Афанасий (Пиперас)
| Митрополит Афанасий Μητροπολίτης Αθανάσιος | ||
| ||
|---|---|---|
| 30 июня — 16 августа 1909 | ||
| Церковь: | Константинопольский патриархат | |
| Предшественник: | Григорий (Зервудакис) | |
| Преемник: | Апостол (Христодулу) | |
| Рождение: | 1876 Като Панагия, Смирна, Османская империя | |
| Смерть: | 16 августа 1909 Серре, Османская империя | |
| Епископская хиротония: | 30 июня 1909 года | |
Митрополит Афанасий (Пипе́рас) (греч. Μητροπολίτης Αθανάσιος Πιπέρας; 1876, Като Панагия, Османская империя — 16 августа 1909, Серре, Османская империя) — епископ Константинопольской православной церкви; митрополит Серрейский и Нигритский (1909).
Биография
Родился в 1876 году в греческом селении Като Панагия, в друх километрах от Чешме, в Османской империи.
Окончил Халкинскую богословскую школу, где был пострижен в монашество и руколожен в сан иеродиакона.
В 1898 году со степенью кандидата богословия окончил Киевскую духовную академию после чего преподавал в богословской школе Святого Креста в Иерусалиме.
Патриархом Константинопольским Константином V назначен редактором официального печатного органа «Εκκλησιαστική Αλήθεια» и главным делопроизводителем Священного Синода.
30 июня 1909 года был рукоположен в сан епископа и возведён в достоинство митрополита Серрейского и Нигритского, но пробыл на кафедре всего 49 дней, скончавшись 16 августа 1909 года в Серре.
Напишите отзыв о статье "Афанасий (Пиперас)"
Ссылки
- [www.imsn.gr/mitropoli/istoria/mhtropolites Ιερά Μητρόπολη Σερρών και Νιγρίτης] (греч.)
Отрывок, характеризующий Афанасий (Пиперас)
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
