Афанасий (Соколов)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Архиепископ Афанасий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Тоновая литография. 1860 г. (ГИМ)</td></tr>

Архиепископ Казанский и Свияжский
3 ноября 1856 — 9 ноября 1866
Предшественник: Григорий (Постников)
Преемник: Антоний (Амфитеатров)
Архиепископ Иркутский и Нерчинский
24 декабря 1853 — 3 ноября 1856
Предшественник: Нил (Исакович)
Преемник: Евсевий (Орлинский)
Епископа Томский и Енисейский
25 июня 1841 — 24 декабря 1853
Предшественник: Агапит (Вознесенский)
Преемник: Парфений (Попов)
 
Имя при рождении: Андрей Григорьевич Соколов
Рождение: 27 июня (9 июля) 1801(1801-07-09)
Буй
Смерть: 2 (14) января 1868(1868-01-14) (66 лет)
Казань
Принятие монашества: 22 августа 1825

Архиепископ Афанасий (в миру Андрей Григорьевич Соколов; 27 июня (9 июля) 1801, Буй, Костромская губерния — 1 (13) января 1868, Казань) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Казанский и Свияжский.



Биография

Родился 27 июня 1801 года в городе Буе Костромской губернии в семье бедного причётника.

Окончил Костромскую духовную семинарию и в июле 1821 года поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию.

22 августа 1825 года по окончании курса академии пострижен в монашество; 29 августа назначен бакалавром академии; 8 сентября посвящён во иеромонаха; 17 декабря получил степень кандидата богословия.

30 января 1826 года определён инспектором Псковской духовной семинарии; 23 октября удостоен звания магистра.

3 апреля 1827 года возведён в сан архимандрита и назначен настоятелем Спасо-Мирожского монастыря.

Любовь к науке, жажда знаний были его отличительными чертами с ранней юности и до конца жизни. С особой любовью он занимался изучением и переводом отеческих творений. В его квартире не только на столах, но и на стульях, на окнах, даже на полу — везде лежали книги и журналы. Любовь к научным занятиям он стремился возбудить и в своих учениках.

28 августа 1828 года определён ректором и профессором Харьковского коллегиума.

С апреля 1830 года — ректор Черниговской духовной семинарии; 11 июня того же года назначен настоятелем Елецкого Успенского монастыря.

С 29 апреля 1832 года — ректор Тверской духовной семинарии и настоятель Калязина Троицкого монастыря.

С 7 марта 1838 года — ректор Санкт-Петербургской духовной семинарии и архимандрит Ярославского Толгского монастыря, а с 5 августа — член духовно-цензурного комитета.

25 июня 1841 года хиротонисан во епископа Томского и Енисейского.

Во время управления Томской епархией принимал участие в крестных ходах, совершавшихся из села Семилужного в Томск. Это расстояние составляло 29 вёрст. Вспоминая эти события, епископ Никодим говорил: «Удивительная ревность! Ещё удивительнее крепость телесная. Он это делал отслуживши литургию в Томске, и прямо из церкви — сюда. Приходили уже в 8 часов вечера».

С 24 декабря 1853 года — архиепископ Иркутский и Нерчинский.

Много потрудился в Томской и Иркутской епархиях по искоренению раскола и по обращению в Православие коренных жителей Сибирского края. Он был неутомимым проповедником слова Божия. Несмотря ни на какие трудности, преосвященный объезжал огромные пространства Сибири со своей походной церковью, неся свет христианского учения во все самые отдаленные уголки Сибири.

С 3 ноября 1856 года — архиепископ Казанский и Свияжский.

В Казанской епархии деятельность преосвященного Афанасия была направлена на обращение в Православие татарского населения края. Во весь период архипастырского служения преосвященный Афанасий каждую литургию произносил к пастве слово назидания. Говорил без всяких записей, с чувством душевной теплоты и сердечности, часто со слезами.

9 ноября 1866 года уволен на покой в Кизический Введенский монастырь.

До последних дней жизни преосвященный Афанасий не оставлял научных трудов. Он переложил со славянского языка на русский Четьи-Минеи святителя Димитрия Ростовского, перевел все сочинения святителей Иринея Лионского и Григория Нисского и принимал участие в составлении критических замечаний на сочинение церковного писателя и переводчика А. С. Стурдзы, которые хранились в рукописях Санкт-Петербургской духовной академии № А 1/270.

Скончался 2 января 1868 года. Погребён под главным алтарем Казанского кафедрального собора.

Сочинения

Рассуждения о вечности мучений в будущей жизни // Некоторые упражнения студентов СПбДА 6-го учеб. курса. СПб., 1825. С. 333-354.

Перевёл на русский язык часть житий святых из Пролога и Четьих-Миней святителя Димитрия (Туптало) (списки переводов хранились в б-ке КазДА), принимал участие в составлении «Замечаний» на соч. Скарлата Стурзы «Considerations sur la doctrine et ŀesprit de ŀEglise orthodoxe» (рукопись хранилась в библиотеке СПбДА). По некоторым сведениям, Афанасий являлся одним из переводчиков творений свт. Григория Нисского, свт. Иринея Лионского, др. отцов Церкви, публиковавшихся без указания имени переводчика в журнале «Христианское чтение».

Напишите отзыв о статье "Афанасий (Соколов)"

Литература

Отрывок, характеризующий Афанасий (Соколов)

Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».