Афанасьев, Николай Яковлевич

Никола́й Я́ковлевич Афана́сьев (31 декабря 1820 (12 января 1821), Тобольск — 22 мая (3 июня) 1898, Санкт-Петербург) ― русский скрипач и композитор.

Музыкальное образование Афанасьев получил от своего отца, скрипача Якова Ивановича Афанасьева, который был внебрачным сыном князя Ивана Долгорукова. Проявив незаурядный талант, Афанасьев-младший уже в пятнадцать лет выступил с сольным концертом в Москве, а через два года был принят в оркестр Императорской оперы, где вскоре стал концертмейстером. В 1841 Афанасьев покинул этот пост и стал дирижёром частной крепостной оперы Шепелева в Выксе, где поставил несколько спектаклей. Через несколько лет он принял решение посвятить себя сольному исполнению, дал несколько концертов в крупнейших городах России и к 1851 осел в Петербурге, где также выступал как солист и руководил оркестром Итальянской оперы. С 1853 Афанасьев преподавал игру на фортепиано в Смольном институте. В 1857 концерты скрипача прошли в Германии, Франции, Англии, Швейцарии и Италии.

По возвращении с гастролей в Россию Афанасьев занялся сочинением музыки, и с этого времени стал известен почти исключительно как композитор. Перу Афанасьева принадлежит большое количество произведений, но большинство из них до сих пор не опубликованы. При жизни композитора успехом пользовались его камерные работы: так, струнный квартет «Волга», написанный около 1860 года, был удостоен первой премии Русского музыкального общества. Судьба опер Афанасьева сложилась более драматично: единственная постановка оперы «Аммалат-бек» по роману А. А. Бестужева-Марлинского состоялась в Мариинском театре 11 (23) ноября 1870 года и не имела успеха, другие же его сочинения для музыкального театра вообще не были исполнены или существуют лишь в рукописях.

В творчестве Афанасьева ярко проявляется влияние русского музыкального фольклора: нередко он использует мотивы и ритмы народных песен и танцев. В 1866 году под редакцией Афанасьева вышел в печать сборник народных песен, обработанных для четырёхголосного хора a capella. В своих мемуарах, написанных в 1890 году, Афанасьев описал музыкальную жизнь России середины XIX века. За два года до смерти музыкант был избран в почётные члены Русского музыкального общества.

Основные сочинения

Оперы

• «Тарас Бульба» (около 1860)
• «Вакула-кузнец» (1875)
• «Аммалет-бек» (1870)
• «Стенька Разин»

Кантата

• «Пир Петра Великого» (1860)

Оркестровые сочинения

• Шесть симфоний
• Девять концертов для скрипки с оркестром
• Концерт C-dur для виолончели с оркестром (около 1850; впервые опубликован в 1949)
• Адажио и рондо D-dur для скрипки с оркестром
• Блестящие вариации G-dur для скрипки с оркестром, соч. 17
• Ноктюрн E-dur для скрипки с оркестром
• Фантазия и блестящие вариации E-dur для скрипки с оркестром, соч. 26

Камерные сочинения

Скрипка и фортепиано:

• Соната a-moll (около 1860; впервые опубликована в 1952)
• Фантазия и вариации на русские мотивы d-moll, соч. 25
• Салонные пьесы: Баркарола, Ноктюрн, Романс без слов, «Осенний вечер», «Встреча», Элегия и др.
• Блестящие вариации на тирольскую тему G-dur

Другие составы:

• Октет «Новоселье»
• Октет «Воспоминание»
• Струнный секстет
• Два струнных квинтета
• Фортепианный квинтет F-dur «Воспоминание об Италии»
• Двенадцать струнных квартетов
• Трио, сонаты и др.

Хоровые сочинения

• 64 русские народные песни (1866)

• Песни, романсы и др.

Литература

• Раабен Л. Н. История русского и советского скрипичного искусства. ― Л., 1978
• Ямпольский И. М.. Русское скрипичное искусство: очерки и материалы. ― М., 1951

Ссылки

• Афанасьев, Николай Яковлевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Афанасьев, Николай Яковлевич

– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.