Атлетик Бильбао
 Атлетик Бильбао
| |||
| |||
| Полное название |
Athletic Club de Bilbao | ||
| Прозвища | «Красно-белые», «Львы», «Баски» | ||
| Основан | 18 июля 1898 (125 лет) | ||
|---|---|---|---|
| Стадион | «Сан-Мамес» | ||
| Вместимость | 53 352 | ||
| Президент | Хосу Уррутия
| ||
| Тренер | Эрнесто Вальверде
| ||
| Капитан | Карлос Гурпеги
| ||
| Рейтинг | 33-е место в рейтинге УЕФА 142-е место в рейтинге IFFHS | ||
| Сайт | [www.athletic-club.net/ athletic-club.net] | ||
| Соревнование | Примера | ||
| 2015/16 | 5 | ||
| |||
«Атле́тик Бильба́о» (исп. Athletic Club de Bilbao, баск. Bilboko Athletic Kluba) — испанский профессиональный футбольный клуб из города Бильбао, Страна Басков, выступающий в испанской Примере. Клуб был основан в 1898 году, с 1928 года (с момента основания) выступает в Примере. Из всех клубов основателей лишь «Атлетик», «Реал Мадрид» и «Барселона» ни разу не покидали высший испанский дивизион. «Атлетик» — один из самых титулованных клубов Испании. Он восемь раз выигрывал чемпионат страны и двадцать четыре раза побеждал в Кубке Короля.
Традиционные клубные цвета — красно-белые, за что клуб получил прозвище Rojiblancos (Красно-белые). Прозвище «Львы» происходит от того, что стадион расположен рядом с церковью Святого Мамаса (Мамес в испанском варианте). Мамас в ранний период христианства был брошен на растерзание львам римлянами. Львы не стали есть Мамаса. Позже он был причислен к лику святых.
Клуб известен своей консервативной политикой в плане использования лишь местных футболистов. Это как вызывает критику, так и является предметом гордости. Однако не только родившиеся в Стране Басков получали приглашение в команду, но и футболисты с баскскими корнями, такие как родившийся в Бразилии Биуррун и французский баск Биксант Лизаразю. Однако на тренерский состав эта практика не распространяется, и клуб возглавляли многие иностранные специалисты, такие как немец Юпп Хайнкес, француз Луис Фернандес и аргентинец Марсело Бьелса. Клуб, как и многие футбольные команды Испании, имеет британское происхождение, отсюда и английское название «Атлетик».
Содержание
История
ФК «Бильбао», «Клуб Атлетик» и «Клуб Бискайя»
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 7 августа 2014 года. |
Футбол в Бильбао появился благодаря двум группам людей, связанных с Великобританией, это были британские сталевары и моряки и баскские студенты, вернувшиеся из британских школ и университетов.
В конце XIX века Бильбао был главным портом в самом сердце важнейшей индустриальной области с большим количеством железных шахт и верфей. Здесь была расположена движущая сила испанской экономики, и поэтому это место привлекало рабочих мигрантов. Среди них были и шахтёры с северо-запада Англии и работники верфей из Саутгемптона и Портсмута. Британские рабочие привезли сюда, как и во многие другие уголки планеты, игру под названием «футбол». В начале 1890-х эти рабочие собрались вместе и сформировали Футбольный Клуб Бильбао.
Тем временем, дети баскской интеллигенции отправлялись в Великобританию обучаться инженерному делу и коммерции. В Великобритании баскские студенты заинтересовались футболом, и по возвращении в Бильбао они стали проводить игры с британскими рабочими. В 1898 году студенты из Гимназии Самакоис основали Клуб Атлетик (Athletic Club — на английский манер). В 1901 году состоялось собрание в Кафе Гарсия, на котором были определены правила и устав клуба.
В 1902 году два клуба из Бильбао сформировали общую команду под названием Клуб Бискайя для участия в первом розыгрыше Кубка Испании по футболу. С соревнования они вернулись с главным трофеем, обыграв клуб «Барселона» в финале. Во многом, этот успех привёл к тому, что в 1903 состоялось официальное слияние двух клубов под общим названием Атлетик Бильбао (в дословном варианте «Клуб Атлетик из Бильбао»). В том же году баскские студенты сформировали и команду «Атлетик Мадрид». Этот клуб в дальнейшем превратится в «Атлетико Мадрид». Год основания клуба является дискуссионным вопросом среди футбольных историков. Официально декларирован год 1898, но некоторые люди считают, что настоящим годом основания клуба должен считаться 1901. Есть также и сторонники 1903 года как отправной точки.
Клубные цвета
Столь же обсуждаемым является вопрос об истоке клубных цветов. Хотя изначально цветами клуба были белые и синие полоски, в 1910 это сочетание поменяли на красные и белые полоски. Существует три версии, почему это произошло. Самая распространённая версия говорит о том, что смена произошла в угоду британским основателям клуба, которые были родом из Сандерленда и Саутгемптона. [football.guardian.co.uk/theknowledge/story/0,13854,1643916,00.html]. По другой версии член клуба, отправленный в Великобританию закупить бело-синих футболок не смог найти такую расцветку и вернулся с футболками красно-белых цветов. Существует также теория, по которой красно-белые цвета были выбраны в силу их дешевизны, поскольку красно-белое сочетание использовалось при изготовлении матрасов. Таким образом, оба клуба «Атлетик Бильбао» и «Атлетико Мадрид» использовали изначально сине-белую расцветку, однако, затем перешли на сочетание красного и белого. Мадридский клуб сделал этот шаг первым, за что и получил прозвище Los Colchoneros, что переводится примерно как «изготовители матрасов».
Атлетик является одним из немногих клубов, у которого нет в наличии на футболках логотипа официального спонсора. Однако в розыгрыше Кубка УЕФА и Кубка Короля сезона 2004/2005, Баскское правительство за сотни тысяч евро разместило на футболках слово «Эускади»[1] (красный, белый и зелёный являются цветами Страны Басков).
Кубок Короля
Клуб принимал участие в розыгрышах Кубка Короля с самого его основания. Следом за первой победой под названием Клуб Бискайя, сформированный в новом составе Атлетик Бильбао вновь выиграл трофей в 1903. В 1904 они были объявлены победителями, поскольку их соперники из клуба Эспаньол не смогли приехать на матч. В 1907 было возрождено название «Клуб Бискайя» после участия смешанной команды под названием «Унион Вискайно». После короткого перерыва клуб снова выиграл соревнование в 1911 году и затем побеждал три раза подряд в период с 1914 по 1916. Звездой той команды был великолепный бомбардир Пичичи, который забил самый первый гол на стадионе Сан Мамес 21 августа 1913 года, а также сотворил хет-трик в финале 1915 года. Сегодня звание лучшего бомбардира Чемпионата Испании названо Пичичи в честь великого нападающего.
Баскский национализм
Использование только баскской кантеры восходит корням как к росту баскского национализма в начале XX века, так и от лидирующего положения Страны Басков на ранней стадии развития футбола в Испании. Успехи клуба дали баскам повод для гордости, и поддержка клуба, активное боление стало легальным способом для выражения баскских националистических идей, особенно в годы правления Франко. Клуб стал ассоциироваться с Баскской националистической партией (БНП), основанной в 1895. Некоторые из членов БНП были также членами клуба «Атлетик». Хосе Антонио Агирре, бывший футболистом клуба в 1920-х годах, и член БНП, стал в 1936 первым избранным баскским президентом. 5 декабря 1975 года (через 15 дней после смерти Франко), игрок «Атлетика» Ирибар и игрок «Реал Сосьедада» Кортабарриа в локальном дерби двух клубов вышли на поле, держа в руках всё ещё запрещённый баскский флаг[2].
Последние три иностранных игрока покинули клуб в 1912 году, и с тех пор берёт своё начало неофициальная политика баскской кантеры в комплектовании команды. Изначально она подразумевала, что только баскские игроки, рождённые в Стране Басков имеют право играть в клубе. По иронии судьбы в большом выигрыше от этой политики осталась Испания. В начале 1920-х годов Страна Басков стала колыбелью величайших футболистов Испании. Поток иммигрантов со всей Испании привёл к тому, что область выпускала сотни качественных игроков и кантера работала на благо сборной страны. На Летних Олимпийских играх 1920 года из 21 игрока сборной Испании 14 были басками. «Атлетик» вырастил для национальной сборной больше игроков, чем какой-либо другой клуб.
Первая Ла Лига
«Атлетик» был не единственной баскской командой, представленной в составе олимпийской сборной образца 1920 года. Такие клубы как «Реал Унион», «Аренас Гетчо» и «Реал Сосьедад» также поставляли своих игроков. Все эти четыре клуба стояли у истоков создания Ла Лиги в 1928 году, а в 1930 к ним присоединился ещё и «Депортиво Алавес». Таким образом, пять из десяти клубов Примеры (первого дивизиона Испанской национальной лиги) были из Страны Басков. Выражение Con cantera y afición, no hace falta importación, которое можно перевести как С доморощенными командами и болельщиками в импорте надобности нет, имела смысл в те дни.
Эль Бомбин
В 1921 году из клуба «Расинг Сантандер» прибыл новый тренер Фред Пентлэнд. В 1923 году он привёл клуб к победе в Кубке Короля. Он совершил революцию в манере игры «Атлетика», возведя в абсолют игру в короткий пас. В 1927 он оставил Атлетик и в дальнейшем тренировал «Атлетико Мадрид», «Реал Овьедо» и Испанскую сборную. В 1929 году он вернулся в «Атлетик» и привёл команду последовательно к двум дублям (победам в Ла Лиге и Кубке Короля одновременно) в 1930 и 1931 годах. Клуб выиграл Кубок Короля четыре раза подряд в период между 1930 и 1933, к тому же они заняли второе место в Ла Лиге в 1932 и 1933 годах. В 1931 году «Атлетик» также нанёс «Барселоне» самое позорное поражение в её истории — 12-1.
Атлетико Бильбао
В 1941 году клуб сменил название на «Атлетико Бильбао», следуя лингвистической политике Франко, согласно которой все неиспаноязычные имена и названия были запрещены. Обструкции подверглось и правило, по которому только уроженцы Страны Басков могут играть в команде. В том же году свой дебют совершил Сарра. За следующие 13 сезонов он забил 294 гола во всех соревнованиях за «Атлетико» плюс ещё 20 за испанскую национальную сборную. Его 38 голов в сезоне 1950/1951 на протяжении 50 лет были рекордными для испанского первенства. Лишь в сезоне 2010—2011 рекорд побил Криштиану Роналду, забив на два гола больше (но и матчей было больше на 8). Ещё одним великим игроком той эпохи считается Панисо. В 1943 году клуб выиграл Ла Лигу и Кубок Генералиссимуса, второй трофей они сумели сохранить за собой в 1944 и 1945 годах.
В начале 1950-х клуб располагал легендарной атакующей линией: Сарра, Панисо, Рафа Ириондо, Венансио и Агустин Гаинса. Они помогли команде выиграть очередной Кубок Генералиссимуса в 1950-м. Появление в качестве главного тренера Фердинанда Даучика позволило развить успех. Он привёл команду к новому дублю в 1956-м и к победам в Кубке Генералиссимуса в 1955-м и 1958-м. При нём команда в 1956-м дебютировала в Кубке европейских чемпионов, где в четвертьфинале был побеждён командой «Манчестер Юнайтед».
Что играло на руку клубу в достижении успехов в тридцатых, сороковых и пятидесятых годах — это лимит на иностранных игроков. В большинстве случаев клуб мог иметь только трёх легионеров в своём составе, а это означало, что на поле выходили как минимум восемь доморощенных футболистов. В то время как «Реал Мадрид» и «Барселона» обходили это правило, используя игроков с двойным гражданством, таких как Альфредо Ди Стефано, Ференц Пушкаш, Хосе Сантамария и Ладислао Кубала, «Атлетико» строго придерживался своей политики кантеры. В течение шестидесятых годов в Испании доминировал «Реал Мадрид», и «Атлетико Бильбао» удалось выиграть лишь Кубок Короля в 1969 году.
Как и другие зарубежные команды, клуб стал использовать правило, по которому в команду можно было брать игроков, у которых были баскские корни, но им необязательно было родиться в Стране Басков. Это позволило рождённому в Барселоне Армандо Меродио играть за «Атлетик». В то же время такие игроки как Хесус Мария Переда, Мигель Хонес и Хосе Гарате не были удостоены внимания. Хотя никто из них не был баском от рождения, все трое выросли в Стране Басков и могли классифицироваться как натурализованные баски. А у Гарате и родители были баскского происхождения.
Позитивной стороной шестидесятых стало восхождение легенды клуба Хосе Анхеля Ирибара. Семидесятые не принесли с собой кардинальных изменений, и единственным трофеем стал Кубок Генералиссимуса в 1973 году. В декабре 1976 года перед началом игры с «Реалом Сосьедад» Ирибар и капитан «Реала» Игнасио Кортабарриа вынесли флаг Страны Басков и торжественно установили его в центральном круге. Это было первая публичная демонстрация флага с момента смерти Франко. В 1977 году клуб достиг финала Кубка УЕФА, проиграв по правилу мячей, забитых на выезде, «Ювентусу». С тех пор клуб вернул себе название «Атлетик Бильбао».
Эра Клементе
В 1981 году клуб назначил Хавьера Клементе на пост главного тренера. И вскоре тому удалось создать одну из самых успешных команд «Атлетика» за всю историю. Молодые игроки из кантеры Сантьяго Уркиага, Мигель Де Андрес, Исмаэль Уртуби, Эстанислао Арготе и Андони Субисаррета присоединились к ветеранам, таким как Дани и Андони Гойкоэчеа. В первый же сезон под своим руководством, Клементе привёл команду к 4 месту в Ла Лиге. В 1983 году клуб выиграл Ла Лигу, а в 1984 сделал дубль. В 1985 и 1986 годах «Атлетик» финишировал третьим и четвёртым соответственно. Клементе сделал клуб, который был узнаваем за агрессивный стиль игры, настоящим воплощением которого был Гойкоэчеа. Тренер предпочитал иметь двух опорных полузащитников перед двумя центральными защитниками и либеро, и за это команду прозывали не слишком эффектной, зато эффективной.
«Атлетик» не смог выиграть ни одного трофея с тех пор, как завершилась эра Клементе. Приглашение таких успешных тренеров как Хосе Анхель Ирибар, Ховард Кендэлл, Юпп Хайнкес и Хавьер Ирурета и даже последующее возвращение Клементе не смогло возродить былого успеха.
Эра Фернандеса
Самым успешным тренером Атлетика после Клементе был Луис Фернандес, приглашённый в 1996. В 1998 году он привёл клуб ко второму месту в Ла Лиге и возможности сыграть в Лиге Чемпионов. Фернандес либерализовал условия политики кантеры. Теперь за «Атлетик» играть мог всякий, кто начинал футбольную карьеру в Стране Басков. Так получили возможность сыграть в команде уроженец Саламанки Патчи Феррейра и Биуррун, рождённый в Бразилии игрок, эмигрировавший в автономную область в совсем юном возрасте.
Кантера также расширила свою зону влияния на Франко-баскскую провинцию, Риоху и Наварру. Это изменение в уставе позволило Фернандесу подписать Биксанта Лизаразю, первого в клубе баска, родившегося во Франции, следующими стали Исмаэль Урсаис и Хосе Мари. Атлетик также стал брать игроков из кантер других баскских клубов. В 1995 Атлетик подписал Хосеба Эчеберрия из Реала Сосьедад, подпортив отношения двух клубов. Хотя Лизаразю покинул клуб после одного сезона, Урсаис, Хосе Мари и Эчеберрия стали основными фигурами в составе сезона 1997/1998 наряду с Рафаэлем Алькортой, Хуленом Герреро и Патчи Феррейрой.
Успехи в XXI веке
После второго пришествия в клуб Юппа Хайнкеса (2001—2003) и начала тренерской карьеры гвардейца клуба Эрнесто Вальверде (2003—2005), когда клуб показывал средние результаты, с очередным приходом Хавьера Клементе в команду, она в сезонах 2005/06 и 2006/07 боролась за выживание в Ла Лиге. Однако в сезоне 2008/09 команда под руководством уже Хоакина Капарроса смогла впервые за 24 года сыграть в Кубке Испании, где проиграла «Барселоне» со счетом 1:4. Однако это позволило команде участвовать в Лиге Европы на следующий год, в которой они остановились на стадии 1/32 финала. В этот момент в команде зажигается звезда Фернандо Льоренте, который из сезона в сезон забивал под 20 мячей, а порой и более. Помимо него у команды появляется впечатляющее молодое поколение — Икер Муньяин, Хави Мартинес, Маркел Сусаета —, что позволяеет более-менее безболезнено пережить утрату таких легенд клуба как Фрасиско Йесте (более 300 игр) и Хосеба Эчеберриа (более 500 игр за клуб).
Все меняется с приходом в клуб аргентинского тренера Марселя Бьелсы — сезон 2011/12 мог бы стать триумфальным для клуба, но он проигрывает оба финала, в которые попадает. В Кубке Испании «Атлетик» снова терпит поражение от «Барселоны» (0:3), а в финале Лиги Европы баски проигрывают другому испанскому клубу — «Атлетико» — с таким же счётом. Следующий сезон не задаётся, после чего Льоренте и Бьельса покидают команду, а в неё возвращается тренер Эрнесто Вальверде, который по итогам сезона 2013/14 обеспечил клубу участие в Лиге Чемпионов на следующий год. В последний раз «Атлетик» участвовал в Лиге чемпионов в сезоне-1998/99[3]. В групповом этапе Лиги Чемпионов клуб занял 3 место в группе H и попал в плей-офф Лиги Европы, где на стадии 1/16 финала проиграл по сумме двух матчей «Торино» (4:5). В чемпионате Испании клуб занял 7 место, а в финале Кубка Испании 2014/15 проиграл «Барселоне». В матче за Суперкубок Испании 2015 Атлетик взял реванш у «Барселоны» (4:0 и 1:1).
Недавние события
В недавнем прошлом «Атлетик Бильбао» увяз в середняках чемпионата, а потом и вовсе был вынужден вести борьбу за выживание в сезонах 2005/2006 и 2006/2007. В 2006 году клуб смог избежать вылета только в 37-м туре после победы над «Депортиво Ла-Корунья» на «Риасоре» со счётом 2-1. Хавьер Клементе в третий раз возглавил клуб в 2005 году, в момент, когда клуб занимал последнюю строчку. Ему удалось вернуть стройность оборонительным рядам команды и спасти клуб от вылета, но несмотря на это, он не остался на своём посту на сезон 2006/2007. Этот сезон стал самым худшим в истории клуба, поскольку спастись удалось лишь в заключительном туре чемпионата, когда «Леванте» потерпело поражение на «Сан Мамесе» со счётом 2-0. Несмотря на отсутствие каких-либо успехов на поле, подавляющее большинство болельщиков клуба считают, что уникальность клуба и традиции важнее футбольных трофеев. Согласно исследованию газеты «Эль Мундо» в 90-х годах, 76 % болельщиков Атлетика предпочли бы пережить вылет команды во второй дивизион, нежели отказаться от политики кантеры. В сезоне 2010/2011 «Атлетик Бильбао» смог закрепиться на 6 строчке итоговой турнирной таблицы чемпионата, что позволило участвовать команде в еврокубках. Самая успешная команда «Атлетика» в последние годы — это женская футбольная команда, которая выиграла чемпионат четыре раза в период между 2003 и 2007.
С приходом в команду аргентинского специалиста Марсело Бьелсы летом 2011 года, «Атлетик» вышел на качественно новый уровень. Команда боролась за место в Лиге чемпионов, а также вышла в финал Лиги Европы, выбив при этом такие клубы, как «Локомотив», «Манчестер Юнайтед», «Шальке 04», и лиссабонский «Спортинг», где однако уступила мадридскому «Атлетико».
Достижения
Национальные достижения
-
Чемпионат Испании -
Победитель (8): 1929/30, 1930/31, 1933/34, 1935/36, 1942/43, 1955/56, 1982/83, 1983/84 -
Вице-чемпион (7): 1931/32, 1932/33, 1940/41, 1946/47, 1951/52, 1969/70, 1997/98 -
Кубок Испании - Обладатель (24): 1902, 1903, 1904, 1910, 1911, 1914, 1915, 1916, 1921, 1923, 1930, 1931, 1932, 1933, 1943, 1944, 1944/1945, 1949/1950, 1955, 1956, 1958, 1969, 1972/1973, 1983/1984
- Финалист (14): 1905, 1906, 1913, 1920, 1942, 1948/49, 1952/53, 1965/66, 1966/67, 1976/77, 1984/85, 2008/09, 2011/12, 2014/15
-
Суперкубок Испании - Обладатель (2): 1984, 2015
- Финалист (2): 1983, 2009
- Кубок Эвы Дуарте
- Обладатель (1): 1950
- Финалист (1): 1945
- Северный чемпионат
- Победитель (3): 1913/14, 1914/15, 1915/16
- Чемпионат Бискайи
- Победитель (14): 1919/20, 1920/21, 1922/23, 1923/24, 1924/25, 1925/26, 1927/28, 1928/29, 1930/31, 1931/32, 1932/33, 1933/34, 1938/39, 1939/40
- Баскский кубок
- Обладатель (1): 1934/35
Европейские достижения
-
Кубок УЕФА / Лига Европы - Финалист (2): 1977, 2012
Международные
- Малый Кубок мира
- Обладатель (1): 1967
- Латинский кубок
- Финалист (1): 1956
- Иберийский кубок
- Финалист (1): 1983
Текущий состав
- По состоянию на 2 сентября 2016
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Стадион
Старый стадион Сан-Мамес, имел вместительность — 39750,[4] и был открыт в — 1913, размер поля — 103×68 м. Новый стадион Сан-Мамес, открытие которого было приурочено к столетнему юбилею старого, был открыт 16 сентября 2013 года, в рамках 4-го тура Ла-Лиги сезона 2013/14, Атлетик Бильбао принимал Сельту из Виго и добился победы со счётом 3-2. Вместительность стадиона при старте сезона 2014/2015 составила более 53000 человек. Тренировочная база — «Лезама».
Известные игроки
Избранные тренеры
-
Фред Пентлэнд: 1921—1927, 1929—1933 -
Фердинанд Даучик: 1954—1957 - Агустин Гаинса: 1964—1968
- Ронни Аллен: 1968—1972
-
Милорад «Мичел» Павич: 1972—1974 - Хавьер Клементе: 1981—1986, 1991—1992, 2005—2006
- Хосе Анхель Ирибар: 1986—1987
- Ховард Кендэлл: 1987—1989
-
Юпп Хайнкес: 1992—1994, 2001—2003 - Хавьер Ирурета: 1994—1995
-
Луис Фернандес: 1996—2000 - Эрнесто Вальверде: 2003—2005, 2013—н.вр.
- Хоакин Капаррос: 2007—2011
-
Марсело Бьельса: 2011—2013
Напишите отзыв о статье "Атлетик Бильбао"
Примечания
- ↑ [www.deia.com/es/impresa/2004/11/30/bizkaia/kirolak/40029.php La estrenan mañana], Deia daily, 30 November 2004.
- ↑ [www.elmundo.es/cronica/2000/CR270/CR270-01.html La «selección» de ETA], El Mundo Crónica, 17 December 2000.
- ↑ [www.sports.ru/football/1020269850.html «Атлетик» спустя 16 лет вышел в Лигу чемпионов]
- ↑ [www.fussballtempel.net/uefa/ESP.html www.fussballtempel.net]
Ссылки
- [www.athletic-club.net/ Официальный сайт клуба] (исп.) (англ.) (баск.)
- [www.athletic-bilbao.ru/ Русскоязычный сайт болельщиков] (рус.)
«Атлетик Бильбао» — текущий состав
|
|---|
|
1 Ираисос (в) (к) • 2 Боведа • 3 Элустондо • 4 Ляпорт • 5 Эрасо • 6 Сан Хосе • 7 Беньят • 8 Итурраспе • 10 Муньяин • 11 Уильямс • 12 Весга • 13 Эррерин (в) • 14 Сусаэта • 15 Лекуэ • 16 Эчейта • 17 Рико • 18 Маркос • 19 Мерино • 20 Адурис • 22 Гарсия • 23 Акече • 24 Баленсиага • 25 Саборит • 26 Аррисабалага (в) • 25 Альварес • Тренер: Эрнесто Вальверде |
| Тренеры футбольного клуба «Атлетик Бильбао»
|
|---|
|
Шеферд (1910—1911) • Барнс (1915—1916) • Барнс (1920—1921) • Бёртон (1921) • Арсуага (1922) • Пентланд (1922—1925) • Кирби (1925—1926) • Херцка (1926—1928) • Ройо (1928—1929) • Пентланд (1929—1933) • Кайседо (1933—1935) • Олабаррия (1935) • Гарбатт (1935—1937) • Биричинага (1938—1939) • Эчебаррия (1939—1940) • Уркису (1940—1947) • Багге (1947—1949) • Ирарагорри (1949—1952) • Барриос (1952—1954) • Даучик (1954—1957) • Альбенис (1957—1958) • Мартин Франсиску (1958—1960) • Ипинья (1960—1962) • Субьета (1962—1963) • Очоантесана (1963—1964) • Барриос (1964—1965) • Гайнса (1965—1968) • Ириондо (1968—1969) • Аллен (1969—1971) • Артигас (1971—1972) • Павич (1972—1974) • Ириондо (1974—1976) • Агирре (1976—1979) • Сенекович (1979—1980) • Саэс (1980—1981) • Клементе (1981—1986) • Саэс (1986) • Ирибар (1986—1987) • Кендалл (1987—1989) • Рохо (1989—1990) • Клементе (1990—1991) • Саэс (1991—1992) • Арангурен (1992) • Хайнкес (1992—1994) • Ирурета (1994—1995) • Аморрорту (1995) • Степанович (1995—1996) • Аморрорту (1996) • Фернандес (1996—2000) • Рохо (2000—2001) • Хайнкес (2001—2003) • Вальверде (2003—2005) • Мендилибар (2005) • Клементе (2005—2006) • Сарриугарте (2006) • Эсналь (2006—2007) • Капаррос (2007—2011) • Бьелса (2011—2013) • Вальверде (2013—-н.в.) |
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Атлетик Бильбао
В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.
Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
