Атлантическая звезда
Поделись знанием:
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
| Атлантическая звезда | ||
| ||
| Оригинальное название |
англ. Atlantic Star | |
|---|---|---|
| Страна | ||
| Тип |
Медаль | |
| Основания награждения |
180 дней службы или 60 дней полёта | |
| Статус |
Не вручается | |
| Статистика | ||
| Дата учреждения |
май 1945 | |
| Очерёдность | ||
| Старшая награда | ||
| Младшая награда | ||
Атлантическая звезда (англ. Atlantic Star)— государственная военная награда Великобритании и Стран Содружества в период Второй мировой войны, присуждаемая лицам, принимавшим участие в битве за Атлантику, самой длительной военной кампании Второй мировой войны[1][2].
Этой звездой не награждали в дополнение к Французской и Германской звезде и Звездой лётных экипажей Европы, поэтому, когда из полученных медалей надевалась одна, полученная ранее других, на неё крепилась бронзовая планка[3].
Содержание
История
Является одной из восьми наградных звёзд периода Второй мировой войны. Первые звёзды серии — Звезда «1939—1945» и Африканская звезда были учреждены 8 июля 1943 года. Еще одна, Арктическая звезда, и планка для лётчиков бомбардировочной авиации, были запоздало добавлены 26 февраля 2013 года, через шестьдесят семь лет после окончания войны[3][4][5].
Только одна из этих звезд, Звезда «1939—1945», вручалась за весь срок ведения военных действий Великобритании против Германии во Второй мировой войне с 3 сентября 1939 года до победы над Японией 2 сентября 1945 года[6].
Никому не могло быть присвоено более пяти (теперь шести) звёзд, и никому не могло быть присвоено более одной планки к любой звезде одной кампании. Пять из девяти (ныне десяти) планок были эквиваленты своим звездам и давались за соответствующие кампании, как и сами звезды, для ношения на ленте звезды одной кампании, которая была заработана в первую очередь. Максимальное количество звезд, которое можно было носить, было равно шести[3][5][7]:
- Звезда «1939—1945», если же солдат уже был ею награждён, то могла вручатся планка участника в Битве за Британию, либо планка лётчика бомбардировочной авиации[6].
- Одна из следующих наград: Атлантическая звезда, Звезда «За воздушную битву над Европой» или Французская и Германская звезда. В случае, если солдат уже был награждён одной из этих медалей, ему могла быть вручена бронзовая планка для ношения на ленте, полученной в первую очередь звезды[8][9][10].
- Арктическая звезда[5][11].
- Африканская звезда, если же солдат уже был ею награждён, то могла вручатся планка за участие в боевых действиях в Северной Африке 1942–43 годов в составе 18-й армии, либо в составе 1-й армии или 8-й армии[12].
- Одна из следующих наград: Тихоокеанская звезда или Бирманская звезда. В случае, если солдат уже был награждён одной из этих медалей, ему могла быть вручена бронзовая планка для ношения на ленте, полученной в первую очередь звезды[13][14].
- Итальянская звезда[15].
Статут
Атлантическая звезда вручалась гражданам за службу в море не менее шести месяцев, в Атлантическом океане или внутренних водах, в период с 3 сентября 1939 года по 8 мая 1945 года. К награждению также представлялись члены экипажей, которые принимали участие в операциях против врага на море в определённых регионах, с учётом участия в боевых операциях не менее двух месяцев.
Граждане, награждённые Атлантической звездой, в дальнейшем могли претендовать на награждение Звездой 1939—1945.
Моряки торгового флота также могли претендовать на Атлантическую звезду при работе на Атлантике, во внутренних водах, Северных конвоях или в Южной Атлантике.
Степени
Звезда вручалась в одном классе, однако предусмотрена металлическая накладка в виде геральдической розы для уже награждённых Французско-Германской звездой или Звездой лётных экипажей Европы:
— серебряная геральдическая роза.
Описание
Шестиконечная бронзовая звезда высотой 44 и шириной 38 миллиметров. Лучи звезды прямые, заострённые, двугранные. В центре находится круглый медальон с широкой каймой. В медальоне королевская монограмма Георга VI «GRI VI» (Georg VI Reg Imperator) коронованная королевской короной. В кайме надпись: «THE ATLANTIC STAR».
Лента градации цветов от тёмно-синего к белому в центре и от белого к светло-зелёному.
Напишите отзыв о статье "Атлантическая звезда"
Примечания
- ↑ Blair, Clay, Jr. (1996), Hitler's U-Boat War: The Hunters 1939–1942, Cassell & Co., ISBN 0-304-35260-8
- ↑ Blair, Clay, Jr. (1996), Hitler's U-Boat War: The Hunted 1942–1945, Cassell & Co., ISBN 0-304-35261-6
- ↑ 1 2 3 [www.stephen-stratford.co.uk/wwii_medals.htm British Military & Criminal History — 1900 to 1999 — Atlantic Star] (англ.). Stephen Stratford Medals site. Проверено 24 января 2016.
- ↑ [hansard.millbanksystems.com/commons/1943/aug/03/war-service-decorations War Service (Decorations)] (англ.). Deb 03 August 1943 vol 391 cc2091-3. Statement in the House of Commons by Winston Churchill on 3 August 1943. Проверено 24 января 2016.
- ↑ 1 2 3 [webarchive.nationalarchives.gov.uk/20140805133045/www.veterans-uk.info/arctic_star_index.htm Arctic Star and Bomber Command Clasp] (англ.). The National Archives — Ministry of Defence. Проверено 24 января 2016.
- ↑ 1 2 [medals.nzdf.mil.nz/warrants/h9-reg.html The 1939-45 Star Eligibility Rules] (англ.). New Zealand Defence Force. Проверено 24 января 2016.
- ↑ Committee on the Grant of Honours, Decorations and Medals in Time of War [www.northeastmedals.co.uk/britishguide/hmso/campaign_stars_defence.htm Campaign Stars and the Defence Medal (Regulations)]. London: HM Stationery Office (May 1945). Проверено 1 августа 2010.
- ↑ [medals.nzdf.mil.nz/warrants/h10-reg.html The Atlantic Star Eligibility Rules] (англ.). New Zealand Defence Force. Проверено 24 января 2016.
- ↑ [medals.nzdf.mil.nz/warrants/h11-reg.html The Air Crew Europe Star Eligibility Rules] (англ.). New Zealand Defence Force. Проверено 24 января 2016.
- ↑ [medals.nzdf.mil.nz/warrants/h16-reg.html The France and Germany Star Eligibility Rules] (англ.). New Zealand Defence Force. Проверено 24 января 2016.
- ↑ [medals.nzdf.mil.nz/news/index.html#arctic The Arctic Star] (англ.). New Zealand Defence Force. Проверено 24 января 2016.
- ↑ [medals.nzdf.mil.nz/warrants/h12-reg.html The Africa Star Eligibility Rules] (англ.). New Zealand Defence Force. Проверено 24 января 2016.
- ↑ [medals.nzdf.mil.nz/warrants/h13-reg.html The Pacific Star Eligibility Rules] (англ.). New Zealand Defence Force. Проверено 24 января 2016.
- ↑ [medals.nzdf.mil.nz/warrants/h14-reg.html The Burma Star Eligibility Rules] (англ.). New Zealand Defence Force. Проверено 24 января 2016.
- ↑ [medals.nzdf.mil.nz/warrants/h15-reg.html The Italy Star Eligibility Rules] (англ.). New Zealand Defence Force. Проверено 24 января 2016.
Литература
- John Adams-Graf. Warman's World War II Collectibles: Identification & Price Guide. — F+W Media, Inc., 2014. — P. 176—178. — 304 p. — ISBN 9781440240706.
- Robert Ball. Collector's Guide to British Army Campaign Medals. — Antique Trader Books, 1996. — 152 p. — ISBN 9780930625641.
- David Zabecki. World War Two in Europe. — Taylor & Francis, 1999. — P. 1049. — 1920 p. — ISBN 9780824070298.
- Phil Tomaselli. Tracing Your Air Force Ancestors. — Pen and Sword, 2007. — P. 147. — 224 p. — ISBN 9781844155736.
Ссылки
- [www.zasluga.net/Europe/UK/AtlanticStar/AtlanticStar.htm Atlantic Star]. zasluga.net. Проверено 28 декабря 2015.
- [www.medals.org.uk/united-kingdom/united-kingdom046.htm United Kingdom: Atlantic Star]. medals.org.uk. Проверено 28 декабря 2015.
Отрывок, характеризующий Атлантическая звезда
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
