Афанасий Цареградский

Афанасий Цареградский
Ἀθανάσιος Πατελλάριος
Имя в миру	Алексий Пателларий
Рождение	1597(1597) Крит
Смерть	5 (15) апреля 1654(1654-04-15) Мгарский монастырь
Почитается	в Русской православной церкви
Канонизирован	1670-е годы
В лике	святителей
Главная святыня	мощи в Благовещенском соборе Харькова
День памяти	2 (15) мая в Соборе Афонских преподобных (второе воскресенье по Пятидесятнице)
Покровитель	Лубен и Харькова

Патриа́рх Афана́сий III (в миру Алексий Пателла́рий, греч. Αλέξιος Πατελλάριος; в России известен как святитель Афанасий Царегра́дский (сидящий), Лу́бенский чудотворец либо Афанасий Харьковский; 1597, Ретимнон, Крит — 5 апреля 1654, Мгарский монастырь, Лубенский полк) — Константинопольский Патриарх (1634, 1635 и 1652); ранее — митрополит Фессалоникийский; участник книжной справы, предпринятой Московским Патриархом Никоном в 1653 году.

Святой Русской Церкви; память — 2 (15) мая, в день памяти соимённого ему Афанасия Великого и в Соборе Афонских преподобных (второе воскресенье по Пятидесятнице).

Биография

Происходил из знатного рода, связанного с династией Палеологов. До 26 лет жил на Крите в монастыре Аркади, бывшем под властью венецианцев; получил образование в монастыре Аркадиу.

В 1631 году был рукоположён в митрополита Фессалоникийского; пользовался покровительством своего земляка Патриарха Кирилла Лукариса.

В начале 1634 года в Фанаре вновь (в третий раз) сформировалась принципиальная оппозиция Патриарху Кириллу Лукарису в связи с публикацией в марте 1629 года его Исповедания веры, которое в ряде положений выражало кальвинистские богословские воззрения. Для смещения Лукариса, которого поддерживали посольства протестантских держав в Константинополе (прежде всего Голландии), недовольным митрополитам необходимо было выдвинуть кандидата, приемлемого для католических держав; таким претендентом стал Афанасий, который заплатил султану наличными 60 тысяч талеров, в основном предоставленных французским посольством, для снятия Лукариса и своего назначения. В феврале 1634 года Афанасий был избран на Патриарший престол и настолован 25 марта.

Уже чрез несколько дней уступил престол возвратившемуся из ссылки Кириллу Лукарису, ввиду того, что голландское посольство сумело выплатить Порте сумму в 70 тысяч талеров за восстановление (четвёртое) на престоле Лукариса.

По своём вторичном низложении в 1635 году Афанасий уехал в Италию, жил в Анконе и Венеции (храмы в них принадлежали Константинопольской Церкви;а Венеция была самостоятельной Республикой вплоть до XVIII сстолетия); папа Римский предложил стать кардиналом, но, согласно Стивену Рансимэну, был признан несостоятельным (по православным источникам: святитель сам отказался от этой должности, вовсе не намереваясь уходить из Православия).

Подвизался на Афоне в устроенной им келлии (монастыре без статуса), где впоследствии (1849 году) возник русский Андреевский скит, святынею которого была личная икона Патриарха, по-русски именуемая «В скорбех и печалех Утешение» (празднование 19 ноября).

Летом 1652 года в третий раз занял престол на несколько дней.

8 октября 1652 года навсегда покинул Константинополь, посетил господаря Василия Лупу, Богдана Хмельницкого в Чигирине; 22 апреля 1653 года был принят в Москве царём Алексеем Михайловичем.

В Москве, по просьбе Патриарха Никона, написал «Чин архиерейского совершения литургии на Востоке», который лёг в основу московского исправленного печатного «Чиновника архиерейского служения», используемого в РПЦ и ныне. Подал царю «тетрадь», в которой излагал главную цель своего приезда в Москву: побудить царя, в союзе с Молдавией и Запорожским войском, начать войну с турками, по разгроме которых царь должен был занять престол ромейских императоров, а Московский Патриарх — вселенскую кафедру.

В конце декабря 1653 года выехал из Москвы в Молдавию, дабы прибыть в Николаевский монастырь в Галаце. По дороге гостил у Богдана Хмельницкого.

В феврале 1654 года остался в Мгарском монастыре близ Лубен, где в среду на Фоминой седмице, 5 апреля, преставился.

Был погребён сидящим на троне под амвоном Преображенского храма монастыря игуменом обители.

История почитания

1 февраля 1662 года, в присутствии посетившего Лубенский монастырь Газского митрополита Паисия Лигарида (который, по его словам, видел Афанасия в сонном видении), состоялось обретение нетленных мощей святителя.

В 1672 году царь направил подьячего М. Савина для проведения расследования о бывающих от мощей чудотворениях.

В XVIII веке в Лубенском монастыре хранились рукописные житие святителя и канон.

В 1818 году Полтавский епископ Мефодий (Пишнячевский) ходатайствовал пред Святейшим Синодом о канонизации Афанасия; ходатайство было отклонено. Однако почитание святителя и запись происходивших от его мощей чудес продолжались.

В 1860-х А. Н. Муравьёв составил новое житие Афанасия с указанием чудес, совершавшихся при его мощах.

История канонизации не вполне ясна, но официальное почитание было принято в Российской Церкви в конце XIX века после работ Е. Е. Голубинского, который доказал, что почитание было впервые установлено между 1672 и 1676 годом митрополитом Киевским (Константинопольский патриархат) Иосифом (Нелюбович-Тукальским).

В 1922 году собор, включая серебряный трон святителя, был разграблен; в 1930-е мощи святителя были перенесены в Харьков; в 1947 году — в Благовещенский собор города.

Литература

1. Рындина А. В., В. Шапран [www.pravenc.ru/text/76940.html Афанасий III Пателларий] // Православная энциклопедия. Т. IV — М., 2002. — С. 20 — 22.
2. [www.orthlib.ru/JMP/47_10/07.html Св. Афанасий, Патриарх Цареградский, Лубенский чудотворец] // ЖМП. 1947, № 10.

Ссылки

• [days.pravoslavie.ru/Life/life975.htm Святитель Афанасий III Пателарий, Патриарх Цареградский] На сайте pravoslavie.ru
• [seminaria.virtbox.ru/mon_st1.htm Святитель Афанасий, Лубенский чудотворец] Краткое житие на сайте Полтавской Миссионерской Духовной Семинарии УПЦ

Отрывок, характеризующий Афанасий Цареградский

Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.