Афанасьев, Пётр Онисимович

Пётр Онисимович Афанасьев
Дата рождения:	13 февраля (1 февраля) 1874(1874-02-01)
Место рождения:	деревня Апанасово-Темяши, Тетюшский уезд, Казанская губерния, Российская империя
Дата смерти:	20 августа 1944(1944-08-20) (70 лет)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя Российская империя СССР
Научная сфера:	педагогика
Альма-матер:	Казанский университет
Известен как:	основоположник звукового аналитического метода педагогики для детей начальной школы

Пётр Онѝсимович Афанàсьев (13 февраля (1 февраля) 1874, деревня Апанасово-Темяши Тетюшского уезда Казанской губернии — 20 августа 1944, Москва) — русский педагог, основоположник звукового аналитического метода педагогики для детей начальной школы. Автор суперпопулярного в 1920-1930-е годы букваря «Читай, пиши, считай» (1925, 24 издания), родной старший брат видного революционера и общественного деятеля Василия Анисимова, двоюродный дед Советского Московского писателя Владимира Амлинского и Петербургского композитора, ученого-физика Владимира Анисимова.

Биография

Пётр Онисимович Афанасьев родился в семье протоиерея Отца Онисима (в миру Онисим Афанасьев) в 1874 году в селении Апанасово-Темяши (чуваш. Элекçей Тимеш) Тетюшского уезда Казанской губернии (ныне Казанская область), в которую еще в начале 1870-х на службу настоятелем местной церкви был направлен его отец, выпускник Санкт-Петербургской духовной семинарии в Александро-Невской Лавре.

После окончания Симбирской чувашской школы в 1890 работал в начальной школе в селе Богдашкино Симбирской губернии. В 1898 он продолжил образование в Симбирской духовной семинарии, а в 1903 в Московской духовной академии. С 1903 преподавал в Симбирской, Рязанской, Поливановской учительских семинариях, а также в Ярославском учительском институте. В 1906 П.О. Афанасьев окончил экстерном Казанский университет и с 1918 работал преподавателем в педагогических вузах и научным сотрудником в научно-исследовательских педагогических учреждениях Москвы.

Одновременно он сотрудничал с различными изданиями, в частности с «Вестником воспитания», «Педагогическим вестником», часто публиковал свои статьи и в «Журнале МНП», где выступал с критикой официальных проектов школьно-просветительской системы для инородцев Поволжья . Свой большой опыт по обучению русскому языку в национальной школе П.О. Афанасьев обобщил в «Методических очерках о преподавании родного языка» (изд. 1914). Изложенные в этой работе методические идеи о поэтапном построении курса, главенствующей роли грамматики, типологии акцента и учёте особенностей системы родного языка учащихся впоследствии развиты им в «Методических указаниях к обучению русской грамоте нерусских учащихся» и «Грамматических таблицах по русскому языку Для нерусских школ» (обе изданы в 1938).

После Октябрьской революции П.О. Афанасьев активно включился в строительство новой школы. Он настаивал на принципиальной реконструкции учительских программ по русскому языку в духе идей трудовой школы, на преодолении сложившихся традиций с искусственной подачей материала, с преобладанием готовых образцов и правил. Духовному становлению ребёнка, по его мнению, могли способствовать только активно-творческие методы преподавания, основанные на деятельностном подходе к лингвистическим явлениям, на преимущественном интересе к коммуникативной стороне языка. П.О. Афанасьев один из самых ярких и последовательных педагогов наряду с К.Д.Ушинским, который приравнивал язык к одному из видов индивидуального и социального творчества человека.

Он считал, что главное внимание должно быть направлено на естественное развитие речи учащихся, формирование умений самобытно и самостоятельно выражать собственные мысли, выработку культуры речевого поведения в коллективе и обществе . В этом он был очень схож со своим братом В.А. Анисимовым, который всегда умело, самобытно и самостоятельно выражал свои собственные мысли о революционной обстановке в России на рубеже 19-го 20-го веков.

Несмотря на большой вклад в педагогическую науку П.О. Афанасьев получил должность профессора только в 1938 и лишь в 1940 ему были присвоены степень доктора педагогических наук и звание профессора. Скромность всегда отличала семьи истинных интеллигентов России, к которым безусловно принадлежит и род Афанасьевых-Анисимовых. В тяжелые годы Великой Отечественной войны, будучи уже не молодым человеком П.О. Афанасьев заболел. Умер он в Москве в 1944.

Научный вклад в Педагогику

П.О. Афанасьев особое место, особенно на начальной ступени обучения языку, отводил распространению звуковой системы обучения грамоте, предполагавшей определённую последовательность введения звуков и слогов, лингвистически целесообразные артикуляционно-фонетические приёмы преподавания. Разработанный им звуковой аналитический метод положен в основу букваря «Читай, пиши, считай» (первое издание в 1925), выдержавшего 24 издания. Параллельно он исследовал наиболее эффективные подходы к обучению чтению взрослых (сборник статей «Борьба за грамотность», 1925).

Исследование опыта отечественного языкознания в статьях конца 1930-х — начале 1940-х и «Хрестоматии по истории методов преподавания русского языка в начальной школе» (1941) явилось составной частью его работы над созданием современной целостной методической системы. Итогом этой работы стал учебник «Методика русского языка в средней школе» (1944) для педагогических вузов. В этой работе единство разнообразных методических подходов и приёмов, предлагаемых П.О. Афанасьевым, непосредственно основывается на анализе системных отношений в самом языке, связи между его сторонами: лексикой, фонетикой, морфологией и стилистикой.

Научные труды

• Методические очерки о преподавании родного языка, П., 1914
• Сборник статей «Борьба за грамотность», 1925
• Букварь «Читай, пиши, считай», 24 издания с 1925 по 1940
• Активно-трудовой метод обучения, М. — П.; Родной язык, М., 1928
• К вопросу о методологии и методике рус. языка, РЯШ, 1929, № 3
• Система методики русского языка как научная дисциплина, 1931, № 1
• Грамматические таблицы по русскому языку для нерусских школ, М.; Родной язык, 1938
• Учебник русского языка для начальной школы, М., 1940
• Хрестоматия по истории методов преподавания русского языка в начальной школе, М., 1941
• Методика русского языка в средней школе, М., 1944

ССЫЛКИ

• [www.psyoffice.ru/6-1041-afanasev-p-tr-onisimovich.htm Глубинная психология. Учения и методики]
• Анисимов, Василий Анисимович

Отрывок, характеризующий Афанасьев, Пётр Онисимович

– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.