Малышев, Афанасий Петрович
| Афанасий Петрович Малышев | |||
| Место смерти |
дер. Малиновка, Тосненский район, Ленинградская область, РСФСР, СССР | ||
|---|---|---|---|
| Принадлежность | |||
| Род войск | |||
| Годы службы | |||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | ||
| Сражения/войны |
Первая мировая война, Гражданская война в России, Великая Отечественная война | ||
| Награды и премии |
| ||
Афанасий Петрович Малышев (1893—1942) — капитан Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Гражданской войны, Краснознамёнец (1923).
Биография
Афанасий Малышев родился в городе Вельске (ныне — Архангельская область) в 1893 году. Окончил начальную школу, городское училище, двухгодичные учительские курсы. С 1913 года работал учителем в школе. В 1915 году Малышев был призван на службу в царскую армию. Окончил Виленское военное училище. Участвовал в боях Первой мировой войны на Румынском фронте, будучи прапорщиком[1].
После Октябрьской революции Малышев вернулся в родной город. Являлся одним из наиболее активных участников установления Советской власти в Архангельской губернии, избирался в волисполком. В 1918 году Малышев был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Командовал 6-й ротой 294-го стрелкового полка ВНУС (Войск внутренней охраны Республики), занимался охраной важной железной дороги Тамбов-Балашов, по которой в Москву доставлялось продовольствие. Особо отличился во время подавления крестьянского восстания на Тамбовщине под руководством Александра Антонова[1].
Приказом Революционного Военного Совета Республики № 202 от 31 декабря 1923 года командир роты Афанасий Петрович Малышев был награждён орденом Красного Знамени РСФСР[2].
После окончания войны Малышев был уволен в запас. Вернувшись на родину, работал учителем, инспектором районного отдела народного образования. В июне 1941 года Малышев вновь был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию и направлен на фронт Великой Отечественной войны[1], был заместителем командира батальона 32-й отдельной стрелковой бригады. 21 марта 1942 года Малышев погиб в бою. Первоначально был похоронен в деревне Малиновка Тосненского района Ленинградской области, после войны перезахоронен в братской могиле в городе Любань[3].
Заслуженный учитель школы РСФСР (1941)[1].
Напишите отзыв о статье "Малышев, Афанасий Петрович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 А. Кузьмин. [pakshenga.ru/muzey/grajdanskayavoyna/171-stati-iz-gazet-o-ludiax-o-sobitiiax-vremen-grazhdanskoiy-voiyni Статьи из газет (о людях, о событиях времен Гражданской войны)] (рус.). [pakshenga.ru/]. Проверено 3 января 2014.
- ↑ Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени и Почётным революционным оружием.
- ↑ Документы ОБД «Мемориал».
Литература
- Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени и Почётным революционным оружием. — Воениздат, 1926.
Отрывок, характеризующий Малышев, Афанасий Петрович
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
