Фидаров, Афако Пациевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Афако Пациевич Фидаров»)
Перейти к: навигация, поиск
Фидаров Афако Пациевич
Дата рождения

29 августа 1859(1859-08-29)

Место рождения

Зильги,
Российская империя

Дата смерти

1930(1930)

Место смерти

СССР

Принадлежность

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Генерал-лейтенант
Сражения/войны

Русско-японская война,
Первая мировая война,
Гражданская война в России

Награды и премии

Афако Пациевич Фидаров (1859—1930) — русский военачальник, генерал-лейтенант.

Высокообразованный офицер (он владел семью иностранными языками), Фидаров не раз привлекался правительством для выполнения дипломатических миссий в Персии и Афганистане[1].





Биография

Родился в селении Зильги 29 августа 1859 года в осетинской дворянской семье. Сын офицера Паци Фидарова, в семье было пятеро братьев и четыре сестры.

Образование получил во Владикавказском реальном училище.

На военной службе с 1 сентября 1880 года. Окончил 2-е военное Константиновское училище (1882). Был выпущен хорунжим (ст. 07.08.1882) во Владикавказский полк Терского казачьего войска (ТКВ). Сотник (ст. 30.09.1883). Был переведен в Горско-Моздокский полк ТКВ в 1883 году.

В августе 1884 года командирован в казачий отдел офицерской кавалерийской школы. Подъесаул (ст. 31.12.1885). По возвращении в полк — заведующий оружием полка и командир сотни Горско-Моздокского полка ТКВ, начальник 1-го сотенного участка Горско-Моздокского полкового округа (отдела). Есаул (ст. 06.05.1893).

30 августа 1895 года был командирован в офицерскую кавалерийскую школу. По предписанию начальника 1-й Кавказской казачьей дивизии от 9 сентября 1897 года, утвержденного военным министром, командирован в состав инструкторов в Персию. Служил инструктором в Персидской казачьей Его Величества Шаха бригаде. Войсковой старшина (ст. 26.02.1901). Помощник командира Сунженско-Владикавказского полка ТКВ по хозяйственной части.

Участник русско-японской войны 1904—1905 в составе Терско-Кубанского полка Кавказской конной бригады. Помощник командира Терско-Кубанского конного полка по хозяйственной части (01.04.1904-27.04.1906). Участник боев у Лагоулина, в составе 10-го армейского корпуса на Анпелинском перевале, под Ляояном, на реке Шахэ (в составе 5-го Сибирского армейского корпуса). Полковник (пр. 1904; ст. 06.12.1904; за отличие). Участвовал в набеге на Инкоу, боях у Сандепу.

Помощник командира 1-го Сунженско-Владикавказского полка (27.04.1906-12.02.1907). Неоднократно привлекался для выполнения дипломатических миссий в Персии и Афганистане. Командир 1-го Хопёрского полка[2] Кубанского казачьего войска (12.02.1907-23.07.1910). Генерал-майор (пр. 1910; ст. 22.07.1910). Командир 2-й бригады 2-й Кавказской казачьей дивизии (23.07.1910-02.08.1913). В 1910—1911 годах был в Персии начальником Казвинского, затем Ардебильского отрядов. Командир 2-й бригады 2-й Кавказской казачьей дивизии (с 23.07.1910).

Командующий (позже начальник) 1-й Туркестанской казачьей дивизией (02.08.1913-1917). Генерал-лейтенант (пр. 22.07.08.1916) с утверждением в должности начальника дивизии. В декабре 1917 года вернулся из Персии на родину.

Участник Белого движения в составе ВСЮР. С 23 октября 1919 года находился в резерве чинов при штабе войск Северного Кавказа. Остался в России. Был арестован 13 июня 1920 года «за разжигание межнациональной розни»; дело было прекращено 23 января 1921 года особым отделом 10-й армии Кавказского фронта за недоказанностью обвинений.

Решением краевой тройки ОГПУ Северо-Кавказского края от 31 декабря 1929 года приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян в январе 1930 года:

«Заседание краевой тройки при ПП ОГПУ СКК утвердило решение от 15 января 1930 года… А. Фидарова расстрелять в числе других».[1]

Реабилитирован на основании ст. I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16.01.1989 года.

Семья

Жена — Салихан, дочь ротмистра Асламбека Адырхаева. Усыновил племянника (сына старшего брата Инала) — Геннадия.

Награды

  • Награждён Георгиевским оружием 8 декабря 1906 года.
  • Также награждён орденами Св. Анны 3-й степени («за отличное окончание курса Офицерской кавалерийской школы»); Св. Станислава 2-й степени (1901); Св. Анны 2-й степени с мечами (1904); Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1905); Св Владимира 3-й степени с мечами (1906); Св. Станислава 1-й степени (1911); Св. Анны 1-й степени (1915).
  • Награждён иностранными орденами: персидским Льва и Солнца (1898) и прусским Короны; также персидской шашкой с алмазами.

Напишите отзыв о статье "Фидаров, Афако Пациевич"

Примечания

  1. 1 2 [ossetians.com/rus/news.php?newsid=137 Фидаров Афако Пациевич (1859—1930)]
  2. [oldvladikavkaz.ru/index.php?view=article&catid=11%3A2011-06-02-14-25-29&id=112%3A1-&format=pdf&option=com_content&Itemid=119 1-й Хопёрский Её Императорского Высочества Великой Княгини Ананстасии Михайловны полк Кубанского казачьего войска]

Ссылки

  • [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1527 Фидаров, Афако Пациевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
  • [www.regiment.ru/bio/F/76.htm Фидаров Афако Пациевич]

Отрывок, характеризующий Фидаров, Афако Пациевич

– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.