Аудиторный корпус МГУ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Здание
Аудиторный корпус МГУ
Страна Россия
Город Москва
Архитектор Е. Д. Тюрин, К. М. Быковский (реконструкция)
Строительство 18321835 годы
Статус  Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7710451007 № 7710451007]№ 7710451007

Аудиторный корпус МГУ — одно из зданий МГУ, расположенных на Моховой улице в центре Москвы.





История

Здание было перестроено в 1832—1835 годах для университета архитектором Е. Д. Тюриным. Изначально в здании планировалось обустроить дом студента (общежитие), однако из-за недостатка аудиторий в нём разместили большие аудитории.

В начале XX в. Аудиторный корпус был значительно перестроен архитектором К. М. Быковским, который его расширил и соединил переходом со зданием, примыкавшим к Татьянинской церкви. Как писал москвовед А. К. Романюк, в процессе реконструкции «старинное здание претерпело непоправимый ущерб».

В 1876 году перед зданием поставлен бюст М. В. Ломоносова, отлитый из бронзы. По левую руку от Аудиторного корпуса К. М. Быковским было сооружено большое здание для университетской библиотеки, старейшей и одной из самых крупных в столице.

С 1941 года по 1945 год, во время войны, Аудиторный корпус потерпел большой урон от бомбардировок. Тогда же был поврежден бюст Михаила Ломоносова. В 1957 году поставлен новый памятник Михаилу Ломоносову. У него проходят встречи учащихся, преподавателей и закончивших университет[1].

Ныне здесь располагается факультет журналистики МГУ.

Архитектура

Критики считали, что в процессе реконструкции в начале XX века архитектура здания изменилась в худшую сторону.

Академическая аудитория

Самая большая университетская аудитория была построена в начале XX века в пристроенном правом корпусе. Изначально называлась Богословской, в советское время Коммустической, а в наше время названа Академической.


Напишите отзыв о статье "Аудиторный корпус МГУ"

Примечания

  1. [liveinmsk.ru/places/a-186.html МГУ на Моховой] (рус.). Проверено 23 мая 2015.

Литература

  • Романюк С. К. Сердце Москвы. От Кремля до Белого города. — М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2013. — 909 с.

Ссылки

[dkn.mos.ru/contacts/register-of-objects-of-cultural-heritage/5157/ страница в реестре объектов культурного наследия].

Отрывок, характеризующий Аудиторный корпус МГУ

– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.