Ауксотрофы

Ауксотрофы — организмы, которые не способны синтезировать определенное органическое соединение, необходимое для роста этого организма. Ауксотрофия — характеристика подобных организмов, этот термин противоположен прототрофии.

В генетике, штамм называется ауксотрофным, если он несет мутацию, которая делает его неспособным к синтезу одного или нескольких существенных соединений. Например, мутант дрожжей, в котором инактивированный ген в цепочке синтеза урацила — урациловый ауксотроф. Такой штамм не в состоянии синтезировать урацил и может расти только если урацил будет добавлен в окружающую среду. Это противоположность урациловому прототрофу или, в данном случае, дикого типа штамма, который может расти в отсутствии урацила. Ауксотрофия часто используется в генетических маркерах (см. молекулярная генетика).

Исследователи использовали ауксотрофный штамм E. coli, для введения искусственных аналогов аминокислот внутрь белков. Например, клетки ауксотрофного фенилаланинового образца могут быть выращенными на среде с его аналогом, например, пара-азидофенилаланином. Аминоацил-тРНК-синтетаза распознает аналог и катализирует скрепления с тРНК, который впоследствии перемещает аминокислоту (не природную в данном случае) в полипептидную цепочку, который растет в течение трансляции белка.

Важно помнить, что многие живые существа, в том числе человек, — ауксотрофы для большого класса соединений, необходимых для роста, и должны получать эти соединения с пищей (см. незаменимые аминокислоты).

Отрывок, характеризующий Ауксотрофы

Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.