Аусфальские ворота

Аусфальские ворота (также: выездные ворота, от нем. Ausfalstor, ворота для вылазок) — одни из семи сохранившихся городских ворот Калининграда. Расположены на в юго-западном углу перекрёстка Гвардейского проспекта и Горной улицы, в непосредственной близости от памятника 1200 гвардейцам.

Из всех сохранившихся ворот Аусфальские были перестроены в большей степени.

История

Первые ворота приблизительно на месте нынешних были построены в двадцатых годах XVII, во время строительства оборонительно вала вокруг города. Позднее, в 1866 году, ворота были построены заново, в стиле кирпичной готики. Построенные в XIX веке Аусфальские ворота пропускали только пешеходов, и были менее значимы по отношению к остальным городским воротам (о чём говорит, например, более бедное архитектурное оформление). Проектировал новые Аусфальские ворота архитектор Людвиг фон Астер.

Ворота с самого начала врезались в вал и находились фактически ниже уровня земли. В XX веке единственный проезд ворот был заложен. Как и все остальные городские ворота, в 1910 году Аусфальские ворота были проданы военным ведомством городу.

Во время войны Аусфальские ворота были переоборудованы под пункт управления воинскими частями. Обширные внутренние помещения ворот были разделены на отдельные отсеки бетонными стенами. Проходы между отсеками закрывались герметичными защитными дверьми.

После войны ворота использовались как склад, позднее — как бомбоубежище расположенной рядом школы милиции, а позднее в них был расположен коллектор сточных вод.

В 1993 году на верхнем покрытии ворот, которое расположено вровень с уровнем проезжей части Гвардейского проспекта, была построена православная часовня Св. Георгия, посвящённая советским солдатам, погибшим при штурме Кёнигсберга.

Весной 2007 года Аусфальские и Железнодорожные ворота были переданы Калининградскому историко-художественному музею. Планируется реставрация ворот, и размещение в их помещениях музейных экспозиций. Вместе с памятником 1200 гвардейцам и Парком Победы, ворота должны стать частью военно-исторического комплекса.

Архитектура

Аусфальские ворота имеют только один проезд, к которому с внешней стороны вели лестница и довольно узкий мост (следы которых сохранились до сих пор), что является подтверждением того, что ворота пропускали только пешеходов. По бокам от проезда расположены казематы с амбразурами фронтального и флангового огня. Проезд перекрыт по дуге лучковой аркой, которая украшена наличником с зубцами. Выходящие в ров боковые наружные стены ворот облицованы гранитными плитами, украшеными рустикой в типа квадр.

Над проездом расположена боевая платформа с зубчатым парапетом.

О внешнем виде обращённого в сторону города фасада ворот ничего не известно, так как он был засыпан землёй, а фотографий или рисунков не сохранилось.

Источники

• Авенир Овсянов. В казематах королевского форта. Калининград, «Янтарный сказ», 1999. Стр 95-96, 105—106.
• Балдур Кёстер «Кёнигсберг. Сегодняшний Калининград. Архитектура немецкого времени» . Перевод с немецкого ([www.koenig.ru/kn/17/ текст]). Данные оригинального немецкого издания: Baldur Köster , Husum Druck; 2000, ISBN 3-88042-923-5
• Юрий Ржевцев. Их Альма-матер — бывшая биржа труда // газета «Удачный выбор» (Калининград), номер за 23 апреля — 2 мая 2003 г.
• [kaliningrad.rfn.ru/rnews.html?id=24427&date=11-04-2007 Старинные городские ворота переданы музею]. ГТРК «Россия» — Калининград, 11.04.2007

Ссылки

• [ost-preussen.babyhost.ru/p151.htm Фотографии ворот]

Отрывок, характеризующий Аусфальские ворота

Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.