Афганская война (1979—1989)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Афганская война (1979-1989)»)
Перейти к: навигация, поиск
Афганская война (1979—1989)
Основной конфликт: Гражданская война в Афганистане

Советский солдат в Афганистане, 1988 год
Дата

25 декабря 1979 — 15 февраля 1989

Место

Афганистан

Причина

Стремление СССР поддержать НДПА и обезопасить свои южные границы

Итог

Женевские соглашения, вывод советских войск

Противники
СССР

ДРА

при поддержке:
Индия Индия[1][2]

Суннитские моджахеды:

при поддержке:


Шиитские моджахеды:

при поддержке:
Иран
[3]


Маоистские повстанцы:

Командующие
Л. И. Брежнев

Ю. В. Андропов
К. У. Черненко
М. С. Горбачев
С. Л. Соколов
В. И. Варенников
Ю. В. Тухаринов
Б. И. Ткач
В. Ф. Ермаков
Л. Е. Генералов
И. Н. Родионов
В. П. Дубынин
Б. В. Громов
Бабрак Кармаль
Мохаммад Наджибулла
Мухаммед Рафи
Абдул Кадыр
Назар Мухаммед
Шахнаваз Танай
Абдул-Рашид Дустум

Г. Хекматияр,
Б. Раббани,
Ахмад Шах Масуд,
Исмаил-хан,
Юнус Халес,
Д. Хаккани,
Саид Мансур,
Абдул Али Мазари,
М. Наби,
С. Моджаддеди,
Абдул Хак,
Абдул Рахим Вардак,
Абдул Расул Сайяф,
Сайед Гайлани
Силы сторон
80—104 тыс. военнослужащих[16],
50—130 тыс. военнослужащих[17] По данным «НВО», не больше 300 тыс.[18]
По советским данным: от 25 тыс. (1980)
до более чем 140 тыс. (1988)[19]; по данным Д. Крайла, до 400 тыс.

[20]

Потери
15 052 погибших,
53 753 раненых,
417 пропавших без вести,
18 000 погибших
77 000 раненых.[21].
от 75 000 до 90 000 убитых, более 75 000 раненых[22].
Общие потери
от 670 тыс. до 2 млн погибших (см. Потери Афганистана)
 
Гражданская война в Афганистане
Революция 1978 годаВвод советских войск, 1979—19891989—19921992—19961996—20012001—2014с 2015

Афганская война (1979—1989) — военный конфликт на территории Демократической республики Афганистан (Республика Афганистан с 1987 года) между правительственными силами Афганистана и Ограниченным контингентом советских войск с одной стороны и многочисленными вооружёнными формированиями афганских моджахедов («душманов»), пользующихся политической, финанcовой, материальной и военной поддержкой ведущих государств НАТО и консервативного исламского мира с другой стороны[5][6][10][23][24][25][26][27].

Термин «Афганская война» подразумевает традиционное для советской и постсоветской литературы и СМИ обозначение для периода военного участия Советского Союза в вооружённом конфликте в Афганистане. Сам конфликт в Афганистане начался до 1979 года и продолжается по сей день (2016). В западной литературе используются термины «Советская война во Вьетнаме» (англ. Soviet Union's Vietnam War) и «Медвежий капкан» (англ. Bear Trap)[28][29][30]. СССР ввёл военный контингент в Афганистан 25 декабря 1979 года. Созванный вскоре Совет Безопасности ООН на своём заседании не принял антисоветскую резолюцию, подготовленную США, СССР наложил вето; его поддержали пять государств-членов Совета. СССР мотивировал свои действия тем, что советский воинский контингент был введён по просьбе правительства Афганистана и согласно Договору о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 года. 14 января 1980 года Генеральная Ассамблея ООН на своей Чрезвычайной сессии приняла резолюцию, в которой выражала «глубокое сожаление», также выражала обеспокоенность положением с беженцами и призывала вывести «все иностранные войска», однако резолюция не имела обязательной силы. Принята 108 голосами против 14/[31].





Содержание

Предыстория

«Большая игра»

Геополитическое расположение Афганистана в самом центре Евразии, стыке «Южной» и «Центральной» — Азий, ставит его в разряд ключевых регионов в обеспечении стабильности военно-политической обстановки во всём центрально-азиатском регионе, где на протяжении столетий пересекаются национальные интересы всех ведущих держав мира.

Начиная с XIX века между Российской и Британской империями ведётся борьба за контроль над Афганистаном, получившая название «Большая игра» (англ. The Great Game).

Независимость Афганистана

В 1919 году Аманулла-хан провозгласил независимость Афганистана от Великобритании. Началась третья англо-афганская война.

Первым государством, признавшим независимость, стала Советская Россия, оказывавшая Афганистану значительную экономическую и военную помощь.

В 1929 году СССР предпринял военную акцию в поддержку свергнутого короля Афганистана Амануллы-хана. В 1930 году была предпринята операция против баз басмачей на территории Афганистана.

В начале XX века Афганистан был отсталой аграрной страной с полным отсутствием промышленности, крайне нищим населением, свыше половины которого было неграмотно.

Республика Дауда

В 1973 году, во время визита короля Афганистана Захир-Шаха в Италию, в стране произошёл государственный переворот. Власть была захвачена родственником Захир-Шаха Мухаммедом Даудом, провозгласившим первую республику в Афганистане.

Дауд установил авторитарную диктатуру и попытался провести реформы, но большинство из них завершились провалом. При этом в стране имела место тотальная неграмотность: среди женщин — 96,3 %, у мужчин — примерно 90,5 %. Фактически в Афганистане господствовали порядки, характерные для эпохи родоплеменной общины и феодализма. Первый республиканский период истории Афганистана характеризуется сильной политической нестабильностью, соперничеством между прокоммунистическими и исламистскими группировками. Исламисты подняли несколько восстаний, но все они были подавлены правительственными войсками.

Правление Дауда завершилось Саурской революцией в апреле 1978 года, а также казнью президента и всех членов его семьи.

Саурская революция

27 апреля 1978 года в Афганистане началась Апрельская (Саурская) революция, в результате чего к власти пришла Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА), провозгласившая страну Демократической Республикой Афганистан (ДРА).

Попытки руководства страны провести новые реформы, которые позволили бы преодолеть отставание Афганистана, натолкнулись на сопротивление исламской оппозиции. В 1978 году в Афганистане началась гражданская война.

События

Принятие решения о вводе советских войск

В марте 1979 года, во время мятежа в городе Герат, последовала первая просьба афганского руководства о прямом советском военном вмешательстве (всего таких просьб было около 20). Но комиссия ЦК КПСС по Афганистану, созданная ещё в 1978 году, доложила Политбюро ЦК КПСС об очевидности негативных последствий прямого советского вмешательства, и просьба была отклонена.

19 марта 1979 года на заседании Политбюро ЦК КПСС Леонид Брежнев сказал[32]:

Был поставлен вопрос о непосредственном участии наших войск в конфликте, возникшем в Афганистане. Мне думается, что… нам сейчас не пристало втягиваться в эту войну. Надо объяснить… афганским товарищам, что мы можем помочь им всем, что необходимо… Участие наших войск в Афганистане может нанести вред не только нам, но и прежде всего им.

Однако гератский мятеж заставил провести усиление советских войск у советско-афганской границы и по приказу министра обороны Д. Ф. Устинова началась подготовка к возможному десантированию в Афганистан посадочным способом 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Было резко увеличено число советских советников (в том числе военных) в Афганистане: с 409 человек в январе до 4500 к концу июня 1979 года[33]. Согласно мемуарам бывшего директора ЦРУ Роберта Гейтса[34], 3 июля 1979 года американский президент Джимми Картер подписал секретный президентский указ, санкционирующий финансирование антиправительственных сил в Афганистане. В своём интервью 1998 года французскому журналу Le Nouvel Observateur, Збигнев Бжезинский вспоминал:[35][36]

Мы не толкали русских вмешиваться, но мы намеренно увеличили вероятность, что они это сделают…

Le Nouvel Observateur: Бывший директор ЦРУ Роберт Гейтс утверждает в своих мемуарах[34], что американские спецслужбы начали помогать афганским моджахедам за шесть месяцев до советского вмешательства. В то время Вы были советником президента Картера, значит, Вы играли ключевую роль в этом деле. Вы подтверждаете это?

Збигнев Бжезинский: Да. Согласно официальной версии истории, помощь ЦРУ моджахедам началась в течение 1980 года, то есть после того, как советская армия вторглась в Афганистан 24 декабря 1979 года. Но реальность, державшаяся в секрете до сегодняшнего дня, является иной: на самом деле президент Картер подписал первую директиву о тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле 3 июля 1979 года. И в тот же день я написал докладную записку для президента, в которой я ему объяснил, что по моему мнению эта помощь повлечет за собой советское военное вмешательство.

Под наблюдением ЦРУ поставляли оружие для антиправительственных вооруженных формирований. На территории Пакистана в лагерях афганских беженцев, были развернуты центры специальной подготовки вооруженных группировок. Главным образом, программа основывалась на использовании пакистанской разведки (ISI) в качестве посредника для распределения финансирования, снабжения оружием и обучения афганских сил сопротивления.[37].

Дальнейшее развитие ситуации в Афганистане — вооружённые выступления исламской оппозиции, мятежи в армии, внутрипартийная борьба, и особенно события сентября 1979 года, когда лидер НДПА Нур Мохаммад Тараки был арестован и затем убит по приказу отстранившего его от власти Хафизуллы Амина — вызвали серьёзное беспокойство у советского руководства. Оно настороженно следило за деятельностью Амина во главе Афганистана, зная его амбиции и жестокость в борьбе за достижение личных целей. При Амине в стране развернулся террор не только против исламистов, но и против членов НДПА, бывших сторонниками Тараки. Репрессии коснулись и армии, главной опоры НДПА, что привело к падению её и без того низкого морального боевого духа, вызвало массовое дезертирство и мятежи. Советское руководство боялось, что дальнейшее обострение ситуации в Афганистане приведёт к падению режима НДПА и приходу к власти враждебных СССР сил. Более того, по линии КГБ поступала информация о связях Амина в 1960-е годы с ЦРУ и о тайных контактах его эмиссаров с американскими официальными представителями после убийства Тараки.

В итоге было решено готовить свержение Амина и замену его более лояльным к СССР лидером. В качестве такового рассматривался Бабрак Кармаль, чью кандидатуру поддерживал председатель КГБ Ю. В. Андропов.

При разработке операции по свержению Амина было решено использовать просьбы самого Амина о советской военной помощи. Всего с сентября по декабрь 1979 года было 7 таких обращений. В начале декабря 1979 года в Баграм был направлен так называемый «Мусульманский батальон» — отряд особого назначения ГРУ — специально созданный летом 1979 года из советских военнослужащих среднеазиатского происхождения для охраны Тараки и выполнения особых задач в Афганистане[38]. В первых числах декабря 1979 года министр обороны СССР Д. Ф. Устинов сообщил узкому кругу должностных лиц из числа высшего военного руководства, что в ближайшее время будет, очевидно, принято решение о применении советских войск в Афганистане.[39] С 10 декабря по личному приказанию Д. Ф. Устинова проводилось развёртывание и мобилизация частей и соединений Туркестанского и Среднеазиатского военных округов. Была поднята по сигналу «Сбор» 103-я Витебская гвардейская воздушно-десантная дивизия, которой отводилась роль основной ударной силы в предстоящих событиях.[38] Начальник Генерального штаба Н. В. Огарков, однако, был против ввода войск.[40]

12 декабря 1979 года на заседании Политбюро было принято решение о вводе войск:

К положению в «А».

  1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные т.т. Андроповым Ю. В., Устиновым Д. Ф., Громыко А. А. Разрешить им в ходе осуществления этих мероприятий вносить коррективы непринципиального характера. Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в Политбюро. Осуществление всех этих мероприятий возложить на т.т. Андропова Ю. В., Устинова Д. Ф., Громыко А. А.
  2. Поручить т.т. Андропову Ю. В., Устинову Д. Ф., Громыко А. А. информировать Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий.[41]

По свидетельству начальника Главного оперативного управления — первого заместителя начальника Генерального штаба Вооружённых Сил СССР В. И. Варенникова, в 1979 году единственным членом Политбюро, не поддержавшим решение об отправке советских войск в Афганистан, был А. Н. Косыгин, и с этого момента у Косыгина произошёл полный разрыв с Брежневым и его окружением[40].

Начальник Генштаба Николай Огарков активно выступал против ввода войск, по поводу чего имел острые споры с членом Политбюро ЦК КПСС министром обороны СССР Д. Ф. Устиновым.

Подготовка

13 декабря 1979 года была сформирована Оперативная группа Министерства обороны по Афганистану во главе с первым заместителем начальника Генерального штаба генералом армии С. Ф. Ахромеевым, приступившая к работе в Туркестанском военном округе с 14 декабря. 14 декабря 1979 года в город Баграм был направлен батальон 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного полка для усиления батальона 111-го гвардейского парашютно-десантного полка 105-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, который с 7 июля 1979 года охранял в Баграме советские военно-транспортные самолёты и вертолёты.

Одновременно Кармаль и несколько его сторонников были тайно привезены в Афганистан 14 декабря 1979 года и находились в Баграме среди советских военнослужащих. 16 декабря 1979 года была произведена попытка убийства Х. Амина, но он остался жив, и Кармаля срочно вернули в СССР. 20 декабря 1979 года из Баграма в Кабул был переброшен «Мусульманский батальон», который вошёл в бригаду охраны дворца Амина, что существенно облегчило подготовку к запланированному штурму этого дворца. Для этой операции в середине декабря в Афганистан прибыли также 2 спецгруппы КГБ СССР.

До 25 декабря 1979 года в Туркестанском военном округе были подготовлены к вводу в Афганистан полевое управление 40-й общевойсковой армии, 2 мотострелковые дивизии, армейская артиллерийская бригада, зенитно-ракетная бригада, десантно-штурмовая бригада, части боевого и тылового обеспечения, а в Среднеазиатском военном округе — 2 мотострелковых полка, управление смешанного авиакорпуса, 2 авиаполка истребителей-бомбардировщиков, 1 истребительный авиаполк, 2 вертолётных полка, части авиационно-технического и аэродромного обеспечения. В качестве резерва в обоих округах были отмобилизованы ещё три дивизии. На доукомплектование частей было призвано из запаса более 50 тысяч человек из среднеазиатских республик и Казахстана, и передано из народного хозяйства около 8 тыс. автомобилей и другой техники. Это было крупнейшее мобилизационное развертывание Советской Армии с 1945 года. Кроме того, к переброске в Афганистан также была подготовлена 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия из Белоруссии, которая уже 14 декабря была переброшена на аэродромы в Туркестанском военном округе.

К вечеру 23 декабря 1979 года было доложено о готовности войск к вводу в Афганистан. 24 декабря Д. Ф. Устинов подписал директиву № 312/12/001, в которой говорилось:

Принято решение о вводе некоторых контингентов советских войск, дислоцированных в южных районах нашей страны, на территорию ДРА в целях оказания помощи дружественному афганскому народу, а также создание благоприятных условий для воспрещения возможных антиафганских акций со стороны сопредельных государств.

Участие советских войск в боевых действиях на территории Афганистана директивой не предусматривалось, не был определен порядок применения оружия даже в целях самообороны. Правда, уже 27 декабря появился приказ Д. Ф. Устинова о подавлении сопротивления мятежников в случаях нападения. Предполагалось, что советские войска станут гарнизонами и возьмут под охрану важные промышленные и другие объекты, высвободив тем самым части афганской армии для активных действий против отрядов оппозиции, а также против возможного внешнего вмешательства. Границу с Афганистаном было приказано перейти в 15:00 московского времени (17:00 кабульского) 27 декабря 1979 года.

Утром 25 декабря 1979 года первым на территорию ДРА был переправлен 781-й отдельный разведывательный батальон 108 мсд. Следом за ним переправился 4-й десантно-штурмовой батальон (4-й дшб) 56одшбр, которому была поставлена задача по охране перевала Саланг. В тот же день началась переброска частей 103-й гвардейской ВДД на аэродромы Кабула и Баграма. На Кабульский аэродром первыми высадились десантники 350 гвардейского парашютно-десантного полка под командованием подполковника Г. И. Шпака. При посадке один из самолётов с десантниками разбился.

В Кабуле части 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии к полудню 27 декабря закончили десантирование посадочным способом и взяли под свой контроль аэропорт, блокировав афганскую авиацию и батареи ПВО. Другие подразделения этой дивизии сосредоточились в назначенных районах Кабула, где получили задачи по блокированию основных правительственных учреждений, афганских воинских частей и штабов, других важных объектов в городе и его окрестностях. Над Баграмским аэродромом после стычки с афганскими военнослужащими установили контроль 357-й гвардейский парашютно-десантный полк 103-й дивизии и 345-й гвардейский парашютно-десантный полк. Они также обеспечивали охрану Б. Кармаля, которого с группой ближайших сторонников вновь доставили в Афганистан 23 декабря.[38]

Бывший начальник Управления нелегальной разведки КГБ СССР, генерал-майор Ю. И. Дроздов, отмечал, что введение советских войск в Афганистан было объективной необходимостью, так как в стране активизировали действия США (они заключили соглашение с Китаем по Афганистану, выдвигали свои технические наблюдательные посты к южным границам СССР). Кроме того, СССР и ранее несколько раз вводил свои войска в Афганистан с подобной миссией и не планировал там надолго задерживаться. По словам Дроздова, существовал план вывода советских войск из Афганистана в 1980 году, подготовленный им совместно с генералом армии С. Ф. Ахромеевым. Этот документ впоследствии был уничтожен по указанию Председателя КГБ СССР В. А. Крючкова.[42].

Штурм дворца Амина и захват объектов второго плана

Вечером 27 декабря советские спецподразделения взяли штурмом дворец Амина, операция продолжалась 40 минут, во время штурма Амин был убит. По официальной версии, опубликованной газетой «Правда», «в результате поднявшейся волны народного гнева Амин вместе со своими приспешниками предстал перед справедливым народным судом и был казнён»[43].

Помимо основного объекта подразделениями 103 гв. ВДД и 345 ОПДП были блокированы и взяты под контроль воинские части кабульского гарнизона, радио-телецентр, министерства безопасности и внутренних дел, тем самым обеспечив спецподразделениям выполнение их задачи. Следует отметить, что второй по важности объект — комплекс зданий генерального штаба афганской армии, был штурмом захвачен 7-й парашютно-десантной ротой 350-го гв. ПДП. Возглавлял генеральный штаб афганской армии Мухаммед Якуб, преданный Амину его родственник, выпускник Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища. Для успеха всей операции было необходимо его нейтрализовать, поскольку он мог отдать приказ афганской армии на вооруженное сопротивление. Нейтрализация Якуба была поручена командиру 103 гв. ВДД генералу Ивану Рябченко. Причём задача ставилась лично министром обороны маршалом Устиновым и председателем КГБ Андроповым. Непосредственно перед началом операции «Шторм-333» генерал Рябченко, вместе со специально отобранными офицерами, братьями Лаговскими, отправились на прием к Якубу, якобы для уточнения мест расположения подразделений советской армии. Когда прогремел взрыв колодца связи, послуживший сигналом к началу операции, и Якуб уже все понял, группа офицеров во главе с генералом И. Рябченко оттеснила охрану и нейтрализовала Якуба, не дав ему возможности связаться с частями афганской армии. В его кабинете на прямой связи с афганскими частями стояла работающая радиостанция. Группа генерала Рябченко сама оказалась блокированной в кабинете Якуба. 7-я парашютно-десантная рота 350-го гв. ПДП, заблудившись в темном незнакомом городе, прибыла с опозданием в 40 минут. Только после её прибытия небольшая группа из состава спецподразделений, смявшая охрану на первом этаже, и держащая под контролем коридоры генштаба, смогла вздохнуть спокойно. В её составе уже было двое раненых. Они встретили десантников словами: «Ребята, выручайте своего командира! Он блокирован в кабинете Якуба». Не прошло и часа, как здание было полностью под контролем десантников.

В ночь с 27 на 28 декабря Б. Кармаль прибыл в Кабул из Баграма, радио Кабула передало его обращение к афганскому народу, в котором был провозглашен «второй этап революции».[38]

Основные события

Группа офицеров Министерства обороны СССР, занимавшаяся обобщением опыта боевых действий в Афганистане, весь период пребывания советских войск в Афганистане разделила на следующие четыре этапа:

  • с декабря 1979 по февраль 1980 — ввод советских войск в Афганистан, размещение их по гарнизонам;
  • с марта 1980 по апрель 1985 — ведение активных боевых действий, в том числе широкомасштабных, работа по реорганизации и укреплению вооружённых сил ДРА;
  • с апреля 1985 по январь 1987 — переход от активных действий преимущественно к поддержке афганских войск советской авиацией, артиллерией и саперными подразделениями при том, что подразделения спецназначения продолжали вести борьбу по пресечению доставки оружия и боеприпасов из-за рубежа. В этот период был осуществлен частичный вывод советских войск с территории Афганистана;
  • с января 1987 по февраль 1989 — участие советских войск в проведении политики национального примирения при продолжающейся поддержке боевой деятельности афганских войск. Подготовка советских войск к выводу и полный их вывод.[44]

Год 1979-й

  • В июле в Баграм прибыл батальон из 111-го гвардейского парашютно-десантного полка 105-й воздушно-десантной дивизии, которая после расформирования дивизии осенью 1979 отошёл к 345 гв.пдп[45]. Это было первое воинское подразделение Советской Армии в Афганистане.
  • 27 ноября в Афганистан на самолётах Ан-22 с аэродрома Гостомель прибыли 120 человек личного состава для организации связи будущего командования советских войск в Кабуле с военными советниками при дивизиях ВС ДРА. Переброской занималось 10-е Управление ГШ ВС СССР. До самой отправки личный состав не знал, куда направляется. Весь личный состав был переодет в гражданскую одежду несоветского производства. На отправке в Гостомеле лично присутствовал командующий Киевским военным округом генерал армии И. А. Герасимов, который перед самой посадкой на построении сообщил: «Родина поручает вам сложное задание, и вы должны выполнить свой воинский долг до конца». Перед посадкой в самолёт каждому был вручён заграничный паспорт гражданина СССР с визой Афганистана на 1,5 года. По прибытию в 10 провинциях Афганистана были созданы узлы связи по 12 человек. Узел связи состоял из начальника узла связи (прапорщик или офицер), два человека ЗАС (офицер и прапорщик) и 9 солдат срочной службы. На каждый узел связи приходилось три армейских грузовика ГАЗ-66 — два аппаратных (радиостанция и ЗАС) в кузове КУНГ и один тентированный для разъездов. Все солдаты до конца своей службы в Афганистане находились в гражданской одежде.

Дислокация узлов связи:

  1. Провинция Кабул, г. Кабул, Главный узел;
  2. Провинция Нангархар, г. Джелалабад, а фактически — посёлок Самархель, при афганской 25-й горно-пехотной дивизии;
  3. Провинция Кундуз, г. Кундуз;
  4. Провинция Бадахшан, г. Файзабад;
  5. Провинция Балх, г. Мазари-Шариф;
  6. Провинция Газни, г. Газни;
  7. Провинция Баглан, г. Пули-Хумри;
  • Начало декабря — оппозиция довела численность своих вооруженных формирований до 40 тыс. человек и развернула боевые действия против правительства в 12 провинциях Афганистана.
  • 912 декабря — в Афганистан прибыл первый «Мусульманский батальон» — 154 ооСпН 15 обрСпН.
  • 14 декабря — прибыл в Баграм ещё один отдельный батальон 345 опдп.
  • 25 декабря колонны 40-й армии Туркестанского военного округа пересекли афганскую границу по понтонному мосту установленному отдельной ротой обеспечения движения, сформированной из мобилизованных на якобы учебные сборы военнообязанных лиц из Таджикистана(201 МСД САВО), через реку Аму-Дарья. Х. Амин выразил благодарность руководству СССР и отдал распоряжение Генеральному штабу Вооружённых Сил ДРА об оказании содействия вводимым войскам[46].
  • Вечером 27 декабря состоялась операция «Шторм» — штурм дворца Амина[47].
  • 29 декабря отдельная рота отряда обеспечения движения из состава 201 МСД САВО обосновала базовый лагерь в 5 км от афганского города Мазари-Шариф и взяла под контроль дорогу и перевал.

Год 1980-й

  • 7 января — Пянджский сводный боевой отряд пограничных войск КГБ СССР (204 человека при шести БТР) переправился вертолётами и на плавсредствах через реку Пяндж и расположился гарнизоном в афганском кишлаке Нусай, прикрыв советский районный центр Калаи-Хумб и приграничную дорогу Душанбе — Хорог. Затем он десантировался в район афганского речного порта Шерхан и предотвратил угрозу его захвата мятежниками. Вскоре на территорию Афганистана перебазировались и другие сводные боевые отряды погранвойск (СБО). На каждом участке советско-афганской границы было выставлено до трёх СБО численностью по 100—120 человек[48].
  • 911 января — подразделения 186-го мотострелкового полка (2-й батальон, усиленный танковой ротой, 2-я рота 1-го батальона с танковым взводом, миномётной батареей, и артиллерийский дивизион, при поддержке вертолётов) 108-й мотострелковой дивизии взяли кишлак Нахрин в провинции Баглан, где поднял мятеж 4-й афганский артиллерийский полк. В ходе мятежа были убиты все советские военные советники. Потери мятежников составили 100 человек убитыми, 7 орудий и 5 автомобилей. Советские войска при подавлении восстания потеряли 2 убитыми, 2 ранеными и 1 БМП-1.
  • 1011 января — попытка антиправительственного мятежа артполков 20-й афганской дивизии в Кабуле. В ходе боя было убито около 100 мятежников. Советские войска потеряли 2 убитыми и ещё 2 были ранены. Тогда же появилась директива министра обороны Д. Устинова о планировании и начале боевых действий — рейдов против отрядов мятежников в северных районах Афганистана, прилегающих к советской границе, силами не менее усиленного батальона и использования огневых средств армии, включая ВВС для подавления сопротивления[38].
  • 14 февраля — в соответствии c Директивой МО СССР от 21 января 1980 года № 314/1/00160, переведенная на новые штаты и включенная в состав 40-й армии ТуркВО — 201-я Гатчинская мотострелковая дивизия в обновленном составе пересекла Государственную границу СССР через понтонные мосты в районах Хайратона и Айваджа и совершила марш «Хайратон — Кундуз», где на новом месте постоянной дислокации начала обустройство. Зоной ответственности 201-й МСД была определена северо-восточная часть республики Афганистан: (историческая область Каттаган — провинции: Кундуз, Балх, Саманган, Баглан, Тахар и значительная часть провинции Бадахшан.
  • 2024 февраля — антиправительственное восстание в Кабуле (наиболее активная фаза 2223 февраля). Во время восстания было обстреляно советское посольство, погибло несколько советских граждан.
  • 23 февраля — трагедия в тоннеле на перевале Саланг. При прохождении тоннеля подразделениями 186мсп и 2зрбр при полном отсутствии комендантской службы из-за ДТП в середине тоннеля образовалась пробка. В итоге задохнулись 16 советских военнослужащих 2зрбр. По задохнувшимся афганцам данные отсутствуют.
  • 29 февраля12 марта — Кунарское наступление — рейд трёх батальонов Советской армии в провинции Кунар. Бой у кишлака Шигал — первое боестолкновение в истории Афганской войны подразделения ВДВ с моджахедами, в результате которого было убито 37 советских военнослужащих, 1 пропал без вести и 26 ранено. Общие потери за рейд составили 52 убитых и 43 раненых.
  • Апрель, осень — 1-я и 2-я войсковые операции в Панджшерском ущелье.
  • 2024 апреля — массовые антиправительственные демонстрации в Кабуле разогнаны низкими полётами реактивных самолётов.
  • Май — 2-я общевойсковая операция в провинции Кунар.
  • 11 мая — гибель 1-й мотострелковой роты 66 омсбр (Джелалабадской) у кишлака Хара, провинция Кунар.
  • 19 июня — решение Политбюро ЦК КПСС о выводе из Афганистана некоторых танковых, ракетных и зенитно-ракетных частей.
  • 3 августа — ожесточённый бой у кишлака Шаеста 783-го разведывательного батальона и миномётной батареи 3-го мотострелкового батальона 149-го гвардейского мотострелкового полка 201-й Гатчинской мотострелковой дивизии против многочисленного формирования моджахедов в Машхадском ущелье уезда Кишим провинция Бадахшан. Подразделения 201-й МСД в ходе выполнения боевой задачи оказались в огневой засаде противника, в оборонительном бою понесли значительные потери военнослужащих — общее число погибших составило 49, из которых 37 разведчиков 783-го ОРБ и 12 гвардейцев 149-го гв. МСП, общее число раненных составило 48. Это один из наиболее кровопролитных эпизодов в истории Афганской войны (1979—1989).
  • 12 августа — прибытие в страну спецподразделений КГБ СССР «Карпаты»[49].
  • 23 сентября — Командующим 40-й армии назначен генерал-лейтенант Борис Ткач.
  • 14 ноября5 декабря — в зоне «Центр» (провинции Кабул, Парван и Бамиан) проводилась операция под кодовым названием «Удар» («Удар-1»). В этой операции участвовали до 16 тысяч военнослужащих советских и афганских войск, 600 танков и бронетранспортёров, свыше 300 орудий и миномётов, до 100 самолётов и вертолётов. По советским данным, моджахеды потеряли свыше 500 человек убитыми и 736 — пленными. В ходе операции были захвачены 861 единица стрелкового оружия и 25 тысяч боеприпасов.

Год 1981-й

Год 1982-й

  • Январь—февраль — активные боевые действия в провинциях Кандагар, Парван, Каписа. Особенно тяжёлые бои развернулись в районе населённого пункта Джабаль-ус-Сирадж, провинция Парван, расположенного рядом с входом в Панджшерское ущелье.
  • 10 февраля — взрыв в резиденции губернатора в Герате, погибло несколько советских гражданских специалистов.
  • 5 апреля — в ходе военной операции на западе Афганистана советские войска по ошибке вторглись на территорию Ирана. Иранская боевая авиация атаковала стоящие на земле вертолеты. Экипаж принял решение уничтожить машины, чтобы те не попали в руки к иранцам.[52][53].
  • Апрель — войсковая операция в провинции Нимроз.
  • Май—июнь — 5-я крупномасштабная Панджшерская операция, в ходе которой впервые была осуществлена массовая высадка десанта в Афганистане: только в течение первых трёх дней было десантировано с вертолётов свыше 4 тысяч бойцов. Всего в этой операции принимало участие около 12 тысяч советских военнослужащих различных родов войск. Операция проходила одновременно на все 120 км в глубину ущелья. В результате этой операции Панджшер был взят. Для частичного контроля над Панджшерским ущельем в кишлаке Руха 12 июня был введён и оставлен 177-й ооСпН (500 бойцов) с приданными ему для сторожевого охранения одним мотострелковым батальоном от 177-го мсп 108-й мсд, а также артиллерийскими подразделениями поддержки 108-й мсд, в общей сложности около тысячи человек. Остальные части советских войск, участвовавшие в операции, покинули ущелье. Сводная группировка в Рухе была выведена в марте 1983-го[51][54].
  • Август—сентябрь — 6-я Панджшерская операция: советские войска снова установили временный контроль над ущельем. В декабре все подразделения участвовавшие в операции оставили ущелье.
  • 3 ноября — на перевале Саланг в результате возникшей вне тоннеля пробки в тоннеле погибло более 176 человек, включая 64 советских военнослужащих[55].
  • 15 ноября — встреча Ю. Андропова и Зия уль-Хака в Москве.
  • по официальным данным афганского правительства, в сравнении с 1981 годом, в течение 1982 года в 8 раз увеличилось количество мин и фугасов, установленных душманами. В течение года формирования душманов интенсивно применяли мины американского, пакистанского, египетского производства[56].

Год 1983-й

  • 1 января — заявление ТАСС по Афганистану, в котором вновь повторяется, что «Ограниченный контингент советских войск будет выведен лишь после прекращения вмешательства извне», а также опровергается утверждение президента Р. Рейгана о применении СССР химического оружия в Афганистане.

  • 2 января — в Мазари-Шарифе моджахеды похитили группу из 16 советских гражданских специалистов.
  • 2 февраля — заложники, похищенные в Мазари-Шарифе и находящиеся в кишлаке Вахшак (в 98 км к югу от Мазари-Шарифа, провинция Балх), были освобождены, но при этом 6 из них погибли. Во время штурма кишлака погибло 10 советских и 22 афганских солдата, было уничтожено 3 вертолёта и 4 бронетранспортёра[57]. В отместку за гибель заложников и солдат кишлак Вахшак был уничтожен бомбами объёмного взрыва.
  • Март — 2-я Мармольская операция.
  • 8 марта — заключение временного мирного договора руководства 40-й армии с Ахмад Шах Масудом, по итогам которого 177-й ооСпН, с приданными ему подразделениями покинул кишлак Руха. В общей сложности 177-й ооСпН провёл в Панджшерском ущелье 8 месяцев в активном противостоянии группировке Ахмад Шах Масуда[51].
  • 28 марта — встреча делегации ООН во главе с Пересом де Куэльяром и Д. Кордовесом с Ю. В. Андроповым.
  • Апрель
    • в провинции Нимроз советские войска захватили и уничтожили укрепрайон моджахедов Рабати-Джали, который одновременно служил крупной перевалочной базой производства наркотиков.
    • общевойсковая операция по разгрому отрядов оппозиции в ущелье Ниджраб, провинция Каписа. Советские подразделения потеряли 14 человек убитыми и 63 — ранеными[58].
  • 16 мая — бой в ущелье Ганджагал, провинция Кунар, район Сирканай: моджахеды окружили и нанесли существенный урон в живой силе 2-му взводу 7-й мотострелковой роты 3-го мотострелкового батальона 66-й отдельной мотострелковой бригады (ППД Асадабад), в ходе боя погибло 16 из 17 военнослужащих, включая командира взвода лейтенанта Г. А. Демченко (Героя СССР), замполита 7-й роты лейтенанта С. А. Амосова (Героя РФ) и рядового Н. О. Гаджиева (Героя РФ).
  • 19 мая — советский посол в Пакистане В. С. Смирнов официально подтвердил стремление СССР и Афганистана «назначить сроки вывода контингента советских войск»[58].
  • 5 июня — разбился Ми-24 капитана И.Бердинкова. Двое погибших.
  • Июль — наступление моджахедов на Хост. Попытка блокировать город не увенчалась успехом.
  • 10 июля — в результате неудачно закончившейся операции в ущелье близ населенного пункта Коран-о-Мунджан провинция Бадахшан, 1-й мотострелковый батальон 860-го отдельного мотострелкового полка потерял в одном бою 12 военнослужащих, включая начальника инженерной службы полка. При отходе в горы был вынужден подорвать боевую технику, оставшуюся без топлива.[59].
  • Август — напряжённая работа миссии Д. Кордовеса по подготовке соглашений по мирному урегулированию афганской проблемы почти завершена: разработана 8-месячная программа вывода войск из страны, однако после болезни Андропова вопрос о конфликте был снят с повестки дня заседаний Политбюро. Теперь речь шла только о «диалоге с ООН».
  • Август—16 января (1984) — осада моджахедами города Ургун (англ.), провинция Пактика. Из-за использования моджахедами зенитной артиллерии и ПЗРК стало невозможно снабжение осаждённых по воздуху. На деблокаду города были брошены крупные силы советских и афганских правительственных войск.
  • 2 октября — взрыв в Восточном микрорайоне Кабула: погибло 13 и ранено 12 советских специалистов.
  • Зима — боевые действия активизировались в районе Суроби, провинция Кабул, и Джелалабадской долины (в сводках чаще всего упоминается провинция Лагман). Вооружённые отряды оппозиции впервые остаются на территории Афганистана на весь зимний период. Началось создание укрепрайонов и баз сопротивления непосредственно в стране[60].

Год 1984-й

  • В начале года командованием 40-й армии был разработан план под кодовым названием «Завеса», согласно которому предполагалось перекрыть караванные маршруты моджахедов и лишить их тем самым постоянных источников поступления вооружения и боеприпасов. Было задействовано 11 мотострелковых батальонов, 3 разведывательных батальона, 3 (с марта 1985 года — 8) батальона и рота спецназа ГРУ, 11 разведывательных рот и 60 разведывательных взводов, которые одновременно могли выставить до 180 засад. Реально же ежедневно выставлялось около 30-40 засад. За каждым батальоном спецназа было закреплено 8 вертолётов, взвод сапёров, отделение роты сигнальных средств. Ширина боевых действий достигала 100—300 км, протяженность доходила до 1000 км. В радиусе 15 км выделялись артиллерийские подразделения. Но, несмотря на все предпринимаемые меры, эффективно блокировать караванные пути не удалось: перехватывалось только 12-15 % всех караванов.
  • 16 января — моджахеды сбили из ПЗРК «Стрела-2М» самолёт Су-25. Это первый случай успешного применения ПЗРК в Афганистане[61].
  • 16 январямарт — операция в провинциях Кабул, Парван, Лагман и Каписа.
  • Январьфевраль — 3-я Мармольская операция.
  • 2 марта — после крупной армейской операции у населённого пункта Суроби, провинция Кабул, вертолёты ВВС 40-й Армии проводили эвакуацию советских подразделений в вечерних условиях. В результате как ошибки экипажей вертолётов в порядке очерёдности эвакуации так и недочётов в планировании эвакуации подразделений командованием 40-й армии, 13 военнослужащих 191-го отдельного мотострелкового полка, находившихся на большем удалении, окажутся в окружении противника и отрезанными от основных сил. К утру 3 марта поисково-спасательная команда обнаружит их убитыми (4 офицера и 9 солдат)[62].
  • 21 марта — взрыв в Соборной мечети в Кабуле: жертвы среди мирного населения, в момент взрыва в мечети не было солдат.
  • 11 апреля
    • после оборудования тайника с инструкциями о ведении разведывательной деятельности для антиправительственного подполья, задержан с поличным, объявлен персоной «нон грата» и 12 апреля выслан из страны сотрудник посольства США в Кабуле Ричард С. Вандайвер[63].
    • в районе населённого пункта Суроби (Суруби) провинция Кабул попала в засаду и понесла значительные потери личного состава 7-я мотострелковая рота 3-го мотострелкового батальона (ППД Джелалабад) 66-й ОМСБр, погибло 15 военнослужащих, 11 из которых приказом министра обороны СССР от 26-го марта сего года были уже демобилизованы.
  • 19 апреля5 мая — 7-я Крупномасштабная общевойсковая Панджшерская операция.
  • 30 апреля — в ущелье Хазара провинция Панджшер, в ходе крупномасштабной плановой общевойсковой операции в Панджшерском ущелье, попал в засаду и понёс тяжелейшие потери 1-й батальон 682-го полка 108-й Невельской мотострелковой дивизии.
  • 3 мая — в ущелье Арзу, в ходе крупномасштабной общевойсковой операции в Панджшерском ущелье, попала в засаду 3-я разведывательно-десантная рота 783-го отдельного разведывательного батальона 201-й мотострелковой дивизии. Оказавшись в окружении, рота приняла ожесточённый бой, в ходе которого погибло 13 советских военнослужащих, среди них 3 офицера.
  • 3 июня — в центре Кабула взорван автобус с пассажирами.
  • 31 августа — нападение моджахедов на Кабульский аэродром.
  • 17 сентября — в пустыне Регистан разведгруппа 173-го отряда спецназа ГРУ уничтожила автоколонну из двух джипов «Datsun», предпринявших попытку прорыва на территорию Афганистана с территории Пакистана. После перестрелки, в которой трое военнослужащих получили ранения, был задержан находившийся в машине гражданин Франции Жак-Мишель Абушар (Jaques Abouchar)[64] — журналист телеканала Antenne 2. Афганский суд приговорил его к 18 годам тюремного заключения, но уже 25 октября, после ходатайства французского правительства перед СССР, его освободили.
  • 27 октября — над Кабулом из ПЗРК «Стрела-2М» моджахеды сбивают транспортный самолёт Ил-76[65].
  • Декабрь — 5-я гвардейская мотострелковая дивизия под командованием генерал-майора Г. П. Касперовича разгромила укрепрайон моджахедов в горном массиве Луркох, провинция Фарах.

Год 1985-й

Год 1986-й

Год 1987-й

  • 2 января — в Кабул направлена оперативная группа Министерства обороны СССР во главе с первым заместителем начальника Генштаба ВС СССР генералом армии В. И. Варенниковым.
  • 4 февраля11 марта — Крупная общевойсковая операция «Шквал», провинция Кандагар.
  • 1621 февраля — операция «Удар» («Удар-2»), провинция Кундуз.
  • 2627 февраля — самолёты ВВС Афганистана несколько раз вторглись в воздушное пространство Пакистана и нанесли бомбовые удары по двум деревням и двум лагерям беженцев. В результате налётов погибли не менее 66 и получили ранения около 250 человек[74].
  • Весна — командующий 40-й армией генерал-лейтенант В. П. Дубынин разработал план «Барьер»: его суть заключалась в том, что отдельные участки местности на границе с Пакистаном и Ираном перекрывались сплошной цепью засад, задача сводилась не столько к уничтожению караванов в движении, сколько в воспрещении их перемещения и накапливания грузов на перевалочных базах, с последующим их уничтожением ударами авиации.
  • 221 марта — операция «Гроза», провинция Газни.
  • 8 марта — обстрел моджахедами города Пяндж Таджикской ССР.
  • 821 марта — операция «Круг», провинции Кабул и Логар.
  • ночь 89 апреля — отряд душманов под командованием «инженера Башира» численностью 50-60 боевиков предпринял попытку окружить и атаковать разведывательно-поисковую группу 117-го погранотряда, выдвинутую на стык 11-й и 12-й застав. На советскую территорию переправились две группы боевиков, которыми командовали Мир Ахмад и Нур Али, третья группа боевиков с пулемётами заняла остров посреди реки, где оборудовала огневые позиции для поддержки атакующих. После двух часов боя душманы были отброшены на афганскую территорию, потеряв до 20 боевиков убитыми, ещё один (Мохаммад Айюз) был взят в плен. Погибли также два пограничника — рядовые А.Куркин и Р. Ямилов[75].
  • 1121 апреля — общевойсковая операция в провинции Герат
  • 12 апреля — разгром базы мятежников Милова, провинция Нангархар.
  • 1224 апреля — операция «Весна», провинция Кабул
  • 20 маяавгуст — крупная общевойсковая операция «Залп», провинции Логар, Пактия, Кабул.
  • 21 маясентябрь — крупная общевойсковая операция «Юг-87», провинция Кандагар.
  • 31 октября — разгром у кишлака Дури разведывательной группы «Каспий-724» 22-й отдельной бригады специального назначения в провинции Забуль.
  • 23 ноября10 января (1988) — крупная общевойсковая операция «Магистраль» по деблокированию города Хост.

Год 1988-й

  • 78 января — бой на высоте 3234.
  • 7 апреля — встреча в Ташкенте Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева и Президента Афганистана М. Наджибуллы, на которой были приняты решения, позволяющие подписать Женевские соглашения и начать вывод советских войск из Афганистана.
  • 14 апреля — при посредничестве ООН в Швейцарии министрами иностранных дел Афганистана и Пакистана подписаны Женевские соглашения о политическом урегулировании положения вокруг ситуации в ДРА. Гарантами договорённостей стали СССР и США. СССР обязался вывести свой контингент в 9-месячный срок, начиная с 15 мая; США и Пакистан, со своей стороны, должны были прекратить поддерживать моджахедов[76].
  • 13 мая — в районе кишлака Мармоль (18 км к югу от Мазари-Шарифа, провинция Балх) при проводке колонны с базы 1-й мотоманёвренной группы «Мармоль» (ММГ-1) 81-го Термезского погранотряда (точка «База») на точку 1534, группа из 8 сапёров попала в засаду, в скоротечном бою погибло 6 сапёров-пограничников ММГ-1 «Мармоль».
  • 15 мая15 августа — 1-й этап вывода советских войск из Афганистана.
  • 25 мая — вывод из Панджшерского ущелья 682-го мотострелкового полка 108 мсд и 2-го парашютно-десантного батальона 345-го отдельного гвардейского парашютно-десантного полка. В общей сложности эти формирования провели в Панджшере четыре года.
  • 24 июня — отряды оппозиции захватили центр провинции Вардак — город Майданшахр. В сентябре советские войска близ Майданшахра провели операцию по уничтожению базового района Хуркабуль.
  • Июль — неудачная попытка моджахедов взять Калат — административный центр провинции Забуль.

Год 1989-й

  • 2326 января — операция «Тайфун», провинции Парван, Баглан, Кундуз. Последняя войсковая операция СА в Афганистане.
  • 13 февраля — последнее подразделение Советской Армии покинуло Кабул.
  • 15 февраля — из Афганистана полностью выведены советские войска. Выводом войск 40-й армии руководил последний командующий Ограниченным воинским контингентом генерал-лейтенант Б. В. Громов. По официальной версии, он последним перешёл пограничную реку Амударья (г. Термез)[79]. Он заявил: «За моей спиной не осталось ни одного советского солдата». Это утверждение не соответствовало действительности, поскольку в Афганистане оставались советские военнослужащие, попавшие в плен к моджахедам, а также подразделения пограничников, прикрывавшие вывод войск и вернувшиеся на территорию СССР только во второй половине дня 15 февраля. Погранвойска КГБ СССР и другие части выполняли задачи по охране советско-афганской границы отдельными подразделениями на территории Афганистана до апреля 1989 года[80][81][82]. Кроме того, отдельные советские военнослужащие перешли на сторону моджахедов и добровольно остались в Афганистане[83].

Результаты

Я глубоко убежден: не существует оснований для утверждения о том, что 40-я армия потерпела поражение, равно как и о том, что мы одержали военную победу в Афганистане. Советские войска в конце 1979 года беспрепятственно вошли в страну, выполнили — в отличие от американцев во Вьетнаме — свои задачи и организованно вернулись на Родину. Если в качестве основного противника Ограниченного контингента рассматривать вооруженные отряды оппозиции, то различие между нами заключается в том, что 40-я армия делала то, что считала нужным, а душманы — лишь то, что могли.

До начала вывода советских войск в мае 1988 года моджахедам ни разу не удалось провести ни одной крупной операции и не удалось занять ни одного крупного города. В то же время мнение Громова о том, что перед 40-й армией не ставилась задача военной победы, не согласуется с оценками некоторых других авторов. В частности, генерал-майор Евгений Никитенко, в 1985—1987 годах бывший заместителем начальника оперативного отдела штаба 40-й армии, полагает, что на протяжении всей войны СССР преследовал неизменные цели — подавление сопротивления вооружённой оппозиции и укрепление власти афганского правительства[85]. Несмотря на все усилия, численность формирований оппозиции из года в год только росла[86], и в 1986 году (на пике советского военного присутствия) моджахеды контролировали более 70 % территории Афганистана[87]. По мнению генерал-полковника Виктора Меримского, бывшего зам. начальника Оперативной группы МО СССР в Демократической Республике Афганистан, руководство Афганистана фактически проиграло борьбу с мятежниками за свой народ, не могло стабилизировать обстановку в стране, хотя располагало 300-тысячными военными формированиями (армия, милиция, госбезопасность)[88].

Последующие события

После ухода советских войск из Афганистана существенно осложнилась обстановка на советско-афганской границе: имели место обстрелы территории СССР, попытки проникновения на территорию СССР (только в 1989 году имели место около 250 попыток проникновения на территорию СССР), вооружённые нападения на советских пограничников, минирование советской территории (в период до 9 мая 1990 года пограничниками были сняты 17 мин: британские Mk.3, американские M-19, итальянские TS-2,5 и TS-6,0)[89].

Потери сторон

Потери Афганистана

7 июня 1988 года, в своём выступлении на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, президент Афганистана М. Наджибулла сообщил, что «с начала боевых действий в 1978 году до настоящего времени» (то есть до 7.06.1988) в стране погибли 264,6 тыс. военнослужащих правительственных войск, органов безопасности, государственных служащих и мирных жителей, в том числе 208,2 тыс. мужчин, 35,7 тыс. женщин и 20,7 тыс. детей в возрасте до 10 лет; ранены были ещё 77 тыс. человек, в том числе 17,1 тыс. женщин и 900 детей в возрасте до 10 лет[90]. По другим данным, погибли 18 тыс. военнослужащих[91].

Точное число погибших в войне афганцев неизвестно. Наиболее часто встречается цифра в 1 млн погибших; имеющиеся оценки колеблются от 670 тыс. гражданских лиц до 2 млн в общем[92]. По данным исследователя афганской войны из США, профессора М. Крамера: «В течение девяти лет войны были убиты или покалечены более 2,7 миллионов афганцев (в основном гражданские лица), ещё несколько миллионов оказались в рядах беженцев, многие из которых покинули страну»[93]. Точного разделения жертв на солдат правительственной армии, моджахедов и мирных жителей, по всей видимости, не существует.

Ахмад Шах Масуд в своём письме советскому послу в Афганистане Ю. Воронцову от 2 сентября 1989 года писал, что поддержка Советским Союзом НДПА привела к гибели более 1,5 млн афганцев, а 5 млн человек стали беженцами[94].

Согласно статистическим данным ООН о демографической ситуации в Афганистане, в период с 1980 по 1990 год, общая смертность населения Афганистана составила 614 000 человек. При этом в данный период происходило снижение смертности населения Афганистана по сравнению с предыдущими и последующими периодами[95].

Период Смертность
1950—1955 313 000
1955—1960 322 000
1960—1965 333 000
1965—1970 343 000
1970—1975 356 000
1975—1980 354 000
1980—1985 323 000
1985—1990 291 000
1990—1995 352 000
1995—2000 429 000
2000—2005 463 000
2005—2010 496 000

Результатом военных действий с 1978 по 1992 годы стал поток афганских беженцев в Иран и Пакистан. Фотография Шарбат Гулы, помещеная на обложку журнала National Geographic в 1985 году под названием «Афганская девочка», стала символом афганского конфликта и проблемы беженцев по всему миру.

Армия Демократической Республики Афганистан в 1979—1989 годах несла потери в военной технике, в частности, было потеряно 362 танка, 804 бронетранспортёра и боевых машины пехоты, 120 самолётов, 169 вертолётов[96].

Потери СССР

После окончания войны в СССР были опубликованы цифры погибших советских солдат с разбивкой по годам:

1979 год 86 человек
1980 год 1484 человека
1981 год 1298 человек
1982 год 1948 человек
1983 год 1448 человек
1984 год 2343 человека
1985 год 1868 человек
1986 год 1333 человека
1987 год 1215 человек
1988 год 759 человек
1989 год 53 человека

Итого — 13 835 человек. Эти данные впервые появились в газете «Правда» 17 августа 1989 года. В дальнейшем итоговая цифра несколько увеличилась. По состоянию на 1 января 1999 года безвозвратные потери в Афганской войне (убитые, умершие от ран, болезней и в происшествиях, пропавшие без вести) оценивались следующим образом[97]:

Итого — 15 031 человек.

Санитарные потери — 53 753 раненых, контуженных, травмированных; 415 932 заболевших.[99] Из заболевших — инфекционным гепатитом — 115 308 чел., брюшным тифом — 31 080, другими инфекционными заболеваниями — 140 665 чел.

Из 11 294 чел. уволенных с военной службы по состоянию здоровья остались инвалидами 10 751, из них — 1-й группы — 672, 2-й группы — 4216, 3-й группы — 5863 человека[100].

По данным профессора Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга Владимира Сидельникова, в итоговых цифрах не учтены военнослужащие, умершие от ран и болезней в госпиталях на территории СССР[101].

В исследовании, проведённом офицерами Генерального штаба под руководством профессора Валентина Рунова[102] приводится оценка безвозвратных людских потерь 40-й армии в 26 000 человек. Приводится следующая разбивка по годам:

год приблизительно всего из них офицеров
1979 год до 150 до 15
1980 год около 2800 около 320
1981 год около 2400 около 300
1982 год около 3650 около 400
1983 год около 2800 около 350
1984 год 4400 до 500
1985 год около 3500 около 380
1986 год около 2500 до 300
1987 год около 2300 до 280
1988 год около 1400 около 130
1989 год до 100 до 15
Итого 26 000 2990

По официальной статистике, за время боевых действий на территории Афганистана попало в плен и пропало без вести 417 военнослужащих (из них, 130 были освобождены в период до вывода советских войск из Афганистана). В Женевских соглашениях 1988 года условия освобождения советских пленных зафиксированы не были[103]. После вывода советских войск из Афганистана, переговоры о освобождении советских пленных продолжались при посредничестве правительства ДРА и Пакистана:

  • так, 28 ноября 1989 года на территории Пакистана, в городе Пешавар представителям СССР были переданы двое советских солдат — Андрей Лопух и Валерий Прокопчук[104], в обмен на освобождение которых правительство ДРА выпустило 8 ранее арестованных боевиков (5 афганцев, 2 граждан Саудовской Аравии и 1 палестинца) и 25 граждан Пакистана, задержанных на территории Афганистана[105]

Судьба попавших в плен складывалась по-разному: 8 человек были завербованы противником, 21 стали «невозвращенцами», более 100 погибли[106]. В своё время широкий резонанс получило восстание в пакистанском лагере Бадабер, под Пешеваром, где 26 апреля 1985 года группа советских и афганских пленных солдат силой попыталась освободиться, но погибла в неравном бою[83]. В 1983 году в США усилиями русских эмигрантов был создан Комитет спасения советских пленных в Афганистане. Представителям Комитета удалось встретиться с лидерами афганской оппозиции и убедить их освободить некоторых советских военнопленных, главным образом тех, кто изъявил желание остаться на Западе (около 30 человек, по данным МИД СССР). Из них три человека после заявления Генерального прокурора СССР о том, что бывшие пленные не будут подвергаться уголовному преследованию, вернулись в Советский Союз[107]. Известны случаи, когда советские солдаты добровольно переходили на сторону моджахедов и потом участвовали в боевых действиях против Советской Армии[108][109].

В марте 1992 года была создана Российско-американская совместная комиссия по делам военнопленных и пропавших без вести, в ходе работы которой США предоставили России сведения о судьбе 163 российских граждан, пропавших без вести в Афганистане[110].

Число погибших советских генералов по публикациям в прессе обычно составляет четверо погибших, иногда называется цифра в 5 погибших и умерших в Афганистане.

Имя Войска Звание, должность Место Дата Обстоятельства
Вадим Николаевич Хахалов ВВС генерал-майор, заместитель командующего ВВС Туркестанского ВО ущелье Луркох 5 сентября 1981 Погиб в сбитом моджахедами вертолёте
Пётр Иванович Шкидченко СВ генерал-лейтенант, начальник Группы управления боевыми действиями при Министре обороны Афганистана провинция Пактия 19 января 1982 Погиб в сбитом наземным огнём вертолёте. Посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации (4.07.2000)
Анатолий Андреевич Драгун СВ генерал-лейтенант, начальник управления Генерального штаба ВС СССР ДРА, Кабул? 10 января 1984 Скоропостижно скончался во время командировки в Афганистан
Николай Васильевич Власов ВВС генерал-майор, советник командующего ВВС Афганистана ДРА, провинция Шинданд 12 ноября 1985 Сбит попаданием из ПЗРК при перелёте на МиГ-21
Леонид Кириллович Цуканов СВ генерал-майор, советник командующего артиллерией ВС Афганистана ДРА, Кабул 2 июня 1988 Скончался от болезни

Потери в технике, по широко распространённым официальным данным, составили 147 танков, 1314 бронемашин (БТР, БМП, БМД, БРДМ-2), 510 инженерных машин, 11 369 грузовиков и бензовозов, 433 артсистемы, 118 самолётов, 333 вертолета[16] (потери вертолётов только 40-й армии, без учёта вертолётов пограничных войск и Среднеазиатского военного округа[111]). В то же время эти цифры никак не конкретизировались — в частности, не опубликована информация о количестве боевых и небоевых потерь авиации, о потерях самолётов и вертолётов по типам и т. д. Следует отметить, что бывший заместитель командующего 40-й армии по вооружению генерал-лейтенант В. С. Королёв приводит иные, более высокие цифры потерь в технике. В частности, по его данным, советскими войсками в 1980—1989 годах было безвозвратно потеряно 385 танков и 2530 единиц БТР, БРДМ, БМП, БМД (цифры округлённые)[112].

Расходы и затраты СССР

На поддержку кабульского правительства из бюджета СССР ежегодно расходовалось 800 миллионов долларов США[113]. На содержание 40-й армии и ведение боевых действий из бюджета СССР ежегодно расходовалось от 3 до 8,2 миллиардов долларов США[113][114].

Председатель Совета министров СССР Н. Рыжков сформировал группу экономистов, которые совместно со специалистами различных министерств и ведомств должны были подсчитать стоимость этой войны для Советского Союза. Результаты работы этой комиссии неизвестны. По мнению генерала Бориса Громова, «Вероятно, даже неполная статистика оказалась настолько ошеломляющей, что её не решились обнародовать. Очевидно, в настоящее время никто не в состоянии назвать точную цифру, которая смогла бы охарактеризовать расходы Советского Союза на содержание афганской революции»[115].

По свидетельству Майорова Александра Михайловича, занимавшего в 1980-1981 годах должность главного военного советника в Афганистане, Афганская война обходилась Советскому союзу в 1,5-2 млн рублей в день.

Потери иных государств

ВВС Пакистана потеряли 1 боевой самолет в воздушном бою. Также, по информации властей Пакистана, за первые четыре месяца 1987 года в результате налётов афганской авиации на пакистанскую территорию погибло более 300 мирных жителей[116].

ВВС Ирана потеряли 2 боевых вертолета в воздушных боях[117].

Зарубежная помощь афганским моджахедам

В период войны США и Великобритания проводили против СССР секретную операцию под кодовым названием «Фарадей», которая курировалась министерствами обороны Великобритании и США. Непосредственными исполнителями задач были сотрудники британского спецподразделения SAS и разведывательного управления Министерства обороны США. Операция преследовала следующие цели: создание тренировочных лагерей (в том числе, на территории Пакистана и в Шотландии); засылку американских и британских диверсантов из частей спецназа для ведения разведки в районах Кандагар — Баграм — Кабул; организацию поставок оружия, боеприпасов и минно-взрывных средств; инструктирование афганских моджахедов по тактике диверсионной деятельности[118]. В частности, инструкторы из SAS не только готовили «моджахедов» в пакистанских лагерях, но и сами участвовали в боевых действиях против советских войск[119].Схема помощи джихадистам (Yousaf, The Bear Trap): По сообщению американской газеты «The New York Times», уже в декабре 1982 года ЦРУ США получило от правительства США указание поставлять моджахедам тяжелое вооружение, в том числе безоткатные орудия, миномёты и противотанковые гранатомёты[120]. Против советских войск в Афганистане был объявлен джихад. К войне присоединилось большое количество арабских наёмников[121]. Помощь шла через международные исламские организации. В их числе особое место занимала «Мактаб-аль-Хидамат»[122], основанная в 1984 году в городе Пешавар (Пакистан) Абдуллой Аззамом и Усамой бен Ладеном.

Для ведения информационно-психологической войны и пропаганды, на территории Пакистана, недалеко от пакистано-афганской границы были созданы 11 радиопередатчиков «Радио свободного Кабула»[56]. Кроме того, при содействии со стороны правительства Пакистана на территории Пакистана были созданы:

  • информагентство «Эйдженси Афган Пресс» — директором стал гражданин Пакистана Мухтар Хасан, сотрудниками являлись пакистанские журналисты (Шабир Хуссейн, Ахтар Рашид, А. Х. Ризви и др.)
  • «Афганский центр документации»[123].

В 1985 году по инициативе американского сенатора Гордона Хамфри в Мюнхене была создана радиостанция «Свободный Афганистан», получавшая финансирование от правительственных структур США. Первоначально, радиостанция осуществляла вещание на языке дари в количестве 6 часов в неделю; в сентябре 1987 года радиостанция увеличила эфирное время вдвое, начав вещание на языке пушту в количестве 6 часов в неделю[124].

В начале 1983 года, после задержания на территории Афганистана нескольких участников операции, стал известен один из организованных ЦРУ каналов поставки оружия в Афганистан: созданная на территории Великобритании фирма «Интерармз компани оф Манчестер» обеспечивала доставку оружия и боеприпасов из Манчестера в Карачи, а оттуда — на перевалочные пункты в Пешаваре и Парачинаре в районе пакистано-афганской границы[56].

5 мая 1983 года представитель госдепартамента США официально признал факт оказания военной помощи моджахедам[120].

16 сентября 1983 года правительство Афганистана объявило персонами «нон грата» в связи с деятельностью, несовместимой со статусом дипломата, двух сотрудников посольства США в Кабуле: второго секретаря посольства Тэрнера Хейга Джефферсона и атташе Блэкборна Роберта Кинли[125]. На пресс-конференции были предъявлены доказательства причастности американцев к сбору разведывательной информации с участием граждан Афганистана и Пакистана, финансировании антиправительственного подполья и распространении антиправительственных листовок[126]

В июне 1986 года отставной подполковник войск специального назначения армии США Джеймс «Бо» Грайд организовал обучение группы афганских моджахедов в США, на территории штата Невада. Программа «специальной военной подготовки» продолжалась в течение месяца и включала обучение ведению разведки, подрывное дело и обучение использованию средств связи и приборов ночного видения[127].

По данным экспертов министерства обороны США, ЦРУ США поставило моджахедам 1000 ракет «Стингер», и из этого количества в ходе афганской войны было израсходовано около 350. После завершения войны конгресс США выделил 65 млн долларов на операцию по покупке ПЗРК и ракет, и некоторое их количество было выкуплено, однако до 400 «стингеров» остались в Афганистане[128].

Уже в начале 1981 года американский журнал «Солдат удачи» («Soldier of Fortune») опубликовал серию интервью с лидерами моджахедов, в которых они предлагали «добровольцам со всего мира» присоединяться к ним. В этих же журналах были опубликованы «частные объявления» с адресами и контактами для желающих принять участие в войне. Впоследствии, органы государственной безопасности ДРА сообщили, что уже в конце января 1981 года в Пакистане был открыт филиал зарегистрированной в Лихтенштейне фирмы «Monte Franco Scandinabia Est.», при посредничестве которой в Пакистан «в частном порядке» прибыло по меньшей мере пять инструкторов из США и Великобритании, принимавших непосредственное участие в боевой подготовке моджахедов[129].

В ходе афганской войны были зафиксированы многочисленные случаи присутствия на территории ДРА граждан стран НАТО и Пакистана, их участие в действиях антиправительственных сил (в том числе, прямое участие в боевых действиях против правительственной армии и советских войск). Некоторые из них были задержаны:

  • так, уже в начальный период войны был задержан египтянин Зия эд-дин Махмуд[130];
  • 25 марта 1980 года в районе высоты 1.086 к северо-западу от Герата была уничтожена группа из 27 боевиков (24 были убиты, 3 захвачены в плен). Одним из пленных был иностранный гражданин Махди Бахрам Али Наджад[131];
  • несколько позднее был задержан иранский гражданин Мохсен Резаи. На пресс-конференции он сообщил, что был завербован на территории Ирана, в мусульманском центре в Кахреманшаре, откуда прибыл в город Мешхед, а после прохождения подготовки на территории Пакистана, в Кветте — в составе отряда «джамаате исламие» поставлял оружие в Кабул и Герат[132];
  • в 1981 году в районном центре Мехтарлама солдатами афганской армии был задержан гражданин Франции Жан-Поль Сильв (бывший военнослужащий парашютно-десантных частей французской армии), одетый в национальную афганскую одежду, который нелегально пересёк границу с Пакистаном вместе с проводником группировки «джамаате исламие Афганистан». Ж.-П. Сильв был приговорён к 5 годам тюремного заключения за нелегальное пересечение границы, однако был отпущен через 9 месяцев[133].
  • в конце августа 1982 года на территории Афганистана был задержан офицер пакистанской армии Саид Мухаммед Али — выпускник военно-десантного училища в Кветте, прошедший дополнительную языковую, страноведческую и специальную подготовку на курсах в Лахоре[134]. Али занимался поставкой оружия из Пакистана в Афганистан для отряда Алауддина, действовавшей в провинции Нимруз. На пресс-конференции в Кабуле он также сообщил, что имел задачи собирать разведывательную информацию о военном потенциале ДРА, вооружении и дислокации частей афганской армии. На этой же пресс-конференции представители МИД ДРА сделали заявление о том, что на территории Пакистана действуют 80 центров, лагерей и школ по подготовке диверсантов и террористов[135].
  • в июле 1983 года в уезде Баграм провинции Параван после разгрома одной из группировок моджахедов на месте боя был обнаружен труп европейца, у которого имелись документы на имя гражданина Великобритании по имени Стюарт Боудмен (Stuart Bodman), а также принадлежавшие ему документы, бумаги и фотоматериалы, содержавшие информацию о дислокации советских и афганских войск[136]. Несколько позднее, британская газета «Санди таймс» провела собственное расследование[137], в котором было установлено, что подлинный Стюарт Боудмен жив, находится в Великобритании и работает в должности кладовщика[138].
  • в начале 1984 года МИД ДРА направило протест Франции в связи с задержанием на территории страны в декабре 1983 года французского гражданина Филипа Огайяра (Phillippe Agouyarde), «принимавшего непосредственное участие в подрывной антиправительственной деятельности»[139]
  • в октябре 1984 года на пресс-конференции в Кабуле иностранным журналистам был предъявлен капитан пакистанской армии Зульфикар Хайдар (Zulficar Khaider), который был задержан на территории Афганистана[140].
  • в январе 1985 года в провинции Нангархар был захвачен сотрудник пакистанской военной разведки Джамиль — выпускник разведывательного центра в Пешаваре, после девятимесячной подготовки заброшенный на территорию Афганистана с двумя другими выпускниками центра. Задержанный занимался сбором информации о дислокации, численности и вооружении подразделений афганской армии[141].
  • в ночь с 19 на 20 сентября 1985 года в уезде Шахваликот провинции Кандагар попала в засаду спецназа и была уничтожена колонна моджахедов в составе нескольких джипов, при досмотре в одной из машин был обнаружен труп гражданина США Чарльза Торнтона, а также принадлежавшие ему документы, бумаги и фотоматериалы, свидетельствующие о связях американца с моджахедами[142][143].
  • 23 февраля 1985 года в районе Барикот подразделение пакистанской армии численностью около 400 чел. обстреляло подразделение армии ДРА, погибли 5 и были ранены 4 афганских военнослужащих[144]
  • в апреле 1986 года в районе Кандагара группой боевиков, решивших прекратить борьбу против правительства, органам госбезопасности ДРА был передан агент военной контрразведки ФРГ, уроженец Турции Осман Демир, который дал показания, что является гражданином ФРГ с 1983 года и до отправки в Афганистан с территории Пакистана в марте 1986 года являлся полицейским осведомителем[145].
  • в ноябре 1987 года в провинции Фарьяб группой боевиков, решивших прекратить борьбу против правительства, органам госбезопасности ДРА был передан гражданин Франции Ален Гийо, находившийся в их отряде и занимавшийся сбором разведывательной информации[146].
  • в декабре 1987 года в районе Хоста в ходе боёв с душманами правительственной армии Афганистана был убит европеец, которого захваченные в плен боевики опознали как «американского военного инструктора». Представитель Пентагона выступил с опровержением сведений о том, что убитый является американским военным советником; официальный представитель госдепартамента США Ф. Оукли сообщил, что убитый мог быть гражданином США, но не являлся американским военным советником — на территории Афганистана «он действовал как частное лицо, самостоятельно, на свой страх и риск»[147].
  • кроме того, есть упоминания о задержании на территории Афганистана гражданина Турции по имени Turgit Uzala и гражданина Египта по имени Abdus Ali[64].

В общей сложности, благодаря усилиям контрразведки 40-й армии, было выявлено 44 агента спецслужб США, Пакистана, Франции и других стран.

Пропагандой, направленной на советские войска в Афганистане, занимались Народно-трудовой союз, ОУН, «Антибольшевистский блок народов» и другие организации. Во Франции был напечатан миллионным тиражом поддельный номер газеты Красная звезда (газета), который потом распространялся в Афганистане.

Некоторые отряды моджахедов получали помощь из Ирана — в частности, отряд «однорукого Кари» («Кяри-якдаста»), действовавший в районе Герата и отряд Турана Исмаила, действовавший в окрестностях Мешхеде[148].

Огромную финансовую помощь Пакистану, позволившую ему справиться с потоком беженцев, оказала Япония. Только в декабре 1979 — августе 1983 года Япония поставила Пакистану помощи на общую сумму превысившую 41 млрд долларов[9].

Международная реакция

СССР ввёл военный контингент в Афганистан 25 декабря 1979 года. Созванный вскоре Совет Безопасности ООН на своём заседании не принял антисоветскую резолюцию, подготовленную США, СССР наложил вето; его поддержали пять государств-членов Совета. СССР мотивировал свои действия тем, что советский воинский контингент был введён по просьбе правительства Афганистана и согласно Договору о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 года. 14 января 1980 года Генеральная Ассамблея ООН на своей Чрезвычайной сессии приняла резолюцию, в которой выражала «глубокое сожаление», также выражала обеспокоенность положением с беженцами и призывала вывести «все иностранные войска», однако резолюция не имела обязательной силы. Принята 108 голосами против 14[31].

Реакция отдельных стран

  • Иран. Лидер Ирана аятолла Хомейни был предупрежден о предстоящем вводе войск СССР в Афганистан советским послом в Иране В. М. Виноградовым еще в ночь с 26 на 27 декабря 1979 года во время личной встречи с советским дипломатом[149]. На этой встрече Хомейни пожелал советской стороне «поскорее выполнить задачу» и «вернуться домой»[149]. В течение 3-х месяцев Хомейни никак не комментировал советскую операцию, но затем раскритиковал действия Москвы в Афганистане, после чего Иран стал активно поддерживать афганских моджахедов, создав для них лагеря на своей территории, а также не признал просоветское правительство в Кабуле[150].

Военные преступления

Имели место случаи, когда советских военнослужащих советские военные трибуналы приговаривали к различным мерам наказания, включая смертную казнь, за убийства афганцев и изнасилования афганских женщин[151][152].

Второй, Володя, тот все время удивлялся: «Товарищ капитан, неужели нас собираются за этих пятерых судить?» Я говорю: «Ребята, вы же не в бою людей убили, вы же их грабили». А они меня не понимают, за что их собираются наказать. И рассказывают такую историю: «Во время рейда в Герате в базарный день на центральном рынке началась какая-то стрельба. По нам стреляли или нет, мы не поняли. Командир командует: „Осколочным заряжай, огонь!“ И мы по толпе из пушки осколочным снарядом дали. Сколько там народа полегло, даже не знаем. И слова никто не сказал. А вы тут нас всего за пять человек!» У них это в голове не укладывалось, им казалось, что судить их не за что.

[152]

В ноябре 1989 года Верховный Совет СССР объявил амнистию в отношении всех преступлений, совершённых советскими военнослужащими в Афганистане[153].

По данным военной прокуратуры, с декабря 1979 года по февраль 1989 года в составе 40-й армии в ДРА к уголовной ответственности были привлечены 4307 человек, на момент вступления в силу постановления ВС СССР об амнистии, в местах лишения свободы находились более 420 бывших воинов-интернационалистов[154].

Заявления властей США о применении советскими войсками в Афганистане химического оружия, сделанные в марте 1982 года[155], так и не были документально подтверждены[156].

Афганские моджахеды истязали и убивали захваченных советских военнослужащих[83] и активистов НДПА.

Интересные факты

Российские военные называли Афганскую войну «Овечьей войной»[157] из-за того, что моджахеды для преодоления установленных советскими специалистами пограничных заграждений и минных полей использовали довольно жестокий способ защиты: выгоняли перед своими отрядами овец или коз, чтобы те «прокладывали» дорогу среди мин и фугасов, подрываясь на них.

Освещение в советских СМИ и отношение советского общества к войне

Против войны выступили советские диссиденты. Академик А. Д. Сахаров в 1980 году был направлен в ссылку за публичные антивоенные заявления.

Вплоть до 1987 года цинковые гробы с телами погибших хоронили в полутайне, а на памятниках запрещалось указывать, что солдат погиб в Афганистане[158].

Рабочая запись заседания Политбюро ЦК КПСС 30 июля 1981 года:

«…Суслов. Хотелось бы посоветоваться. Товарищ Тихонов представил записку в ЦК КПСС относительно увековечивания памяти воинов, погибших в Афганистане. Причем предлагается выделять каждой семье по тысяче рублей для установления надгробий на могилах. Дело, конечно не в деньгах, а в том, что если сейчас мы будем увековечивать память, будем об этом писать на надгробьях могил, а на некоторых кладбищах таких могил будет несколько, то с политической точки зрения это не совсем правильно.

Андропов. Конечно, хоронить нужно с почестями, но увековечивать их память пока рановато.

Кириленко. Нецелесообразно устанавливать сейчас надгробные плиты.

Тихонов. Вообще, конечно, хоронить нужно, другое дело следует ли делать надписи.

Суслов. Следовало бы подумать и об ответах родителям, дети которых погибли в Афганистане. Здесь не должно быть вольностей. Ответы должны быть лаконичными и более стандартными».[32]

Советским СМИ сначала[когда?] разрешалось описывать боевые действия с участием не выше одного взвода, упоминать фамилии только рядовых, а о фактах гибели — только в единичных случаях. 19 июня 1985 года появился «Перечень сведений, разрешённых к открытому опубликованию, относительно действий ограниченного контингента советских войск на территории ДРА» (подписанный В. Варенниковым и В. Кирпиченко). В нём было сказано:

«1. Продолжать публиковать разрешённые ранее сведения о действиях… и показывать:

  • наличие частей и подразделений… без показа их участия в боевых действиях;
  • организацию и ход боевой подготовки… в масштабах не выше батальона;
  • награждение советских военнослужащих без показа их конкретной боевой деятельности, послужившей основанием для награждения;
  • отдельные единичные факты (не более одного в месяц) ранений и гибели советских военнослужащих при исполнении воинского долга, отражении нападения мятежников, выполнения заданий, связанных с оказанием интернациональной помощи афганскому народу…

2. Дополнительно разрешить публикацию в центральной печати, печати военных округов, республиканских, краевых и областных изданиях:

  • об отдельных случаях героических действий советских военнослужащих… с показом их мужества и стойкости;
  • о повседневной деятельности подразделений, до батальона (дивизиона) включительно…
  • факты проявления заботы о советских военнослужащих, проходивших службу в войсках на территории ДРА и ставших инвалидами, членах семей погибших в Афганистане;
  • сведения с описанием боевых подвигов, героизма и мужества советских воинов… и факты их награждения.

3. По-прежнему запрещается в открытых изданиях информация, раскрывающая участие советских войск в боевых действиях на территории ДРА — от роты и выше, а также об опыте их боевых действий, конкретных задачах войск и прямые репортажи (кино-, телесъёмки) с поля боя.

4. Публикация любой указанной в пунктах 1 и 2 информации разрешается по согласованию с Главной военной цензурой…

5. Продолжить широкую публикацию контрпропагандистских материалов советских и иностранных авторов, разоблачающих фальсификацию западных средств массовой информации».[159]

До 1989 года преобладала героизация образа «воинов-интернационалистов»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4324 дня] и предпринимались уже явно несостоятельные попытки представить саму войну в позитивном свете.

В связи с политикой Гласности в советской прессе стали появляться критические статьи о советском участии в этой войне[158]. На Втором съезде народных депутатов СССР в декабре 1989 года было принято Постановление о политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан — в нём декларировалось, что вторжение в Афганистан заслуживает политического и морального осуждения[160][161].

По данным социологического опроса, проведённого в декабре 1989 года (участвовали около 15 тыс. человек, причём половина из них прошла через Афганистан), присутствие советских военнослужащих в сопредельной стране оценили как «выполнение интернационального долга» 35 % опрошенных «афганцев» и лишь 10 % невоевавших респондентов. Как «дискредитацию понятия интернациональный долг» войну оценили 19 % «афганцев» и 30 % остальных опрошенных. Как «наш позор» участие СССР в войне определили лишь 17 % «афганцев» — и 46 % других респондентов. 17 % «афганцев» заявили: «Горжусь этим!», тогда как из прочих подобную оценку событиям дали только 6 %.

После 1991 года с распадом СССР, сменой социально-экономической системы, экономическим кризисом интерес к уже закончившейся войне стал угасать.[158] В апреле 1992, из-за прекращения советской поддержки, просоветский режим во главе с Мохаммадом Наджибуллой был свергнут и в Афганистане начался новый этап гражданской войны — теперь уже между различными группировками победивших моджахедов.

«Афганский синдром»

Всего за период с 25 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года в войсках на территории Афганистана прошло военную службу 620 тыс. военнослужащих, из них в соединениях и частях Советской Армии — 525 тыс., в пограничных и других подразделениях КГБ СССР — 90 тыс., во внутренних войсках МВД СССР — 5 тыс. чел. Кроме того, на должностях рабочих и служащих в советских войсках в этот период находилась 21 тыс. чел. Ежегодная списочная численность советских войск в составе ограниченного контингента составляла от 80 до 104 тыс. военнослужащих и 5—7 тыс. рабочих и служащих (вольнонаёмных). Другие источники называют прошедшими через Афганистан около миллиона[162].

Из-за цензурной политики в начале войны у направлявшихся в Афганистан солдат и младших офицеров не было информации о том, что на самом деле происходит в Афганистане — о боевых действиях, о погибших и раненых.
Редко кто из отъезжавших в Афганистан четко представлял себе характер предстоящей службы. Желание подвигов, боев, желание показать себя «настоящим мужчиной» — это было. И пошло бы это очень на пользу, окажись рядом с молодыми ребятами кто-нибудь постарше, — вспоминал командир батальона М. М. Пашкевич. — Тогда бы этот юношеский порыв и энергия компенсировались спокойствием и житейской мудростью. Но солдату 18—20 лет, командиру взвода 21—23, командиру роты 23—25, а командиру батальона хорошо если 30—33 года. Все молоды, все жаждут подвигов и славы. И так получилось, что это замечательное человеческое качество порой приводило к потерям

[163]

Солдаты испытывали недоверие к афганскому населению. Опыт советского спецназа показывал, что если отпустить задержанного в ходе операции афганца, то он обычно возвращался с отрядом партизан. Многие спецназовцы считали, что всё население Афганистана в той или иной степени помогало моджахедам. Приводится пример, когда после одного боя, закончившегося поражением спецназа, старики и подростки из ближайшего кишлака прочёсывали местность и добивали раненых спецназовцев мотыгами и лопатами. Местные жители давали ложную информацию советским солдатам, заводили их в засады.[164] Уровень дисциплины в советских частях в Афганистане зачастую был весьма низким. В них процветала «дедовщина». Многие солдаты и офицеры злоупотребляли алкоголем и наркотиками[165][166][167][168]. По свидетельству бывшего офицера спецназа Алексея Чикишева, в отдельных ротах и батареях до 90 % рядового состава курили чарас (разновидность гашиша)[169].

Различные политические силы пытались использовать молодых ветеранов как социально активную категорию населения в своих интересах. Враждующие стороны во всех межнациональных конфликтах вербовали ветеранов в ряды боевиков. Многие из них вступали в организованные преступные группировки.

По данным на ноябрь 1989 года, 3700 ветеранов Афганской войны находились в заключении, количество разводов и острых семейных ссор составляло в семьях «афганцев» 75 %; более двух третей ветеранов не были удовлетворены работой и часто меняли её из-за возникающих конфликтов, 90 % студентов-«афганцев» имели академическую задолженность или плохую успеваемость, 60 % страдали от алкоголизма и наркомании. Ещё в 1989 году среди «афганцев» было достаточно широко распространено настроение, наиболее ярко выраженное в письме одного из них в «Комсомольскую правду»:

«Знаете, если бы сейчас кинули по Союзу клич: „Добровольцы! Назад, в Афган!“ — я бы ушёл… Чем жить и видеть всё это дерьмо, эти зажравшиеся рожи кабинетных крыс, эту людскую злобу и дикую ненависть ко всему, эти дубовые, никому не нужные лозунги, лучше туда! Там всё проще».[158]

Тестирование, проведённое в начале 1990-х годов, показало, что как минимум 35-40 % участников войны в Афганистане остро нуждались в помощи профессиональных психологов[170].

Память

Памятники воинам-афганцам имеются во многих городах бывшего Советского Союза: Минске, Вильнюсе, Киеве, Одессе, Ульяновске, Нежине, Запорожье, Хабаровске, Краснотурьинске, Перми, Орле, Екатеринбурге[171], Норильске, Вологде, Тирасполе, Кишиневе, Сыктывкаре, Волгограде, Чите, Калуге, Пензе и др.

<center>

В произведениях культуры и искусства

Афганская война и связанные с ней события нашли отражение в монументальном и изобразительном искусстве, поэзии, кинофильмах, литературно-художественных и публицистических произведениях, а также филателии.

Документалистика

Художественная литература

В кинематографе

В музыке

Группа "Кукрыниксы" - "Звезда"

  • Группа «Алиса» (Константин Кинчев) «Завтра может быть поздно» (альбом «Нервная ночь», 1984)
  • Группа ДДТ (Юрий Шевчук) [www.youtube.com/watch?v=KCpxe3H9pcA Не стреляй], [www.youtube.com/watch?v=w8IaRoEmwkM&feature=related Война бывает детская], Ветры
  • Группа Наутилус Помпилиус «Мой брат Каин» (альбом «Раскол», 1988)
  • Группа «Ария»: [www.youtube.com/watch?v=7RIn5RG6pPw Бой Продолжается]
  • «Голубые береты»: [www.youtube.com/watch?v=7U_dSDSNG2E&feature=PlayList&p=46C29188D06224C1&playnext=1&playnext_from=PL&index=3 Наш Афган], [www.youtube.com/watch?v=KJJwFMVOn24&feature=related Афганский излом], [www.youtube.com/watch?v=sIF6hladjRI&feature=related Серебристый самолёт], [www.youtube.com/watch?v=ECOhxCvbV54&feature=related Война не прогулка], [www.youtube.com/watch?v=vHirLlASkA0&feature=related Границы]
  • «Ростов» Синева, Память
  • «Каскад»: [www.youtube.com/watch?v=FPZVSHSMjJM&feature=related Кукушка], [www.youtube.com/watch?v=uVeJwctnfK4&feature=related Мы выходим на рассвете], [www.youtube.com/watch?v=hfDkRbPBQwg&feature=related На Баграмской дороге], [www.youtube.com/watch?v=tXLTC0_wr0U&feature=related Я вернусь], [www.youtube.com/watch?v=J1xU_oUSLTU&feature=related Мы уходим], [www.youtube.com/watch?v=cpCwRxOwT00&feature=related Воинам-автомобилистам], [www.youtube.com/watch?v=oLU5Fj4zDFc&feature=related Кому нужна была эта война?]
  • «Контингент»: [www.youtube.com/watch?v=mb6xVj7XYTc&feature=related Кукушка], [www.youtube.com/watch?v=o4Uq28wSs7A&feature=related Пленным], [www.youtube.com/watch?v=M-BHyQyvBJY&feature=related Метр на два]
  • «Эхо Афгана»: [www.youtube.com/watch?v=ijHodBMtZlo&feature=related Я убит под Кандагаром], [www.youtube.com/watch?v=DkRW71f8dRg&feature=related Дым сигареты]
  • «Любэ»: [www.youtube.com/watch?v=hEd1mKIsrjY За тебя]
  • «Инструкция по выживанию»: «Афганский синдром» (Конфронтация в Москве, 1988)
  • Игорь Тальков: [www.youtube.com/watch?v=GcBOZ7C_pSA Баллада об афганце]
  • Максим Трошин: [www.youtube.com/watch?v=zejQXIL98MU&feature=related Афганистан]
  • Валерий Леонтьев. [www.youtube.com/watch?v=MtQyCX-aDVs Афганский ветер (И. Николаев — Н. Зиновьев)]
  • Александр Розенбаум. [www.youtube.com/watch?v=9UqgNmo1Yig&feature=related Монолог пилота «Чёрного тюльпана»], [www.youtube.com/watch?v=agymVvho8ko&feature=related Караван], [www.youtube.com/watch?v=VOkFBswRO-E&feature=related В горах Афгани], [www.youtube.com/watch?v=86goqTqfoG8&feature=related На перевале дождь], [www.youtube.com/watch?v=2Eqi5VMWXqE&feature=related Мы вернёмся]
  • Группа «Кино» (Виктор Цой) Группа крови, (1986)
  • Н. Анисимов. [www.youtube.com/watch?v=Ws9pIyhufo4&feature=related Последний монолог Ми-8], [www.youtube.com/watch?v=OOJP0QI974o&feature=related Песня бортстрелка вертолёта]
  • М. Бессонов. [www.youtube.com/watch?v=VF39Kb3l1sg&feature=related До боли сжимается сердце]
  • И. Бурляев. [www.youtube.com/watch?v=ab6Q888k1CQ&feature=related Памяти вертолётчиков Афганистана]
  • В. Верстаков. [www.youtube.com/watch?v=-SbZWC_fSgY&feature=related Аллах Акбар]
  • В. Верстаков. [www.youtube.com/watch?v=6kvE3f4Cofk&feature=related Джелалабад]
  • А. Дорошенко. [www.youtube.com/watch?v=MC-MC3XNpMY&feature=related Афган]
  • В. Горский. [www.youtube.com/watch?v=SiB5ueLxz-w&feature=related Афганец]
  • С. Кузнецов. [www.youtube.com/watch?v=l50Jdd6nQvU&feature=related Случай в дороге]
  • И. Морозов. [www.youtube.com/watch?v=NoOh8JmQgqU&feature=related Конвой Талукан-Файзабад], [www.youtube.com/watch?v=2PYP-zyb6J4&feature=related Полночный тост], [www.youtube.com/watch?v=THSl6d48XWg&feature=related Вертолётчикам]
  • А. Смирнов. [www.youtube.com/watch?v=rKQEDBedQrI&feature=related Водителям КамАЗов]
  • И. Баранов. [mgsofilm.narod.ru/ivan_baranov_audio/sluchay.mp3 Случай в бою], [mgsofilm.narod.ru/ivan_baranov_audio/v_gorah.mp3 В горах под Пешаваром]
  • Спринт. Афганистан
  • Несмеяна. «Шуба из Афгана», «Бутылочка», «Лифт любви»
  • Сборник афганских песен «Время выбрало нас», 1988
  • Глеб Самойлоff & The Matrixx «Афганец», 2013
  • [get-glsot.livejournal.com Константин Силко] «Алый трассер»

В компьютерных играх

В филателии

  • 15 февраля 2014 года ГУП «Марка Приднестровья» выпустила серию марок, которая посвящена 25-летию вывода войск из Афганистана. На почтовом блоке изображён момент прохода по мосту через Амударью колоны советской бронетехники, а также двух марок с изображениями памятника воину-интернационалисту в Тирасполе и монумента «Чёрный тюльпан» в Бендерах. Тираж составил 800 экземпляров[174][175].

См. также


Напишите отзыв о статье "Афганская война (1979—1989)"

Примечания

  1. [query.nytimes.com/gst/fullpage.html?res=950DE5D7153EF934A35750C0A96F948260 India to Provide Aid to Government in Afghanistan – NYTimes.com, March 7, 1989]
  2. [books.google.ru/books?id=QgX0bQ3Enj4C&printsec=frontcover&hl=de#v=onepage&q&f=false Ruud van Dijk,William Glenn Gray,Svetlana Savranskaya,Jeremi Suri,Qiang Zhai, Encyclopedia of the Cold War, p. 433]
  3. 1 2 3 4 5 в т.ч. учебные лагеря для боевиков
  4. Goodson P. L. [books.google.com/books?id=oFCfzdmnTwQC&pg=PA147 Afghanistan's Endless War: State Failure, Regional Politics, and the Rise of ...]. — P. 147, 165.
  5. 1 2 3 [www.gwu.edu/~nsarchiv/coldwar/interviews/episode-17/brzezinski1.html Interview with Dr. Zbigniew Brzezinski-(13/6/97).]. Проверено 2 октября 2014. [web.archive.org/web/20000829032721/www.gwu.edu/~nsarchiv/coldwar/interviews/episode-17/brzezinski1.html Архивировано из первоисточника 29 августа 2000].
  6. 1 2 3 4 Cornwell, Rupert. [www.independent.co.uk/news/obituaries/charlie-wilson-congressman-whose-support-for-the-mujahideen-helped-force-the-soviet-union-out-of-afghanistan-1898180.html Charlie Wilson: Congressman whose support for the mujahideen helped force the Soviet Union out of Afghanistan], The Independent (February 13, 2010). Проверено 2 октября 2014.
  7. Crile George. Charlie Wilson's War: The Extraordinary Story of the Largest Covert Operation in History. — Atlantic Monthly Press, 2003. — ISBN 0-87113-854-9.
  8. [www.cfr.org/afghanistan/saudi-arabia-future-afghanistan/p17964 Saudi Arabia and the Future of Afghanistan]. Council on Foreign Relations. Проверено 2 октября 2014.
  9. 1 2 Болдырев В.Е. Политика США в отношении стран Северо-Восточной Азии в 1981 - 1992 гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - Владивосток, 2015. - С. 130 - 131. Режим доступа: isu.ru/ru/science/boards/dissert/dissert.html?id=56
  10. 1 2 [content.time.com/time/magazine/article/0,9171,450997-92,00.html The Oily Americans], Time (May 13, 2003). Проверено 8 июля 2008.
  11. [www.state.gov/r/pa/ho/time/rd/17741.htm "Reagan Doctrine, 1985," United States State Department]. State.gov. Проверено 20 февраля 2011. [web.archive.org/web/20070510151200/www.state.gov/r/pa/ho/time/rd/17741.htm Архивировано из первоисточника 10 мая 2007].
  12. [nsarchive.gwu.edu/coldwar/interviews/episode-17/brzezinski2.html Interview with Dr. Zbigniew Brzezinski] – (June 13, 1997). Part 2. Episode 17. Good Guys, Bad Guys. June 13, 1997.
  13. Corera Gordon. MI6: Life and Death in the British Secret Service. — London: Phoenix, 2011. — ISBN 978-0-7538-2833-5.
  14. [books.google.com/books?id=GXj4a3gss8wC&pg=PA157&redir_esc=y#v=onepage&q&f=true Shichor. pp157–158].
  15. [www.focus.de/politik/ausland/afghanistan/operation-sommerregen-bnd-war-im-afghanistan-krieg-der-sowjets-aktiv_aid_1121585.html „Operation Sommerregen“: BND-Agenten waren im Afghanistan-Krieg gegen die Sowjets aktiv - Afghanistan - FOCUS Online - Nachrichten]
  16. 1 2 [web.archive.org/web/20010519210510/www.hro.org/editions/karta/nr24-25/victim.htm Официальные данные о советских потерях в Афганистане]
  17. [www.1917.com/International/Iran/1104263867.html Классовая борьба в афганском обществе во 2-й пол. XX века]
  18. 40-я армия, численность которой в различное время колебалась от 100 до 120 тыс. солдат и офицеров. Всего же советские и афганские вооружённые силы (с учётом войсковых подразделений всех силовых структур) не превышали 300 тыс. См. [nvo.ng.ru/spforces/2000-09-22/7_kaskader.html Валентин Ютов. Каскадёры // «НВО», 22.09.2000].
  19. Никитенко Е. Г. Афганистан: От войны 80-х до прогноза новых войн. — М.: Астрель; АСТ, 2004. — ISBN 5-17-018154-X, 5-271-07363-7 — С. 94, 110.
  20. [www.afghanistan.ru/doc/14905.html] Потери в войне 1979—1989 гг.
  21. [books.google.ru/books?id=k86jifnA3oYC&pg=PA5&dq=osprey+russia+afghanistan&hl=ru#v=onepage&q&f=false]
  22. Antonio Giustozzi. War, politics and society in Afghanistan, 1978–1992. — Hurst, 2000. — ISBN 1-85065-396-8.
  23. Kepel Gilles. Jihad: The Trail of Political Islam. — Belknap Press of Harvard University Press, 2002. — P. 143.
  24. Total aid from the CIA is estimated at $3 billion. The precise figures as well as a description of the mechanics of the aid process are given in Barnett R. Rubin, The Fragmentation of Afghanistan. Yale University Press, 2002
  25. According to Milton Bearden, former CIA chief in charge of the Afghan department, «The Saudi dollar-for-dollar match with the US taxpayer was fundamental to the success [of the ten-year engagement in Afghanistan]» (from [www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/shows/binladen/interviews/bearden.html Milton Bearden] Interview. PBS Frontline.)
  26. [books.google.co.il/books?id=GXj4a3gss8wC&pg=PA157&redir_esc=y#v=onepage&q&f=true Shichor. pp157–158].
  27. Kinsella, Warren. «Unholy Alliances», Lester Publishing, 1992
  28. Yousaf, Mohammad & Adkin, Mark. Afghanistan, the bear trap: the defeat of a superpower. — Casemate, 1992. — P. 159. — ISBN 0-9711709-2-4.
  29. Richard Cohen. [www.highbeam.com/doc/1P2-1252421.html The Soviets' Vietnam], Washington Post (April 22, 1988). Проверено 25 ноября 2015.
  30. [news.google.com/newspapers?nid=1291&dat=19880424&id=DIBUAAAAIBAJ&sjid=nI0DAAAAIBAJ&pg=4618,8684307&hl=en Afghanistan was Soviets' Vietnam], Boca Raton News (April 24, 1988). Проверено 25 ноября 2015.
  31. 1 2 ООН. [www.un.org/ru/ga/sessions/emergency.shtml Чрезвычайные сессии Генеральной ассамблеи ООН (см. 15 января 1980 года)].ООН. [www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=S/PV.2189(OR) Отчёт о заседании Совета Безопасности ООН 7 января 1980 года].
  32. 1 2 По книге М.Гареева. «Моя последняя война» (Афганистан без советских войск)
  33. [www.artofwar.net.ru/profiles/korolev_aleksei_n/view_book/voorujennye_sily__afganistana_v__g Королев А. Н. Вооруженные силы Афганистана в 1979 г.]
  34. 1 2 Gates, Robert. [books.google.com/?id=N_hfPrIMYuEC From the Shadows: The Ultimate Insider's Story of Five Presidents and How They Won the Cold War]. — Simon & Schuster, 2007. — P. 146. — 604 p. — ISBN 9781416543367.
  35. [hebdo.nouvelobs.com/hebdo/parution/p19980115/articles/a19460-.html Actualité, Spécial islamisme.]  (фр.)
  36. [www.counterpunch.org/brzezinski.html No Regrets: Carter, Brzezinski and the Muj.]  (англ.)
  37. [www.millat.com/democracy/Foreign%20Policy/Briefing_Paper_english_11.pdf Pakistan’s Foreign Policy: an Overview 1974—2004.] PILDAT briefing paper for Pakistani parliamentarians by Hasan-Askari Rizvi, 2004. pp19-20.  (англ.)
  38. 1 2 3 4 5 [www.rsva-ural.ru/library/mbook.php?id=412 А.Волков. Ввод советских войск в Афганистан]
  39. [gazeta.aif.ru/online/aif/1100/11_01?print Р. Пихоя, С. Кондрашов, С. Осипов. Как началась «наша» афганская война // «Аргументы и Факты», № 47 (1100) от 21.11.2001]
  40. 1 2 [www.mysteriouscountry.ru/wiki/index.php/Варенников_Валентин_Иванович/Неповторимое/Книга_4/Часть_6/Глава_3#.D0.9D.D0.B0.D0.BA.D0.B0.D0.BB_.D0.BE.D1.81.D0.B8_.D0.A3.D1.81.D1.82.D0.B8.D0.BD.D0.BE.D0.B2_.E2.80.94_.D0.9E.D0.B3.D0.B0.D1.80.D0.BA.D0.BE.D0.B2 В. Варенников. «Неповторимо» Книга 4]
  41. [gazeta.aif.ru/online/aif/1100/11_01?print Решение Политбюро ЦК КПСС №П176/125 от 12 декабря 1979 года.]
  42. [www.fontanka.ru/2011/03/05/042/ Л. Сирин. Юрий Дроздов: Россия для США — не поверженный противник // Фонтанка. RU от 05.03.2011]
  43. [news.bbc.co.uk/hi/russian/russia/newsid_4093000/4093515.stm Андрей Остальский. Афганский симптом]  (Проверено 19 октября 2012)
  44. М.Гареев. Моя последняя война. (Афганистан без советских войск)
  45. [www.combat345.ru/afgan.php 345 Гв. ОПДП | 345 ОПДП | 345 гвардейский отдельный парашютно-десантный полк] 345опдп в боевом охранении Баграмской авиабазы в 1979 году.
  46. Дроздов Ю. И. В тот же день началась переброска подразделений 103 ВДД на аэродромы Кабула и Баграма. [www.lib.ru/MEMUARY/DROZDOW/nelegal.txt Записки начальника нелегальной разведки] Олма-Пресс, 2000, 416 с. ISBN 5-224-00755-0
  47. Иванов Н. Ф. [militera.lib.ru/prose/russian/ivanov_nf/pre.html Операцию «Шторм» начать раньше… М.: Воениздат, 1993]
  48. М. Жирохов, В. Иванов. [www.vertopedia.ru/articles/show/24 Афганская эпопея «зеленых фуражек»] // «Авиамастер», № 4, 2006
  49. Марковский В. Ю., Мильяченко В. В. Афганистан: война разведчиков, М., ООО «Издательский центр Экспринт», 2001, 72 с.: ил. 4 цвет., ISBN 5-94038-014-X Фотоальбом с подробными текстами.
  50. [www.pandjsher.ru/PAMYAT/StranPogibshich/Chachalov.htm «ПАНДЖШЕР»]
  51. 1 2 3 Б. Керимбаев. [www.veterans.kz/modules/editor/editor/wysiwygpro/site_files/hist/Kaphagajskij_batalqon.rar Капчагайский батальон]
  52. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=609517 Как теряли ориентацию] // «Коммерсантъ», № 174 (3258) от 16 сентября 2005
  53. [www.skywar.ru/Poteri1982 Потери авиационной техники в 1982 году]
  54. [topwar.ru/20413-pyatyy-pandzhsher-may-1982.html Пятый Панджшер. Май 1982]
  55. [www.bvvaul.ru/content/history/museum/afgan.php Хроника Афганской войны] Сайт выпускников БВВАУЛ им. В. П. Чкалова.
  56. 1 2 3 А. Ахмедзянов. Афганистан: факты о необъявленной войне // «Известия», № 86 (20432) от 27 марта 1983. стр.5
  57. Дроздов Ю. И. [www.lib.ru/MEMUARY/DROZDOW/nelegal.txt Записки начальника нелегальной разведки] Олма-Пресс, 2000, 416 с ISBN 5-224-00755-0
  58. 1 2 [www.rsva-ural.ru/library/mbook.php?id=173 Хроника Афганской войны. 1983 год.]
  59. [www.litmir.net/bd/?b=109060 «Лев Рохлин: Жизнь и смерть генерала». Антипов Андрей]
  60. [web.archive.org/web/20010224024347/www.hro.org/editions/karta/nr24-25/afg1.htm Краткая хронология событий. Карта № 24-25]
  61. В. Марковский, фото В. Максименко [otvaga.vif2.ru/Otvaga/wars0/wars_18_3.htm Возвращение к «Грачу»] // «Авиация и космонавтика»? № 10 (21), 1996.
  62. [artofwar.ru/r/rudenko_w_g/text_0540.shtml Командир и его солдаты. Руденко Виктор Григорьевич]
  63. Г. Устинов. Пойманный с поличным // «Известия», № 105 (20816) от 14 апреля 1984. стр.5
  64. 1 2 Рустэм Галиуллин. ЦРУ против Азии: тайные операции против Индии и Афганистана. М., «Прогресс», 1988. стр.128
  65. Марковский В. Ю. [www.lib.ru/MEMUARY/AFGAN/nebo.txt Жаркое небо Афганистана]. — М.: Техника-Молодёжи, 2000. — 100 с. — ISBN 5-93848-001-9, ISBN 93848-001-9 (ошибоч.)
  66. [glory.rin.ru/cgi-bin/article.pl?id=59 Шутульская трагедия. Ущелье Панджшер.]
  67. [azh.kz/2010/02/11/jetot-bojj-progremel-na-ves-mir.html Этот бой прогремел на весь мир]
  68. [skywar.ru/Poteri1986_2.html Потери авиационной техники, 1986]
  69. [artofwar.ru/i/izchuzhogookopa/text_0010.shtml Юсуф Мохаммад. «Стингеры» против авиации]
  70. [biblioteka.org.ua/book.php?id=1120000546&p=10 Виктор Марковский. Жаркое небо Афганистана]
  71. 1 2 [artofwar.ru/b/beshkarew_a_i/perechenx.shtml Бешкарев Александр Иванович. Перечень советских воинских частей (40-я Армия)]
  72. [www.rsva-ural.ru/library/mbook.php?id=63 А. Волков — 40-я Армия: история создания, состав, изменение структуры]
  73. [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1234759860 Ю. Рубцов: Уроки «Афгана». СССР проиграл борьбу за афганский народ]
  74. Afghan Bombers Strike Pakistan Again; 31 Die. // Los Angeles Times, February 28, 1987.
  75. А. Карпов, Д. Мещанинов. На границе вступили в бой с бандой душманов советские воины // «Известия», № 112 (21919) от 24 апреля 1987. стр.6
  76. [www.soldat.ru/book/afganistan/chronic.html Хроника Афганской войны] @ soldat.ru
  77. «The Aviation History», Florian Ion Petrescu, Relly Victoria Petrescu, 2012, стр.82
  78. [www.airwar.ru/history/locwar/afgan/su25/su25.html Виктор Марковский. Жаркое небо Афганистана]
  79. [interpretive.ru/dictionary/408/word/%C0%D4%C3%C0%CD%D1%CA%C0%DF+%C2%CE%C9%CD%C0++%281979-1989+%E3%EE%E4%FB%29/ Афганская война в Национальной исторической энциклопедии]
  80. [greenzone3000.narod.ru/pressa/zavsyu.htm В. Филин. За всю войну — ни одного дезертира]  (Проверено 18 февраля 2010)
  81. [www.stapravda.ru/20090228/afganistan_god_1989y_khayraton_36130.html С. Скрипаль. Год 1989-й. Хайратон]  (Проверено 18 февраля 2010)
  82. [smi.liga.net/articles/IT090729.html М. Будилов, А. Чаленко. Томенко в Афганистане толкал «налево» горючее]  (Проверено 18 февраля 2010)
  83. 1 2 3 [podrobnosti.ua/accidents/warandterror/2005/06/20/221157.html Советские солдаты-дезертиры до сих пор скрываются в Афганистане]
  84. [www.rsva.ru/biblio/prose_af/limited_contingent/5.shtml?part=17 Победа или поражение?]
  85. Никитенко Е. Г. Афганистан: От войны 80-х до прогноза новых войн. — М.: Астрель; АСТ, 2004. — С. 278.
  86. Оценки численности оппозиции см: Никитенко Е. Г. Афганистан: От войны 80-х до прогноза новых войн. — М.: Астрель; АСТ, 2004. — С. 94—110.
  87. Никитенко Е. Г. Афганистан: От войны 80-х до прогноза новых войн. — М.: Астрель; АСТ, 2004. — С. 105.
  88. В. А. Меримский. Загадки Афганской войны. — М.: Вече, 2006. — С. 341.
  89. капитан В. Филин. Стой, кто идёт? Уже больше года, как наши войска ушли из Афганистана. Но на советско-афганской границе по-прежнему неспокойно // «Комсомольская правда» от 9 мая 1990. стр.3
  90. В. В. Басов, Г. А. Поляков. Афганистан: трудные судьбы революции. М., «Знание», 1988. С. 52.
  91. David C. Isby. [books.google.com/?id=k86jifnA3oYC&pg=PA5&dq=osprey+russia+afghanistan#v=onepage&q&f=false Russia's War in Afghanistan]. — Books.google.es. — ISBN 978-0-85045-691-2.
  92. [users.erols.com/mwhite28/warstat2.htm#Afghanistan Death Tolls for the Major Wars and Atrocities of the Twentieth Century]
  93. Mark Kramer. «The Soviets Nearly Won Afghan War». 26.12.2004, N.Y.
  94. Александр Ляховский, Вячеслав Некрасов. Гражданин. Политик. Воин. М.: 2007. [www.rsva.ru/biblio/prose_af/last_war/3.shtml?part=3 Интернет-версия]
  95. [esa.un.org/unpd/wpp/index.htm World Population Prospects: The 2010 Revision]
  96. А. Ляховский. Трагедия и доблесть Афгана. Приложение № 14. Таблица основных показателей безвозвратных санитарных потерь личного состава и техники советских и афганских войск в Республике Афганистан в период с 25 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года.
  97. Россия и СССР в войнах XX века. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — С. 537.
  98. [www.pressmon.com/cgi-bin/press_view.cgi?id=1451385 РУБЕЖИ БОЛЬШОЙ ЖИЗНИ]. Проверено 1 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FcRLU1VG Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
  99. [army.lv/ru/Obshchie-lyudskie-poteri-i-poteri-tehniki-v-Afganistane/91/3588 Общие людские потери и потери техники в Афганистане]
  100. Книга Памяти РФ. М., 1999. Т. 10.
  101. [nw.rian.ru/society/20070215/81524476.html Статистика потерь Советской Армии в Афганистане не включает умерших от ранений в госпиталях в СССР]
  102. Рунов В. А., Куликов А. С. Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия. — М.: Эксмо, 2013. — С. 92. — ISBN 978-5-699-67338-4.
  103. [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1234759860 Ю. Рубцов. Уроки «Афгана». СССР проиграл борьбу за афганский народ] // информагентство «ЦентрАзия» от 16 февраля 2009  (Проверено 3 мая 2012)
  104. Вернулись домой // «Известия», № 334 (22872) от 30 ноября 1989. стр.4
  105. Двое на родине. Вернутся ли остальные? // «Известия», № 336 (22874) от 2 декабря 1989. стр.7
  106. М. Елисеева. Разыскиваются… // «Красная звезда», № 26 (26486) от 14-20 января 2014. стр.11
  107. [www.bbratstvo.com/magazine/archive/2008/02/213 Александр Окороков. Неизвестные судьбы]
  108. [www.newsru.ru/world/20jun2005/partisans.html Советские солдаты-дезертиры, воевавшие на стороне моджахедов, до сих пор скрываются в Афганистане]
  109. [news.bbc.co.uk/hi/russian/life/newsid_4180000/4180392.stm В Афганистане живут бывшие советские солдаты]
  110. [www.nhat-nam.ru/vietnamwar/poisk4.html Российско-американская совместная комиссия по делам военнопленных и пропавших без вести]
  111. [www.skywar.ru/afghstatloss.html Статистика потерь в Афганистане], см. комментарий к таблице г)
  112. В. С. Королёв. Техническое обеспечение ОКСВ при подготовке и выводе войск из Афганистана. // Техника и вооружение. — 2007. — № 7. — С. 11.
  113. 1 2 [www.start.crimea.ua/news/news_print.php?news_id=99504 Живите без войны, ребята] источник: Крым.ру
  114. Spencer C. Tucker. The Encyclopedia of Middle East Wars. ABC-CLIO, 2010, с. 26.
  115. [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/history/more.htm?id=10949893@cmsArticle Борис Громов. Ограниченный контингент людей чести и долга]  (Проверено 19 мая 2012)
  116. Steven Weisman. [www.nytimes.com/1987/05/02/world/afghans-down-a-pakistani-f-16-saying-fighter-jet-crossed-border.html?pagewanted=1 AFGHANS DOWN A PAKISTANI F-16, SAYING FIGHTER JET CROSSED BORDER] // «The New York Times»
  117. [www.acig.info/CMS/index.php?option=com_content&task=view&id=53&Itemid=47 Soviet Air-to-Air Victories of the Cold War]. Проверено 2 октября 2014.
  118. Об участии западных спецслужб в войне в Афганистане // «Зарубежное военное обозрение», № 8 (653), 2001, стр. 63
  119. [www.historycommons.org/context.jsp?item=a1980mujaretrained#a1980mujaretrained Context of '1980-1989: CIA and British Train Mujaheddin in Afghanistan and Help Arm Bin Laden']
  120. 1 2 [США] Уже не скрывают // «Известия», № 126 (20472) от 6 мая 1983. стр.1
  121. [www.vestifinance.ru/articles/44098 Хаос и экстремизм — оружие США на Ближнем Востоке] // Вести Экономика
  122. [www.globalsecurity.org/security/profiles/maktab_al-khidamat.htm globalsecurity.org: Maktab al-Khidamat]
  123. Л. Басик, В. Кротов. Дезинформаторы // «Известия», № 125 (20471) от 5 мая 1983. стр.5
  124. Ю. Штыканов. Двойная клевета // «Известия», 248 (22055) от 5 сентября 1987. стр.4
  125. Выдворены из страны // «Известия», № 260 (20606) от 17 сентября 1983. стр. 4
  126. Г. Устинов. Дирижёры из спецслужб // «Известия», № 262 (20608) от 19 сентября 1983. стр. 3
  127. В. Кикило. США: готовят душманов на своей территории // «Известия», № 231 (22038) от 19 августа 1987. стр.1
  128. Афганистан // «Зарубежное военное обозрение», № 5, 1994. стр.61
  129. Рустэм Галиуллин. ЦРУ против Азии: тайные операции против Индии и Афганистана. — М.: Прогресс, 1988. — с. 127
  130. В. Ф. Изгаршев. По долгу интернационалистов (из афганского дневника военного журналиста). — М., Воениздат, 1981. — с. 12
  131. В. Ф. Изгаршев. По долгу интернационалистов (из афганского дневника военного журналиста). — М., Воениздат, 1981. — с. 16
  132. В. Ф. Изгаршев. По долгу интернационалистов (из афганского дневника военного журналиста). — М., Воениздат, 1981. — с. 20
  133. М. Ростарчук. Пошел по шерсть… (о том, как не состоялась сенсация) // «Известия», № 17 (19998) от 17.01.1982. стр.5
  134. Признания шпиона // «Известия», № 246 (20227) от 03.09.1980. стр. 4
  135. А. Ахмедзянов. Ставка на наёмников. // «Известия», № 278 (20259) от 05.10.1982. стр. 5
  136. А. Асеевский. ЦРУ: шпионаж, терроризм, зловещие планы. — М., Политиздат, 1985. — с. 265—266
  137. см. «The Sunday Times» от 9 и 16 октября 1983
  138. Под чужим именем // «Известия», № 294 (20640) от 21.10.1983. стр. 5
  139. Путём диверсий и провокаций // «Известия», № 18 (20729) от 18 января 1984. стр. 4
  140. А. Иванов. В позорной роли. Пакистан принимает активное участие в необъявленной войне против против Афганистана // «Красная звезда», № 273 (18560) о 28 ноября 1984. стр. 3
  141. [Афганистан] Признания диверсанта // «Известия», № 20 (21097) от 20 января 1985. стр. 4
  142. А. В. Чикишев. Спецназ в Афганистане. — М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2005. — с. 227—228.
  143. Г. Устинов. Цена сенсации. // «Известия», № 295 (21372) от 22.10.1985. стр. 4
  144. [Афганистан] Решительное осуждение // «Известия», № 62 (21139) от 3 марта 1985. стр. 4
  145. Д. Мещанинов. Вмешательство продолжается // «Известия», № 364 (22171) от 30 декабря 1987. стр. 1,4
  146. Д. Мещанинов. С чёрного хода… // «Известия», № 333 (22140) от 29 ноября 1987. стр. 5
  147. А. Блинов. Крупнейшая тайная операция // «Известия», № 364 (22171) от 30 декабря 1987. стр. 1,4
  148. А. Ахмедзянов. Страж революции // «Известия», № 147 (20493) от 27 мая 1983. стр. 4
  149. 1 2 Муртазаева Г. Н. Советско/российско-иранские отношения в 1979—2008 гг.: этапы и специфика внешней политики СССР и России. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — Волгоград, 2014. — С. 57. Режим доступа: www.volsu.ru/Aspirant/dissovet/calendar.php?ELEMENT_ID=11146
  150. Муртазаева Г. Н. Советско/российско-иранские отношения в 1979—2008 гг.: этапы и специфика внешней политики СССР и России. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — Волгоград, 2014. — С. 58. Режим доступа: www.volsu.ru/Aspirant/dissovet/calendar.php?ELEMENT_ID=11146
  151. [afgan-war-soldiers.narod.ru/crime-098.html История одного ЧП]
  152. 1 2 [blog.zaotechestvo.ru/2010/01/16/%d0%b2%d0%be%d0%b5%d0%bd%d0%bd%d1%8b%d0%b9-%d1%81%d0%bb%d0%b5%d0%b4%d0%be%d0%b2%d0%b0%d1%82%d0%b5%d0%bb%d1%8c-%d1%83-%d0%b2%d0%be%d0%b9%d0%bd%d1%8b-%d0%b2%d0%be%d0%be%d0%b1%d1%89%d0%b5-%d0%bd%d0%b5/#more-301 Военный следователь. У войны вообще нет лица]
  153. [lawru.info/base19/part1/d19ru1470.htm Постановление ВС СССР от 28 ноября 1989 г. N 842-1]
  154. [nvo.ng.ru/wars/2004-02-13/7_afgan.html Прокляты и забыты?]. Независимая газета (13 февраля 2004). Проверено 8 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CIVTYjKI Архивировано из первоисточника 19 ноября 2012].
  155. Mauroni A. America’s Struggle with Chemical-biological Warfare. Р. 82.
  156. См. по теме дискуссию: Гай Д., Снегирев В. Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны. С. 185—187.
  157. Александр Майоров. Правда об Афганской войне. — М.: Права человека, 1996. — 287 с. — ISBN 5-7712-0032-8.
  158. 1 2 3 4 [his.1september.ru/articlef.php?ID=199904303 Сенявская Е.Войны ХХ столетия: социальная роль, идеология, психология]
  159. [navoine.ru/articles/510 С.Фогель. Особенности пропаганды СССР во время военной акции в Афганистане]
  160. [mgimo.ru/afghan/132585.html АФГАНИСТАН: 30 ЛЕТ СПУСТЯ]
  161. [magazines.russ.ru/nlo/2007/84/pr2.html Пролог. События конца 1989 года]
  162. [www.redstar.ru/2011/09/14_09/4_02.html «Красная звезда», 14.09.2011] [nvo.ng.ru/wars/2004-02-13/7_afgan.html «НВО»]
  163. [militera.lib.ru/research/senyavskaya1/07.html Сенявская Е. С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. — М.: РОССПЭН, 1999]
  164. Чикишев А. В. Спецназ в Афганистане. — М.: Олма-Пресс, 2004. — С. 275—278.
  165. [afganistana.net/cms/top-secret.php Секреты войны]
  166. [www.nasledie.ru/voenpol/14_14/article.php?art=9 А.Васильев, В. Сальников, С. Степашин. Наркотизм в Вооружённых Силах]
  167. [www.bbc.co.uk/russian/international/2009/12/091225_tajik_afghan.shtml А.Саркорова. Таджики в афганской войне: неожиданный марш-бросок]
  168. [www.proza.ru/2010/11/26/808 Афганская тема]
  169. Чикишев А. В. Спецназ в Афганистане. — М.: Олма-Пресс, 2004. — С. 304.
  170. [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1234759860 Ю. Рубцов. Уроки «Афгана». СССР проиграл борьбу за афганский народ]
  171. [www.afisha.ru/ekaterinburg/other/996/ «Чёрный тюльпан»]
  172. [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/8396/annot/ Жаркое лето в Кабуле (1983) — информация о фильме — советские фильмы — Кино-Театр. РУ]
  173. [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/7793/annot/ Человек, который брал интервью (1986) — информация о фильме — советские фильмы — Кино-Театр. РУ]
  174. [novostipmr.com/ru/news/14-02-15/pochta-pridnestrovya-vypustila-marki-posvyashchyonnye-25-letiyu Почта Приднестровья выпустила марки, посвящённые 25-летию вывода советских войск из Афганистана] (15 февраля 2014). Проверено 17 февраля 2014.
  175. [tv.pgtrk.ru/news/20140217/16490 К 25-летию вывода войск из Афганистана Почта Приднестровья выпустила специальную марку] (17 февраля 2014). Проверено 17 февраля 2014.

Литература

  • White Book. Pakistan’s subversive activities against Afghan revolution. Kabul, DRA Ministry of Foreign Affairs, Information and Press Department. 1984 — 63 pages
  • Philip Bonosky. Washington’s secret war against Afghanistan. New York, 1985.
  • Ляховский А. А., Забродин В. М. Тайны афганской войны. — М.: Планета, 1991. — 272 с., ил. — ISBN 5-85250-486-6
  • Mohammad Yousaf, Mark Adkin: Afghanistan — The Bear Trap: The Defeat of a Superpower. Casemate, 2001, ISBN 0-9711709-2-4. (deutsche Übersetzung: Die Bärenfalle. Der Kampf der Mudschaheddin gegen die Rote Armee — ISBN 3-924753-50-4 bzw. ISBN 3-89555-482-0).
  • Lester W.Grau, Michael A.Gress.The Russian General Staff: The soviet-afghan war: How a superpower fought and lost, 2002 by the University of Kansas.
  • Steve Coll: Ghost Wars: The Secret History of the CIA, Afghanistan, and Bin Laden, from the Soviet Invasion to September 10, 2001. Penguin Books, London 2005, ISBN 978-0-14-193579-9.
  • Грешнов А. Б. [www.artofwar.net.ru/profiles/greshnov_andrei_b/view_book/afganistan_zalojniki_vremeni «Афганистан: заложники времени»]. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. — ISBN 5-87317-318-4
  • Костыря А. А. Историография, источниковедение, библиография спецоперации СССР в Афганистане (1979 − 1989 гг.): монография. — 2-е изд., доп. и испр. — Донецк: Промінь, 2009. — 600 с.
  • Сергей Бояркин. [afgan-war-soldiers.narod.ru/index.html#ogl Солдаты Афганской войны.]
  • Брейтвейт, Родрик Afgantsy: The Russians in Afghanistan, 1979–89. — New York: Oxford University Press, 2011. — P. 417. — ISBN 9780199832651. OCLC [www.worldcat.org/oclc/768329528 768329528] LCCN [lccn.loc.gov/2011015052 2011-15052] LCC [catalog.loc.gov/cgi-bin/Pwebrecon.cgi?Search_Arg=DS371.2+.B725+2011&Search_Code=CALL_&CNT=5 DS371.2 .B725 2011]
  • Corera, Gordon (2011). MI6: Life and Death in the British Secret Service. London: Phoenix. ISBN 978-0-7538-2833-5
  • Родрик Брейтвейт. [www.ozon.ru/context/detail/id/20231010/ Афган] = Afgantsy: The Russians in Afghanistan 1979-1989 / Переводчик: Антон Шириков. — Corpus, 2013. — 496 с. — ISBN 978-5-17-077823-2.
Мемуары
  • [iona-andronov.narod.ru/index/0-4 Андронов И. И. «Под огнём от Афгана до Москвы. Мемуары» («Моя война») (1999), ООО «Деловой мир 2000», 416 с. — ISBN 5-93681-001-1]
  • Громов Б. В. [www.rsva.ru/biblio/prose_af/limited_contingent/index.shtml «Ограниченный контингент».] — М.: Прогресс, Культура, 1994. — 352 с. В книге последнего командующего 40-й армии приведены многие документы, раскрывающие причины ввода войск, описаны многие события войны.
  • Ляховский А. А. [www.rsva.ru/biblio/prose_af/afgan_tragedy_and_glory/index.shtml Трагедия и доблесть Афгана] — М.: Искона, 1995. — 720 с. — ISBN 5-85844-047-9 Большие фрагменты текста совпадают с книгой Громова Б. В.
  • Лебедь А. И. [militera.lib.ru/memo/russian/lebed_ai/index.html За державу обидно.] — М.: Редакция газеты «Московская правда», 1995. — 464 с. Доп. тираж 15 000 экз. — ISBN 5-7482-0006-6 Часть книги посвящена воспоминаниям о службе в Афганистане в 1981—1982 гг. в составе 345-го отдельного парашютно-десантного полка.
  • Майоров А. М. Правда об Афганской войне. Свидетельства главного военного советника. — М.: Права Человека, 1996. — ISBN 5-7712-0032-8
  • Гордиенко А. Н. Войны второй половины XX века. — Минск: Литература, 1999. — ISBN 985-437-507-2 Большой раздел книги посвящён предпосылкам и ходу боевых действий в Афганистане
  • Подушков Д. Л. Исповедь самому себе (об участии в боевых действиях в Афганистане). — Вышний Волочёк, 2002. — 48 с.
  • Дэвид С. Инсби. Афганистан. Советская победа // Пламя «холодной войны»: Победы, которых не было = Cold War Hot:Alternative Decisuicions of the Cold War / под ред. Питера Цуроса, пер. Ю. Яблокова. — М.: АСТ, Люкс, 2004. — С. 353-398. — 480 с. — (Великие противостояния). — 5000 экз. — ISBN 5-17-024051-1. (альтернативная история войны)
  • Аблазов В. И. Афганистан. Четвёртая война. — Киев, 2002.; Над всем Афганистаном безоблачное небо. — Киев, 2005.; Долгий путь из афганского плена и безвестия. — Киев, 2005.
  • Нешумов Ю. А. Границы Афганистана: Трагедия и уроки. — М.; Жуковский: Граница; Кучково поле, 2006. — ISBN 5-901679-21-0
  • Бондаренко И. Н. Как мы строили в Афганистане. — М., 2009.
  • Марченко В. Г. [kupolos.jimdo.com/ Афган: разведка ВДВ в действии.] — Минск: Минское кн. изд., 2009.
  • Кожухов М. Ю. Над Кабулом чужие звёзды. — М.: Олимп; Эксмо, 2010. — 352 с. — ISBN 978-5-699-39744-0

Ссылки

  • [www.rsva-ural.ru/library/mbook.php?cid=11 Статьи по истории войны]
  • [www.historycommons.org/context.jsp?item=a86operationcyclone] Как ЦРУ планировала вооруженные нападения на территорию СССР
  • [news.bbc.co.uk/hi/russian/russia/newsid_4093000/4093515.stm А. Остальский. Афганский симптом]
  • [rsva-ural.ru/library/?id=857 Стодеревский И. Ю. Автобиография (Записки офицера спецназа ГРУ)]
  • [artofwar.ru/s/sukonkin_a_s/text_0130-1.shtml Части и соединения, входившие в состав 40-й армии (Ограниченного контингента советских войск в Республике Афганистан) в период с 1979 по 1989 гг.]
  • [psi.ece.jhu.edu/~kaplan/IRUSS/BUK/GBARC/pdfs/afgh/afgh-rus.html Оригиналы секретных документов Политбюро и ЦК КПСС, связанные с вводом советских войск и военными действиями в Афганистане]
  • [www.vrazvedka.ru/main/learning/last-confl/afgan.shtml Особенности разведывательно-боевой деятельности частей и подразделений специальной разведки в условиях Афганистана]
  • [www.vrazvedka.ru/main/learning/last-confl/dra-01.shtml Некоторый опыт ведения боевых действий разведывательными подразделениями ВДВ с контрреволюционными формированиями на территории ДРА]
  • [artofwar.ru/ Art of War — Творчество ветеранов последних войн]
  • [www.zharov.com/afgan/ssylki.html «Русские вернулись». Путеводитель по Афганистану для рождённых в СССР]
  • [ogorin.ru/ Кандагарский десантно-штурмовой батальон 70 ОМСБр]
  • [kolizey.net.ua/load/afganistan_khozhdenie_po_krugu_2010/25-1-0-4386 Афганистан: хождение по кругу] (видео, 2010)
  • [afgan-war-soldiers.narod.ru/ Документальное свидетельство участника ввода войск в Афганистан, воспоминания о жестоких нравах, царивших в солдатской среде воздушно-десантных войск]

[www.simvolika.org/project01_83.htm Памятный знак «25 лет вывода советских войск из Афганистана»]

  • [modernarmy.ru/article/42 Партизанская война в Афганистане 1979—1989]
  • [rcrp-saratov.livejournal.com/1083.html И вновь об Афганской войне]
  • Густерин П. В. [topwar.ru/57934-kak-vyrozhdaetsya-taliban.html Как вырождается «Талибан»]
  • [док.история.рф/20/postanovlenie-politbyuro-tsk-kpss-p176-125-k-polozheniyu-v-afganistane/ Постановление Политбюро ЦК КПСС № П176/125 «К положению в Афганистане»]. 12.12.1979. Проект Российского военно-исторического общества «100 главных документов российской истории».

Отрывок, характеризующий Афганская война (1979—1989)



6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.