота орбиты | 459 км |
| Апогей | 462 км |
| Перигей | 450 км |
| Наклонение | 28,5° |
| Период обращения | 93,7 мин |
| NSSDC ID | [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1991-027A 1991-027A] |
| SCN | [www.n2yo.com/satellite/?s=21224 21224] |
| Полётные данные экипажа | |
| Членов экипажа | 5 |
| Предыдущая | Следующая |
|---|---|
STS-35  |
STS-39  |
</td></tr>
STS-37 — космический полёт MTKK «Атлантис» по программе «Спейс Шаттл» (39-й полёт программы и 8-й полёт Атлантиса). Основной целью миссии был запуск гамма-обсерватории Комптона[2], второй по величине из «Больших обсерваторий» НАСА (после Хаббла). Что примечательно, на то время обсерватория Комптона была самой большой полезной нагрузкой, когда либо запущенной космическими челноками — 17 тонн (в дальнейшем рекорд перешёл обсерватории Чандра с разгонным блоком — 22,7 тонны[3]). Во время полёта были совершены два выхода в открытый космос общей продолжительностью 10 часов 13 минут.
Содержание
Экипаж
-
(НАСА): Стивен Нейджел (3)[4] — командир; - (НАСА): Кеннет Камерон (1) — пилот;
- (НАСА): Джерри Росс (3) — специалист полёта-1;
- (НАСА): Джером Эпт (1) — специалист полёта-2;
- (НАСА): Линда Годвин (1) — специалист полёта-3.
Параметры полёта
- Грузоподъёмность — 17 204 кг;
- Наклонение орбиты — 28,5°;
- Период обращения — 93,7 мин;
- Перигей — 450 км;
- Апогей — 462 км.
Полезная нагрузка
Основной целью миссии STS-37 был запуск обсерватории Комптона (CGRO, от англ. Compton Gamma Ray Observatory), названной в честь Артура Комптона, лауреата нобелевской премии по физике. Произведённая компанией TRW (сейчас — Нортроп Грумман), обсерватория проработала до 4 июня 2000 года[5].
Выходы в космос
Во время миссии астронавтами Джерри Россом и Джеромом Эптом были совершены два выхода в открытый космос:
- 7 апреля, длительностью 4 часа 26 минут. Были осуществлены работы по установке антенны GRO.
- 8 апреля, длительностью 5 часов 47 минут. Проводилось тестирование оборудования.
Во время одного из выходов, небольшой стержень внутри скафандра проколол одну из перчаток астронавта. Тем не менее, рука частично закрыла отверстие, в результате чего заметного снижения давления не произошло. Фактически, прокол не был замечен до благополучного возвращения на борт[6].
Эмблема
На эмблеме миссии STS-37 изображены «Спейс Шаттл» и обсерватория Комптона, соединённые многоцветной полосой в форме греческой литеры «гамма» (что символизирует гамма-излучение, для изучения которого была создана обсерватория). Группы звёзд (три и семь) означают номер миссии[7].
Галерея
- STS-37 Launch.jpg
Старт Атлантиса в начале миссии STS-37.
- 1991 s37 GRO copy.jpg
Обсерватория Комптона извлекается из грузового отсека.
- BT001198.jpg
Астронавты Джерри Росс и Джером Эпт во время второго выхода в открытый космос.
- 1991 s37 Landing.jpg
Окончание миссии STS-37: посадка шаттла на авиабазе Эдвардс.
Напишите отзыв о статье "STS-37"
Примечания
- ↑ СП — стартовая площадка № 39-B (стартовый комплекс LC-39B, мобильная стартовая платформа (англ. Mobile Launcher Platform) MLP-3).
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1991-027B Compton Gamma-Ray Observatory] (англ.) на сайте НАСА.
- ↑ [chandra.harvard.edu/ About Chandra X-ray Observatory] (англ.) на странице обсерватории.
- ↑ (3) — цифра в скобках показывает число законченных космических полётов, включая этот, которые уже совершил данный член экипажа.
- ↑ Лисов И. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/208/31.shtml GLAST - новая орбитальная гамма-обсерватория] (рус.) // Новости космонавтики. — 2000. — № 5.
- ↑ Geoffrey A. Landis. [www.sff.net/people/Geoffrey.Landis/vacuum.html Human Exposure To Vacuum] (7 августа 2007). Проверено 30 декабря 2014.
- ↑ [www.astronaut.ru/patches/sts37.htm Эмблема миссии STS-37] (рус.) на страницах [www.astronaut.ru Космической энциклопедии].
Ссылки
- [science.ksc.nasa.gov/shuttle/missions/STS-37/mission-STS-37.html Описание миссии] (недоступная ссылка с 02-09-2013 (3882 дня) — история, копия) (англ.) на сайте КЦ Кеннеди (НАСА).
- [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1991-027A Описание миссии] (англ.) на сайте НАСА.
| Серия КА «Шаттл» | ||
| Предыдущий полёт: Колумбия STS-35 |
STS-37 | Следующий полёт: Дискавери STS-39 |
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий STS-37
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
