Афанасий (Савицкий)

Афанасий Савицкий (род 1956, Москва) — епископ неканонической РПЦЗ(А) с титулом «Вологодский и Великоустюжский».

Биография

В 1979 году окончил Московский текстильный институт, учился на архитектурном факультете Московского института землеустройства.

В 1980 году присоединился к «серафимо-геннадиевской» ветви катакомбной церкви, не имевшей апостольского преемства, так как происходила от религиозного мошенника Михаила Поздеева, выдававшего себя за епископа Серафима.

В 1986 году был рукоположен во священника. В 1989 году оставил семью и был пострижен в иночество, а летом того же года, в Закарпатье, в мантию.

В 1990 году иеромонах Афанасий (Савицкий) поддержал раскол епископа Исаакия (Анискина) и присоединился к «Истинно-Православной Катакомбной Церкви» (исаакиевской), где вскоре Исаакием (Анискиным) и Иларионом (Светловым) был рукоположен во епископа.

24 февраля 1991 года принимал участие в работе «Освященного Собора Епископов» «Истинно-Православной Катакомбной Церкви» (исаакиевской) и поставил свою подпись под соборным определением о причислении к лику святых Григория Распутина.

После того, как в 1991 году Архиерейский Собор «серафимо-геннадиевской» ветви Российской Катакомбной Церкви запретил «епископа» Исаакия (Анискина) в служении, «епископ» Афанасий (Савицкий) решил вернуться к «серафимо-геннадиевцам», куда был принят в сане иеромонаха. По сообщению иеродиакона Ионы (Яшунского), вскоре после своего ухода от «исаакиан» и присоединения к «серафимо-геннадиевцам» бывший «епископ» Афанасий (Савицкий) оставил монашество и вернулся к жене.

К 1993 года Афанасий (Савицкий) снова приступил к церковному служению, предприняв попытку в сане «епископа» присоединиться к неканонической «Святой Православной Церкви Северной Америки», однако ему в этом было отказано. В 1997 году от также безуспешно пытался перейти в Русскую Православную Церковь Заграницей.

В очередной раз вернувшись в «серафимо-геннадиевскую», Афанасий (Савицкий) был определён на приходское служение в качестве иеромонаха, а спустя время был наделен титулом архимандрита.

12 февраля 2001 года «Освященный Собор Русской Истинной Православной Катакомбной Церкви» удовлетовори прошение архимандрита Афанасия об увольнении за штат.

Постановлением Собора «серафимо-геннадиевских» «иерархов» от 14/27 июня 2003 года архимандрит Афанасий был снова исключен из состава названной неканонической религиозной организации. Принятое в его отношении соборное постановление гласило: «Довести до сведения паствы, что архимандрит Афанасий (Савицкий) не является клириком нашей Истинной Православной Церкви».

По прошествии некоторого времени архимандрит Афанасий вновь присоединился к «серафимо-геннадиевцам», а в 2005 года рукоположен во епископа Вологодского (неизвестно кем и где).

3 сентября 2008 года вместе с епископом Иоанном (Зайцевым), священником Александром Липиным и игуменьей Серафимой посетил заседание Временного Высшего Церковного Управления РПЦЗ(А), на котором рассказал о своей экклесиологии, представил документы и выразил желание соединиться к РПЦЗ(А) на правах автономии. 4 сентября ВВЦУ РПЦЗ(А) утвердил «Акт воссоединения епископов Катакомбной Православной Церкви с РПЦЗ» и постановил «принять в лоно РПЦЗ архиеп. Иоанна Зайцева в сане епископа и еп. Афанасия Савицкого с их паствой, предварительно совершив над ними хиротесии» и назначил Афанасию титул «Вологодский и Великоустюжский», определив границы управляемой им епархии Вологодскую область.

7 сентября 2008 года в Свято-Михайловском храме в Одессе состоялось перерукоположение Афанасия (Савицкого) во епископа Вологодского и Великоустюжского, которое совершили Агафангел (Пашковский), Софроний (Мусиенко) и Георгий (Кравченко). При этом данное действие было названо «хиротесией», хотя совершалось в алтаре при возложении рук «епископов» РПЦЗ(Аг) и прочтении молитв на поставление епископа из чина архиерейской хиротонии.

После присоединения к РПЦЗ(А) в подчинённых ему общинах продолжилось почитание в качестве святых Иоанна Грозного и Григория Распутина.

Сам Афансий и возглавляемые им общины неоднократно подвергались критике в местных СМИ за раскольничество и сектантство, что воспринималось как клеветническая компания.

На май 2014 года в его епархии епархии имеелось всего два священника на 6-7 приходов.

21 октября 2014 года решением Архиерейского Синода РПЦЗ(А) была упразднена Суздальскую епархию, территория которой (Башкортостан, Мордовия, Удмуртия, Владимирская, Ивановская, Кировская, Костромская, Нижегородская, Оренбургская, Пензенская, Пермская, Самарская, Саратовская и Ярославская области) была присоединена Вологодской епархии; при этом клирики на этой территории, ранее находившиеся в непосредственном ведении Первоиерарха и временном окомлении архиереев других епархий, переходили в ведением правящего Архиерея Вологодской епархии.

20 мая 2014 года решением Архиерейского собора РПЦЗ(А) включён в состав комиссии по переговорам с русскими истинно-православными юрисдикциями.

27 ноября 2014 года решением чрезвычайного Архиерейского собора РПЦЗ(А) назначен временным управляющим Московской епархией.

Ссылки

• [sinod.ruschurchabroad.org/Arh%20Sobor%202014-2-doklad-Afanasiya.htm Доклад Епископа Афанасия Внеочередному Архиерейскому Собору].
• Виктор Добров [sinod.ruschurchabroad.org/090203.htm О несомненной каноничности исправления хиротоний Катакомбной Иерархии ИПЦ хиротесиями РПЦЗ]

Отрывок, характеризующий Афанасий (Савицкий)

– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.