Парфёнов, Афанасий Георгиевич

Афанасий Георгиевич Парфёнов
Дата рождения	14 апреля 1914(1914-04-14)
Место рождения	село Среднее, Верховский район, Орловская область
Дата смерти	1 ноября 1944(1944-11-01) (30 лет)
Место смерти	Латвия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	бронетанковые войска
Годы службы	1936—1944
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Афанасий Георгиевич Парфёнов (1914—1944) — старший лейтенант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Афанасий Парфёнов родился 14 апреля 1914 года в селе Среднее (ныне — Верховский район Орловской области). Окончил четыре класса школы и три курса рабфака. С 1930 года проживал и работал в Москве. В 1936 году Парфёнов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1939 году он окончил Киевское танко-техническое училище, в 1943 году — Высшую офицерскую бронетанковую школу. С того же года — на фронтах Великой Отечественной войны. Сражался на 2-м Украинском, 1-м Прибалтийском фронтах. Командовал танковым взводом, ротой. Участвовал в освобождении городов Украины: Кировограда, Знаменки, Умани, в Корсунь-Шевченковской операции, в освобождении городов Белоруссии и Литвы: Толочина, Борисова, Минска, Вильнюса и Шауляя.

К октябрю 1944 года старший лейтенант Афанасий Парфёнов командовал ротой средних танков 25-й танковой бригады 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии 1-го Прибалтийского фронта. Отличился в сражениях на территории Прибалтики. 5-10 октября 1944 года рота Парфёнова А.Г. успешно перерезала железную дорогу между Шяуляем и Мемелем, а затем приняла активное участие в боях за города Плунге и Кретинга. 30 октября 1944 года в бою в районе населенного пункта Крусткална Парфёнов А.Г. был тяжело ранен, эвакуирован в госпиталь, где 1 ноября 1944 года скончался от ран. Похоронен на воинском братском кладбище в Вайнёде.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство» старший лейтенант Афанасий Парфёнов посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Также был награждён орденами Ленина и Отечественной войны 1-й степени, рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Герои огненных лет. Книга 7. М.: Московский рабочий, 1984.

Отрывок, характеризующий Парфёнов, Афанасий Георгиевич

На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.