ПЛАРК

ПЛАРК — подводная лодка атомная с ракетами крылатыми; в Российской Федерации также АПРК — атомный подводный ракетный крейсер — обозначение атомных подводных лодок, вооруженных крылатыми ракетами морского базирования. Назначение этих лодок — нанесение ракетных ударов по кораблям или береговым объектам противника. По классификации ВМС США ПЛАРК обозначаются как SSGN (Ship Submarine Guided (missile) Nuclear). Атомные подводные лодки с крылатыми ракетами имеются в составе военно-морских флотов России и США.

История развития

Создание подводных лодок с крылатыми ракетами приходится на разгар холодной войны. Экспериментальные и пробные запуски крылатых ракет с подводных лодок осуществлялись с переоборудованных дизель-электрических субмарин. После отработки пусковых комплексов началось создание подходящих лодок-носителей для нового оружия.

Первые типы ракет имели невысокие дальность полёта и точность попадания: при радиусе действия до 1000 км КВО составляло около 8 км.

Так как радиус полёта первых типов ракет был сравнительно невелик, то они были способны поразить лишь крупные наземные цели. В соответствии со стратегическими планами, крылатые ракеты предназначались для ядерных ударов по крупным городам «вероятного противника».

Для проведения боевого дежурства необходимо было преодолеть большие расстояния, а достаточной для этого автономностью могли обладать только атомные субмарины.

Первой американской подводной лодкой, способной запускать крылатые ракеты стала «Хэлибат» (SSGN-587), введённая в эксплуатацию 4 января 1960 года. Она несла пусковую установку для ракет типа «Regulus» с боекомплектом в 5 ракет. Первая советская ПЛАРК, K-45 проекта 659, была введена в строй 28 июня 1961 года и несла 6 ракет П-5 в отдельных герметичных контейнерах вне прочного корпуса.

С принятием на вооружение баллистических ракет морского базирования, крылатые ракеты подводных лодок перестали быть силой ядерного сдерживания. США практически перестали строить подводные лодки с крылатыми ракетами, а для аналогичных советских лодок новой целью стали крупные надводные корабли противника. Как правило, в учебных задачах целью было уничтожение авианосной ударной группировки противника. Новые советские ПЛАРК окрестили «убийцами авианосцев».

В период с 2002 по 2008 года, в связи с программами ограничения стратегических ядерных арсеналов СНВ-1 и СНВ-2, в ходе капитального ремонта, четыре стратегические подводные лодки США класса «Огайо» были перевооружены на крылатые ракеты. Вместо 24 баллистических ракет «Трайдент» лодки получили почти полторы сотни высокоточных неядерных крылатых ракет типа «Томагавк». Так возникло третье предназначение подводных лодок с крылатыми ракетами — плавучая подводная платформа высокоточного оружия, способная поддержать наземные войска за тысячи километров от метрополии. Неофициально, переоборудованные субмарины часто называют «подводными мониторами», в связи с их особой функцией — массированых ракетных обстрелов наземных целей.

См. также

• ПЛАТ
• РПКСН

Отрывок, характеризующий ПЛАРК

Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.