Атур

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ату́р (фр. atour — «накрученный», «навёрнутый»), называемый также геннин, эннин, эннен — сложный женский головной убор на каркасе из китового уса, металла, накрахмаленного полотна или твёрдой бумаги. Другое название — энне́н (энни́н), или геннин. Наиболее распространённые варианты эннена исполнялись в виде конуса, усечённого конуса или трубы. Эннен «двойная сахарная голова» имел вид раздвоенного конуса, «рогатый» эннен облегал причёску с валиками из волос по бокам головы[1]. Волосы, выбивавшиеся из-под эннена, выбривали, оставляя лишь маленький треугольник на лбу[2]. Атуры получили распространение в XV в. в период «бургундских мод». Это был любимый головной убор знати.

Делали эннен из жёсткой бумаги или накрахмаленного льна, поверх натягивали шёлк или другую дорогую ткань и прикрепляли длинную вуаль. Иногда вместо вуали применяли небольшой тканевый шлейф. Популярным было и полное драпирование эннена вуалью. Вуаль укрепляли также в форме сложенных крыльев бабочки при помощи металлических усиков и булавок. Высота эннена зависела от степени знатности женщины. Так, принцессы носили эннены метровой высоты, придворные дамы — до 50—60 см. В то же время диаметр эннена диктовался модой, мог быть большим и очень малым. При входе в помещение дама в эннене приседала. Мужчины, чтобы не казаться малорослыми, надевали шляпы в виде «сахарных голов».

Мария Бургундская. Портрет работы Михаэля Пахера, около 1490 года. 47,5×35. Собрание Хайнца Кистерса, Кройцлинген, Швейцария Маргарета ван Эйк. Портрет работы Яна ван Эйка. 1439. 32,6×25,8 см, Муниципальная художественная галерея, Брюгге

Напишите отзыв о статье "Атур"



Примечания

  1. Хёйзинга Йохан. Осень Средневековья: Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах // [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Huiz/komm1.php Сочинения: В 3 томах] = Herfsttij der Middeleeuwen / Пер. с нидерл. Сост. и пер. Сильверстов Д. В.; Вступ. ст. и общ. ред. Уколовой В. И.; Заключ. ст. и науч. коммент. Харитоновича Д. Э. — М.: Прогресс-Культура, 1995. — Т. 1. — С. 379. — 413 с. — (Памятники исторической мысли). — ISBN 5-01-004467-6.
  2. Андреева Р. П. [www.infanata.org/2006/10/25/jenciklopedija_mody_andreeva_rp.html Энциклопедия моды : справочное издание] / ред. М. Стерлигов. — СПб.: Литера, 1997. — С. 404. — 416 с. — (Энциклопедия Литеры). — ISBN 5-86617-030-2.

Отрывок, характеризующий Атур

– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.