Атрохов, Семён Тихонович

Семён Тихонович Атрохов
Дата рождения	21 октября 1917(1917-10-21)
Место рождения	с. Гнилёво, Трубчевский район, Брянская область
Дата смерти	4 сентября 1995(1995-09-04) (77 лет)
Место смерти	Новосибирск
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота, Пограничные войска, Внутренние войска
Годы службы	1938—1964
Звание
Сражения/войны	Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии

Семён Тихонович Атрохов (1917—1995) — майор Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Семён Атрохов родился 21 октября 1917 года в селе Гнилёво (ныне — Трубчевский район Брянской области) в крестьянской семье. После окончания восьми классов средней школы работал мастером в леспромхозе. В 1938 году Атрохов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Участвовал в советско-финской войне, после окончания которой был уволен в запас.

В сентябре 1941 года Атрохов был повторно призван в Красную Армию и направлен на фронт. Участвовал в боях с немецкими войсками сначала красноармейцем, затем получил звание младшего лейтенанта. Неоднократно отличался в боях. Так, в одном из боёв, несмотря на вражеский огонь, вынес раненного командира батальона. Участвовал в захвате «языков», нескольких захватил лично.

К июню 1944 года младший лейтенант Атрохов командовал взводом 885-го стрелкового полка 290-й стрелковой дивизии 49-й армии 2-го Белорусского фронта. Отличился во время Белорусской наступательной операции.

23 июня 1944 года Атрохов отличился в бою в ходе форсирования реки Проня к северо-востоку от города Чаусы Могилёвской области и прорыва линии обороны противника на её западном берегу. Когда его подразделение вышло к Днепру и захватило плацдарм на его западном берегу, Атрохов получил боевое задание по обеспечению связи войск со штабом дивизии. Группа Атрохова из 5 бойцов 26 июня переправилась через реку, несмотря на вражеский огонь, и приняла участие в захвате плацдарма в районе деревни Плещицы Могилёвской области, оттеснив на 150—200 метров от берега подразделения противника. Группа Атрохова, занявшая позиции около окопа командира передового батальона, участвовала в отражении двух атак пехоты и двух атак танковых сил немецкий войск, уничтожив более 30 солдат и офицеров и 2 танка (1 подбил лично Атрохов). Всё это время Атрохов бесперебойно держал связь со штабом дивизии, что способствовало эффективной поддержке обороняющихся советских войск артиллерийским огнём. В бою получил ранение, но отказался покидать поле боя.

К утру 27 июня 1944 года через Днепр были наведены два моста, после чего на плацдарм переправились основные силы нескольких дивизий. Ударом с данного плацдарма было обеспечено замыкание кольца окружения немецких войск в Могилёве с севера, что обеспечило взятие города 28 июня 1944 года.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за «мужество и героизм, проявленные на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками» младший лейтенант Семён Атрохов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 5546.

Проходил лечение в госпитале, после чего был назначен на должность командира взвода 332-го пограничного полка войск НКВД СССР Управления войск НКВД СССР по охране тыла 2-го Белорусского фронта. Участвовал в Восточно-Прусской операции.

После окончания войны продолжил службу в пограничных и внутренних войсках. В 1964 году в звании майора был уволен в запас. Проживал в Новосибирске, работал диспетчером на одном из городских заводов. Умер 4 сентября 1995 года, похоронен на Заельцовском кладбище.

Был также награждён орденами Ленина, Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, медалью «За отвагу» и «За боевые заслуги», а также рядом других медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Отрывок, характеризующий Атрохов, Семён Тихонович

Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.