Маседо, Аугусто
| Аугусто Маседо | |
 |
Аугусто Маседо (1902 или 1904 — 17 января 1997, Лиссабон) — португальский гражданин, большую часть своей жизни проработавший таксистом и имевший большую известность в португальской столице своим эксцентричным поведением. Его иногда называют наиболее долго работавшим из известных мировых таксистов.
Маседо родился в 1902 или 1904 году в небольшой деревне в центральной части страны. В 1916 году он переехал в Лиссабон и на протяжении двенадцати лет работал в пекарне вместе со старшим братом. В 1928 году он на взятые в кредит деньги купил машину и стал таксистом, проработав до 1996 года, почти семьдесят лет, при этом всё это время работая на одном и том же автомобиле, Oldsmobile F-28 Convertible, выпущенном в середине 1920-х годов, отвергнув предложение сменить машину в 1960-х годах, поступившее к нему как к уже известному человеку от компании General Motors[1], и умудряясь на протяжении всех этих десятилетий доставать запчасти для самостоятельного ремонта машины. Маседо работал в Лиссабоне до середины 1990-х годов, став известным не только благодаря своему старинному автомобилю, но и благодаря весёлому характеру и знанию бесчисленного количества анекдотов и историй, которыми он развлекал своих пассажиров.
Среди пассажиров Маседо было несколько португальских и зарубежных знаменитостей, в том числе Фернанду Пессоа, Пабло Пикассо, немецкий фотограф Леонора Мау и писатель Вирджилиу Феррейра. В последние десятилетия XX века он стал популярным среди многочисленных туристов, специально приезжавших в Лиссабон, чтобы его увидеть, а в самой Португалии назывался символом такси и таксиста прежней эпохи.
Немецкий режиссёр Вольф Гаудлитц в 1996 году снял документальный фильм Táxi Lisboa, в котором описал жизнь и быт лиссабонского оригинала[2]. В том же году Аугусто Маседо в возрасте, вероятно, 93 лет перестал водить такси по состоянию здоровья и умер 17 января 1997 года, в день премьеры фильма, в Лиссабоне.
В Лиссабоне в его честь названа улица, а его автомобиль выставлен в одном из городских музеев.
Напишите отзыв о статье "Маседо, Аугусто"
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Маседо, Аугусто
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
