Атомный ракетный крейсер

Атомный ракетный крейсер — подкласс ракетных крейсеров, отличающийся от других кораблей этого класса наличием ядерной энергетической установки (ЯЭУ). Первые атомные крейсеры появились в 1960-х годах. В связи со значительной сложностью и крайне высокой стоимостью они имелись лишь в ВМС сверхдержав — США и СССР. В настоящий момент атомные ракетные крейсеры эксплуатируются только ВМФ России.

Предпосылки к созданию атомных ракетных крейсеров

В начале 1950-х годов военных и конструкторов ведущих стран охватила «ядерная» эйфория. Несмотря на скромные удельные характеристики тогдашних ЯЭУ, ядерные реакторы планировались к установке на самолёты, локомотивы и даже автомобили. Естественно первыми кандидатами на звание «атомных» стали военные корабли. В 1955 году вошла в строй первая в мире атомная ПЛ «Наутилус». Однако если целесообразность установки ЯЭУ на ПЛ была вполне очевидной, то выгоды подобной энергетики для надводных кораблей представлялись не столь однозначными. В 1950-х — начале 1960-х годов в США развернулась открытая дискуссия о применении атомных надводных кораблей. Сторонники ядерной энергетики, которых возглавлял «отец атомного флота» адмирал Хайман Г. Риковер, выдвигали следующие аргументы в пользу ЯЭУ:

• Очень большая автономность по дальности плавания;
• Способность практически неограниченно длительного поддержания высокой скорости без влияния на pесурс главных механизмов;
• Отсутствие pазвитых газоходов, упрощающее внутреннее pасположение и аpхитектуру надстройки.

Противники атомного флота в свою очередь указывали на следующие проблемные моменты:

• Чрезвычайно большая стоимость, что неизбежно приведёт к сокращению численности флота;
• Возможности более традиционных энергетических установок ещё не исчерпаны;
• Пресловутая высокая автономность кораблей с ЯЭУ достигается только по дальности плавания, но отнюдь не по боезапасу, провианту и прочим видам снабжения.

Следует заметить, что в США не проводилось открытых дискуссий по совершенно очевидной проблеме — боевой живучести атомных кораблей.

Несколько странным… явилось отсутствие (во всяком слу­чае, в открытой прессе) дебатов по пово­ду боевой живучести атомных НК. Воп­рос этот, действительно, лежит на поверх­ности: что же будет с атомным кораблем при даже незначительном поражении, ска­жем, систем 1-го контура? Для кого опас­неё станет корабль — для противника или для своего экипажа?

Первое поколение атомных ракетных крейсеров

Атомные ракетные крейсеры США

К проектированию первого атомного ракетного крейсера «Лонг Бич» (CGN-9 Long Beach) в США приступили в 1955 году. Следует заметить, что американцы вовсе не стремились создать именно «крейсер». Основной задачей будущего корабля виделась ПВО авианосного соединения во главе с первым атомным авианосцем «Энтерпрайз». Таким образом предполагалось создать фактически эскортный корабль. Однако в тот момент американские судостроители ещё не располагала достаточно компактными ЯЭУ. Энергетическая установка «Лонг Бич» C1W создавалась на базе реактора S5W, применявшихся на первых серийных ПЛ ВМС США. Мощность оказалась недостаточной и на крейсере пришлось установить два таких реактора, причём общий вес энергетической установки оказался в 5 раз больше, чем такой же по мощности котлотурбинной. Результатом этого стал резкий рост размеров и водоизмещения корабля.

Вооружение корабля отражало его эскортную сущность — 1 спаренная ПУ ЗРК «Талос» (Talos), 2 спаренных ПУ ЗРК «Терьер» (Terrier) и восьмизарядная ПУ противолодочных ракето-торпед ASROC. Для самообороны от ПЛ предназначались 2 трёхтрубных ТА для 324-мм противолодочных торпед. «Лонг Бич» первоначально не имел ни одного артиллерийского орудия и не случайно классифицировался двойственно — и как Fleet escort и как Missile cruiser. Следующим представителем атомных ракетных крейсеров ВМС США стал «Бейнбридж» (CGN-25 Bainbridge), вошедший в строй в 1962 году. К моменту начала строительства этого корабля удалось разработать заметно более компактный реактор D2G. что позволило разместить две такие установки в корпусе крейсера типа «Леги», чьим атомным вариантом и являлся «Бейнбридж». Вооружение атомного крейсера полностью соответствовало «Леги» — 2 спаренных ПУ «Терьер», восьмизарядная ПУ ASROC и 2 трёхтрубных 324-мм торпедных аппарата. В отличие от «Лонг Бич», «Бейнбридж» изначально получил артиллерию — 2 спаренные 76-мм установки, разработанные ещё в годы Второй мировой войны.

В итоге американский флот получил небольшое соединение атомных кораблей в составе «Энтерпрайза», «Лонг Бича» и «Бейнбриджа», которое рассматривалось командованием флота как экспериментальное. Предполагалось, что следует накопить опыт эксплуатации атомных кораблей и лишь потом принимать решение о развитии атомных надводных сил. В связи с этим американское военно-морское ведомство намеревалось сделать паузу в строительстве атомных крейсеров. Оценки эффективности атомного надводного флота были крайне осторожными. Так в 1961 году оперативное управление штаба ВМС представило Конгрессу доклад, где в частности утверждалось:

1. Фактоp увеличения дальности плавания на максимальных скоростях для HК имеет существенно большее значение, чем для ПЛ. АЭУ такое увеличение может обеспечить pадикальным образом.

2. HК с АЭУ действительно имеют более высокую стоимость, чем таковые с обычными ГЭУ (в 1,3—1,5 pаза). Тем не менее, конкретные цифры pасчетов нельзя считать точными. Hаиболее надежные данные — по содержанию и pемонту, самые неопределенные — по эксплуатации (нет опыта), по новому вооружению, содержанию и подготовке личного состава.

3. АЭУ по весу и габаритам превышает обычные ГЭУ. Сосредоточенные нагрузки и более значительные pазмеры энергетических отсеков требуют иного общего pасположения помещений и существенного изменения конструкции корпуса. Существующие АППУ ограничивают эффективную мощность ГЭУ, что в сочетании с ГТЗА на пониженных паpаметрах пара при прочих pавных условиях понижают максимальную скорость атомных HК по сравнению с обычными.

4. АЭУ требует большее количество обслуживающего личного состава, причем значительно более высокой квалификации. Это влечет за собой ещё большее увеличение водоизмещения и стоимости эксплуатации.

5. Автономность корабля по запасам топлива — это ещё не все. Существует автономность по провизии, по запасным частям и материалам (масла, смазки и т. п.), по боезапасу. По этим статьям атомный HК преимуществ перед неатомным не имеет.

Тем не менее, Конгресс США по собственной инициативе заказал для моряков корабль, о котором они не просили. Им стал крейсер «Тракстан» (CGN-35 Truxtun) — атомный вариант ракетных крейсеров типа «Белкнап», полностью соответствовавший по вооружению своим паротурбинным двойникам. Основное вооружение сократилось до 1 спаренной ПУ с которой можно было запускать и зенитные ракеты «Терьер» и противолодочные ракето-торпеды ASROC, но корабли получили новую автоматизированную артустановку калибра 127 мм.

Следует заметить, что классификация этих кораблей оказалась крайне запутанной. Официально они числились в составе флота как DLG (Destroyer leader guided) — лидерами эскадренных миноносцев (атомные соответственно — DLGN), также часто именовались Fleet escort — эскортными кораблями флота, что дало повод называть их фрегатами. Лишь в 1975 году все эти боевые единицы стали классифицироваться как ракетные крейсера.

Проект советского атомного ракетного крейсера

В 1955—56 годах руководство советского ВМФ выдало два задания на проектирование надводных кораблей с ЯЭУ. Предполагалось разработать лёгкий крейсер проекта 63, вооружённый стратегическими и противокорабельными ракетами, а также ЗРК ближнего действия М-1. Одновременно разрабатывался корабль ПВО проекта 81, оснащённый ЗРК дальнего действия М-3. В начале 1957 года обе разработки были объединены на базе крейсера проекта 63.

Предполагаемые ТТХ были следующими: водоизмещение 15—16 тысяч тонн, скорость — 32 узла, вооружение включало ПКРК П-40 или П-6, ЗРК М-1 и М-3, кроме того, устанавливались две 76-мм артустановки АК-726 и два РБУ-2500 [www.milrus.com/weapons/rbu2500.shtml]. Планировалось построить до 7 кораблей этого проекта.

Разработка крейсера была поручена ЦКБ-17, но фактически дело не пошло дальше эскизного проекта, который оказался весьма приблизительным, так как большая часть запланированного вооружения и оборудования существовала только на бумаге. Кроме того, вызывала большие сомнения боевая устойчивость кораблей проекта в открытом океане, особенно при воздушном нападении. В результате работы были прекращены в марте 1959 года.

Второе поколение атомных ракетных крейсеров

Атомные ракетные крейсера США

После некоторой паузы американские ВМС возобновили строительство атомных крейсеров. Это было связано как с накопленным опытом, так и с закладкой первого атомного авианосца типа «Нимиц». В 1970 году были заложены два корабля типа «Калифорния». Их основное вооружение вновь оказалось зенитным — 2 ПУ ЗРК «Тартар». Имелся также стандартный набор противолодочных средств, а артиллерия усилилась за счёт установки двух автоматизированных орудий калибра 127 мм. Энергетическая установка была значительно улучшена и появилась возможность брать на борт вертолёт, но лишь на посадочную площадку. Водоизмещение крейсеров этого типа превысило 10 000 тонн. Предполагалось построить 5 крейсеров типа «Калифорния», но от дальнейшего развития проекта отказались в пользу крейсеров типа «Вирджиния». Крейсера типа «Вирджиния» были усовершенствованным типом атомных крейсеров. В отличие от типа «Калифорния» на них установили ПУ для более дальнобойных ракет «Терьер», а также ангар для вертолёта. В перегруз можно было взять две винтокрылых машины. Крейсера вступили в строй в период между 1976 и 1980 годами.

В 1980-х годах крейсера типа «Калифорния» и «Вирджиния» прошли серьёзную модернизацию. Устаревшие зенитные ракеты были заменены на «Стандарт SM-2ER», ближнюю обороны обеспечивали 20-мм. зенитные комплексы «Вулкан-Фаланкс». Крейсера получили также и ударное оружие — КР «Томагавк» и ПКР «Гарпун», превратившись таким образом в многоцелевые корабли. Следует заметить, что по возможностям ПВО они даже после модернизации серьёзно уступали крейсерам типа «Тикондерога», оснащённым системой «Иджис». Все они были списаны во второй половине 1990-годов.

В 1970-х годах в США велись проектные работы над атомным крейсером нового поколения CSGN (Cruiser strike, guided missile, nuclear). При водоизмещении близком к «Лонг Бич» этот корабль должен был нести ПУ для перспективных крылатых ракет SLCM, впоследствии принятую на вооружение как «Томагавк» (Tomahawk), ПУ ПКР «Гарпун», зенитную систему «Иджис», а также 203-мм. артустановку и вертолёты. До строительства дело не дошло — американский флот предпочёл строить относительно недорогие, но многочисленные «Тикондерога» с газотурбинной ЭУ.

Атомные ракетные крейсера СССР

в 1960-х годах главной задачей Советского ВМФ считалась борьба с атомными ПЛ вероятного противника. Это привело к появлению невиданного ранее класса — больших противолодочных кораблей (БПК), чьей задачей стала ПЛО в морской и океанской зоне. Первенцем этих программ стал БПК проекта 61, считавшийся вполне удачным кораблём. На его концептуальной базе в 1962 году и начал создаваться проект 1144 атомного БПК. В соответствии с веяниями времени водоизмещение корабля поначалу ограничивалось 8000 тонн. Основным вооружением нового БПК должен был стать перспективный Универсальный ракетный комплекс (УРК), способный поражать все типы целей — воздушные, надводные и подводные. Дополнять его должны были артустановки калибра 57-76 мм, РБУ, торпедные аппараты и беспилотный вертолёт. Фактически УРК остался на бумаге, беспилотный вертолёт также не был создан и в ТТЗ 1969 года состав вооружения был определён из противолодочного ракетного комплекса «Метель», ЗРК С-300Ф, ПУ ПКР «Малахит», артустановок калибра 130-мм. (А-217) и 30-мм. (АК-630), а также двух пилотируемых вертолётов Ка-252.

Всего было заложено и построено 4 тяжёлых атомных ракетных крейсеров (сокращённо ТАРКР) проекта 1144: «Киров», «Фрунзе», «Калинин» и «Юрий Андропов». Ещё один крейсер, «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов», был зачислен в списки Советского ВМФ, но не закладывался и 4 октября 1990 г. снят со строительства на Балтийском заводе.

С конца 1960-х годов параллельно с атомным БПК разрабатывался и атомный крейсер проекта 1165. Его основным вооружением предполагалось сделать ПКР «Гранит» (36—48 ракет в боекомплекте) и ЗРК С-300Ф. Ввиду того, что БПК 1144 постепенно приобретал черты многоцелевого корабля, в 1971 году было принято решение об объединении двух проектов.

См. также

• Крейсер
• Ракетный крейсер
• CGN(X) (атомный крейсер)

Ссылки

• [zw-observer.narod.ru/zwo/1988_5/atomcruisers.html Ю. Петров. Атомные крейсера УРО ВМС США. Зарубежное военное обозрение. 1988, № 5.]
• [www.overkilnavy.narod.ru/Lib/Shipsmon/Kuzin-1144/index.htm В. П. Кузин. Атомные ракетные крейсеры проекта 1144.]

Литература

• Апальков Ю. В. Корабли ВМФ СССР. Том II, Ч. 1. — СпБ.: Галея Принт, 2003.
• Коваленко В. А. Остроумов М. Н. Справочник по иностранным флотам. — М.: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1971.
• Кузин В. П. Никольский В. И. Военно-морской флот СССР 1945—1991. — СпБ.: Историческое морское общество, 1996.
• Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1910—2005. — Минск: Харвест, 2007.
• Соколов А. Н. Советский ракетный крейсер. Зигзаги эволюции. — М.: Военная книга, 2006.
• Широкорад А. Б. Флот, который уничтожил Хрущёв.- М.: АСТ, 2004.
• Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1947—1995. — Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1996.

Отрывок, характеризующий Атомный ракетный крейсер

– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.