Герцогство Афинское

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Афинское герцогство»)
Перейти к: навигация, поиск
Герцогство Афинское
греч. Δουκάτον Αθηνών
фр. Duché d'Athènes
кат. Ducat d'Atenes
вассальное государство

1205 — 1458



Герб

Герцогство Афинское
Столица Афины
Язык(и) Французский;
Каталанский (с 1318);
Греческий (распространённый)
Религия Римско-католическая церковь, Православная церковь
Форма правления Вассалитет
К:Появились в 1205 годуК:Исчезли в 1458 году

История Греции

Доисторическая Греция
(до XXX в. до н. э.)
Эгейская цивилизация
(XXX—XII до н. э.)
Западноанатолийская цивилизация
Минойская цивилизация
Кикладская цивилизация
Элладская цивилизация
Микенская цивилизация
Древняя Греция
(XI — 146 до н. э.)
Тёмные века (XI—IX вв. до н. э.)
Архаический период (VIII—VI вв. до н. э.)
Классический период (V—IV вв. до н. э.)
Эллинистический период (323 — 146 гг. до н. э.)
Греция в составе Римской державы
Римская Греция (146 до н. э. — 330 н. э.)
Средневековье и Новое время
(330—1832)
Византийская империя (330—1453)
Герцогство Афинское (1204—1458)
Османская Греция (1458—1832)
Современная Греция
(после 1821)
Война за независимость (1821—1832)
Монархия (1832—1924)
Республика (1924—1935)
Монархия (1935—1973)
Диктатура И. Метаксаса (1936—1941)
Оккупация (1941—1944)
Гражданская война (1944—1949)
Хунта (1967—1974)
Республика (после 1974)
Тематические статьи
Военная история
Греческие имена
Греческий язык
Греческая литература

Герцогство Афинское — государство крестоносцев, созданное на территории современной Греции, и возникло через год после окончания Четвёртого крестового похода 12021204 годов

С момента своего основания считалось вассалом королевства Фессалоники, а после его падения в 1224 году афинский герцог признал верховенство своего южного соседа — Ахейского княжества. Когда в 1261 году войска Михаила VIII Палеолога захватили Константинополь, эти два государства остались единственным государствами крестоносцев на землях Византии.

В 1318 году страну захватила Каталонская компания, и в дальнейшем герцогство успело побывать вассалом Арагонской короны, Венеции и Морейского деспотата. В 1456 году Афины признали власть Османской империи, которая через два года присоединила оставшиеся земли к своим владениям.





История

Основание

Во время Четвертого крестового похода, когда крестоносцы разделили между собой Византийскую империю, Бонифацию Монфератскому досталась Малая Азия, Греция и остров Крит. Но он решил создать своё государство на землях Салоник, отдав права на восточные области императору Латинской империи Болдуину I. Однако после этого между ними произошёл конфликт, и в конце концов Бонифаций смог получить желаемые земли, подписав 12 августа 1204 года договор с венецианцами, по которому республика Святого Марка получала Крит[1].

Жители Салоник признали власть своего нового повелителя, и осенью 1204 года Бонифаций собрал войско из ломбардцев, немцев, французов, а также присоединившихся греческих архонтов. Отвоёвывать положеные земли: Ахайю, Среднюю Грецию и Морею вместе с ним отправились Гильом де Шамплит, маркграф Гвидо Паллавичини, Жак д’Авен и Оттон де ла Рош[2].

Но в Греции у короля Фессалоник существовал конкурент — Лев Сгур. Получив от отца титул архонта Навплии, и воспользовавшись ослаблением Византии при правлении династии Ангелов, он с 1202 года захватил Аргос, Коринф и Фивы. К борьбе с крестоносцами его войска были не готовы, и Лев отступил в Коринф[3].

В ходе продвижения по северной и средней Греции франки не встречали серьёзного сопротивления, так как Сгур своими действиями отвадил от себя местное население. Вступив на земли Беотии, и без боя заняв Фивы. Бонифаций даровал эти земли в лён Оттону де ла Рошу, который отличился при осаде Константинополя, а затем удачно провёл переговоры с латинскими императорами Балдуином и Генрихом. Но Оттон не бросил своего сюзерена, и продолжил вместе с ним поход в Аттику. Афины признали власть франков, и эта область также отдавалась Оттону, хотя из-за города у него был краткосрочный конфликт с венецианцами.

Правление династии де ла Рош

Усилиями Жоффруа де Виллардуэна Морея была покорена, и к тому моменту владения де ла Рош были окружены союзными или нейтральными государствами:

Но 4 сентября 1207 года Бонифаций был убит в организованной болгарами засаде. Его наследником был объявлен 2-летний сын от брака с Марией Венгерской — Димитрий, а регентом стала его мать, при этом признавалась вассальная зависимость королевства от Латинской империи.

Такой поворот вызвал неудовольствие у ломбардских вассалов Фессалоник, нежелавших подчиняться Латинской империи и особенно французам. Их возглавляли королевский наместник граф Оберо ди Биандрате, коннетабль королевского войска Амадео Буффом, властитель Эвбеи Равано далле Карчери, правитель Бодоницы маркграф Альберт Паллавичини. Они желали видеть своим правителем другого сына Бонифация — Вильгельма Монефератского, под властью которого находились бы Фессалоники, Афины и Морея.[4]

Оттон де ла Рош поддержал Латинскую империю, в ответ на что Альбертино де Каносса в 1208 году вторгся в Беотию и захватил Фивы, предоставив её Паллавичини.

Правители Афин получили герцогский титул от французского короля Людовика IX только в 1260 году, и его обладателем стал племянник Оттона — Гвидо. В 1225 году Оттон де Ла Рош по невыясненным до сих пор причинам отказался от титула sir d’Athenes и вернулся с сыновьями обратно в Бургундию, подарив права на Афины своему племяннику.

Первоначально герцогство было вассалом королевства Фессалоники. Но в 1224 году эпирский деспот Теодор захватил Фессалоники, и Афины стали вассалом Ахейского княжества, впрочем, лишь потому, что Ахейский князь пожаловал афинскому герцогу несколько замков в Арголиде — на территории княжества. Власть правителей герцогства не распространялось на острова Эгейского моря, которые были венецианскими территориями. Но герцоги имели здесь серьёзное влияние посредством негропонтской сеньории.

Во время правления династии де Ла Рош столицей герцогства считались более богатые и многолюдные Фивы. «В герцогстве Афинском лишь один франкский замок может быть назван роскошным: Кадмейский замок, построенный богатым маршалом Николаем Сент-Омер [в Фивах]», — писал Фердинанд Грегоровиус. Здания Акрополя в Афинах служило дворцом для герцогов.

Существенным источником благосостояния де ла Рошей было морское пиратство. Основной пиратской базой в регионе была Эвбея, откуда ежегодно выходило не менее ста корсарских кораблей. Базой де ла Рошей была Навплия. Впрочем, и побережье самого герцогства подвергалось набегам византийских корсаров под императорским флагом.

Славной страницей в истории герцогства стал 1275 год. В том году владетель южной Фессалии себастократор Иоанн был осажден византийскими войсками в своей столице Неопатрэ. Ночью, переодевшись крестьянином, ему удалось пройти через линии осаждавших и пробраться в Фивы. Здесь он явился перед глазами афинского герцога Жана де Ла Рош и умолял его прийти на помощь. С тремя сотнями рыцарей герцог Жан выступил к Неопатрэ, осаждённой, как утверждают летописи, армией численностью до 30 000 греков, куманов и турок (сведения явно преувеличенные). Согласно легенде, герцог на опасения своей свиты ответил: «Много людей, но мало мужей». В сражении византийское войско было разгромлено наголову. Благодарный Иоанн выдал свою дочь за Гильома де ла Рош, передав ему в качестве приданого несколько фессалийских городов.

Однако в 1278 году военное счастье изменило герцогу Жану. Он ввязался в войну, которую эвбейские бароны вели против византийцев. (Византийцам очень помог переход на их сторону Ликарио, вичентийца родом, одного их деятельнейших и отважнейших представителей франкского рыцарства в Греции. Он полюбил сестру владетеля Эвбеи Гильермо II и та ответила ему взаимностью. Они тайно обвенчались, однако родня девушки сочла брак мезальянсом и сослала Ликарио в периферийный замок Анемопиле. Ликарио вступил в переписку с византийцами и сдал им замок, вызвав таким образом ожесточенную войну за Эвбею. Император в награду пожаловал ему остров в лен). Жан Афинский переправил своё войско на Эвбею и с остатками отрядов эвбейских баронов дал сражение под Варонде против греков и каталонского наемного войска. В бою он был ранен стрелой, войско его разбито, а сам герцог попал в плен. Отвезённый в Константинополь, он понравился императору Михаилу VIII, и тот удовольствовался выкупом в 30 000 золотых солиди и обещанием вечного мира. Жан де ля Рош умер вскоре после возвращения из плена, по-видимому, в 1279 году.

По смерти Гвидо II, последнего представителя афинской ветви рода де Ла Рош, титул перешёл к Готье де Бриенну, сыну тётки покойного герцога. Он стал последним герцогом Афин бургундской династии.

Каталонское завоевание

15 марта 1311 года при Кефиссе армия герцога проиграла сражение наёмникам, известным в истории как Каталонская компания. По некоторым данным (скорее всего преувеличенным) из 700 рыцарей герцога в живых остались только двое — Рожер Делор и Бонифаций Веронский (один из самых выдающихся вассалов афинского герцога, после сражения каталонцы предлагали даже ему стать их начальником — из соображений рыцарской чести он отказался). Сам герцог погиб, а его голову каталонцы насадили на пику. После этой катастрофы каталонцы поделили между собой замки и поместья, а также, как пишут летописцы, «жён и дочерей рыцарей, убитых при Кефиссе». Причём некоторые получили жён такого высокого происхождения, что «едва ли достойны были подать им воду для умывания».

Вожди каталонцев, понимая, что без помощи какого-либо могущественного монарха им не удержать добычу в руках, признавали номинальными герцогами Афинскими членов сицилийской ветви Арагонского королевского дома.

Правление Акциайоли

В 1387 году Афины захватил правитель Коринфа Нерио Акциайоли, выходец из флорентийского банкирского дома Акциайоли. Последние афинские герцоги признавали себя вассалами османского султана. О временах правления династии Акциайоли оставил свидетельство путешественник Николо де Мартони.

В 1456 году в герцогство вторглась османская армия Омер-паши. Последний афинский герцог Франко два года оборонялся в цитадели Акрополя. Потеряв всякую надежду на помощь Европы, Франко в 1458 году сдал Акрополь туркам. Согласно договору он вместе с женой и свитой покинул Афины и переселился в Фивы, которые султан пожаловал ему в лен.

В 1460 году султан получил донос на Франко и приказал одному из своих военачальников — Саган-паше — расправиться с ним. Саган пригласил Франко в палатку и до утра пировал с ним. Утром на выходе из шатра экс-герцога окружили телохранители Сагана и убили.

Структура герцогства

Территориальные владения

Герцогство Афинское занимало относительно небольшую территорию. Помимо Аттики и Беотии, к владениям афинского герцога относилась часть Пелопоннеса (города Аргос, Навплий, Дамалу)[5]. Из-за этого он долгое время являлся вассалом князя Ахайи.

Правители Афинского герцогства

Годы правления Имя
12041225 Оттон де ла Рош
12251263 Ги I
12631280 Жан I
12801286 Гильом I
12871308 Ги II
13081311 Готье I
13111312 Роже Десслор
13121317 Манфред Сицилийский
13171338 Гильом II

совместно с графом Эно (Геннегау) до 1297 года, с Филиппом I Савойским с 1301)

13381348 Жан Рандаццо
13481355 Фредерик Рандаццо
13551377 Федериго III Сицилийский
13771381 Мария Сицилийская
13811387 Педро IV
13871394 Нерио I

(владел Фивами с 1385 года)

13941435 Антонио I

(владел Фивами с 1394 года)

14351439 Нерио II
14391441 Антонио II
14411451 Нерио II

(повторно)

14511454 Франческо I
14541458 Франческо II[6]

См. также

Напишите отзыв о статье "Герцогство Афинское"

Примечания

  1. Успенский Ф. И. [rikonti-khalsivar.narod.ru/Usp5.2.htm История Византийской Империи]. — 2005.
  2. Фердинанд Грегоровицус История города Афин в средние века. — С. 232.
  3. Никита Хониат. История, [www.hrono.ru/libris/lib_n/niketas209.html О событиях по взятии Константинополя.]
  4. Фердинанд Грегоровицус История города Афин в средние века. — С. 278.
  5. Сказкин С. Д. [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000075/st002.shtml История Византии. Том 3. Глава 2. Латинская империя]. — 1967.
  6. В. Эрлихман. Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт. [web.archive.org/web/20100128082806/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/2.htm Византия и Закавказье]

Литература

  • Грегоровиус Ф. История города Афин в средние века (От эпохи Юстиниана до турецкого завоевания). — М.: Альфа-книга, 2009. — 767 с. — ISBN 978-5-9922-0307-3.
  • Карпов С. П. Латинская Романия. — СПб.: Алетейя, 2000. — 256 с. — ISBN 5-89329-247-2.
  • Сказкин С. Д. [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000075/st002.shtml История Византии]. — М.: Наука, 1967. — Т. 3. — 508 с.
  • Успенский Ф. И. [rikonti-khalsivar.narod.ru/Usp5.0.htm Отдел VIII. Ласкари и Палеологи] // История Византийской империи. В 5 т. — М.: АСТ, Астрель, 2005. — Т. 5. — 558 с. — ISBN 5-271-03856-4.
  • Никита Хониат. [www.hrono.ru/libris/lib_n/niketas209.html. О событиях по взятии Константинополя.] // История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. В 2 томах. — Санкт-Петербург: типография Григория Трусова, 1860. — Т. 2.
  • Riley-Smith J. [books.google.com/books?id=iHhTKhwDqYcC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false The Oxford History of the Crusades]. — Oxford University Press, 2002. — 457 p. — ISBN 978-0-87-661406-8.

Отрывок, характеризующий Герцогство Афинское

– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…