Афанасий (Пауссиус-Кондоиди)
Епископ Афанасий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Епископ Суздальский Афанасий</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 17 сентября 1735 — 10 октября 1737 | ||
| Церковь: | Русская православная церковь | |
| Предшественник: | Гавриил (Русской) | |
| Преемник: | Вениамин (Фальковский) | |
| ||
| 9 октября 1726 — 17 сентября 1735 | ||
| Предшественник: | Иоаким | |
| Преемник: | Амвросий (Юшкевич) | |
| Имя при рождении: | Анастасий Пауссиус-Кондоиди[1] | |
| Смерть: | 10 (21) октября 1737 | |
| Принятие монашества: | 1711 | |
| Епископская хиротония: | 9 октября 1726 | |
Епископ Афанасий Грек (в миру Анастасий Пауссиус-Кондоиди; ?, Кандиди — 10 (21) октября 1737) — епископ Суздальский (1735—1737), епископ Вологодский (1726—1735).
Биография
Родом с греческого острова Кандиди.
Получил отличное образование в Италии и Константинополе.
В 1711 году возвратился на родину, принял священство и поступил законоучителем князя Антиоха Кантемира.
В 1711 году, в ходе Прутского похода, Анастасий был замечен императором Петром I.
Прибыв в Россию, Кондоиди был первоначально назначен преподавателем в Московскую духовную академию, а затем определён протоиереем Петропавловского собора в Санкт-Петербурге. Ему также было поручено исправление славянского перевода Библии, над которым он трудился совместно с Феофилактом (Лопатинским).
В 1721 году назначен в Св. Синоде ассесором.
12 февраля 1722 года пострижен в монашество. С 2 марта 1722 года — игумен Ярославского Толгского монастыря.
8 июля 1723 года возведён в сан архимандрита Ярославского Спасского монастыря.
26 декабря 1725 года назначен советником Святейшего Синода. С 15 июля 1726 года — член Св. Синода.
9 октября 1726 года хиротонисан во епископа Вологодского.
13 июня 1727 года уволен из Святейшего Синода. По инициативе епископа Афанасия и при его непосредственном участии в Вологде открывается первая духовная семинария. На первых порах сам владыка Афанасий преподает в ней латынь, итальянский и греческий языки. При семинарии начала формироваться библиотека — богатейшая по тому времени. В ней хранились сочинения Гомера, Овидия, Вергилия[2].
Обратил внимание на негативные тенденции в Русской православной церкви: ухудшение положения монастырей и убыль монашества. Причину такого положения дел Афанасий видел в разрушении монастырского хозяйства и грубом вмешательстве государства в церковные дела. Пользуясь своим влиянием в Синоде, Афанасий настоятельно советовал иерархам Русской церкви меры по оживлению монастырей[2].
После нескольких предупреждений от императрицы Анны Иоанновны за поддержку сосланного в Вологду опального ростовского епископа Георгия (Дашкова), отстраняется от руководства Вологодской кафедрой и 17 сентября 1735 года переводится на Суздальскую.
Скончался 10 октября 1737 года. Перед смертью епископ Афанасий завещал передать свою личную библиотеку частично в Московскую духовную академию, а частично — в Петропавловский собор.
Напишите отзыв о статье "Афанасий (Пауссиус-Кондоиди)"
Примечания
- ↑ Афанасий, епископ суздальский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 Иван Джуха [www.azovgreeks.com/gendb/rus/vologda.htm Греческая диаспора в Вологде]
Ссылки
- [ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_1677 Афанасий (Пауссиус-Кондоиди)] на сайте «Русское православие»
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Афанасий (Пауссиус-Кондоиди)
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
