Афонская часовня Богоявленского монастыря
Поделись знанием:
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
| Часовня | |
Афонская часовня Богоявленского монастыря
| |
 Вид с Никольской улицы в начале XX века | |
| Страна | Россия |
| Город | Москва |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Московская |
| Архитектурный стиль | Русский стиль |
| Строитель | иеромонах Пантелеимонова монастыря Арсений (Минин) |
| Первое упоминание | 1873 |
| Строительство | ???—1883 годы |
| Реликвии и святыни | Крест с частицей Животворящего Древа, часть от камня Гроба Господня, часть мощей святого великомученика Пантелеймона и чудотворная Тихвинская икона Божией Матери. |
| Состояние | снесена в 1929 году |
Афо́нская часо́вня Богоявле́нского монастыря — часовня в Китай-городе на Никольской улице при Богоявленском мужском монастыре. Снесена в 1929 году.
История
В 1861 году духовной собор старцев Свято-Пантелеймонова Русского Афонского монастыря постановил отправить в Россию иеромонаха Арсения Минина для сбора добровольных пожертвований.
В августе 1867 году он привёз в Россию в Богоявленский монастырь святыни из Афонского Пантелеймонова монастыря: святой крест с частицей Животворящего Древа, часть от камня Гроба Господня, часть мощей святого великомученика Пантелеймона и чудотворную Тихвинскую икону Божией Матери. Иеромонах Арсений остановился в Богоявленском мужском монастыре.
"Соборный храм монастыря, где пребывали афонские святыни, с утра до позднего вечера наполнялся молящимися, и там, как прежде, Господь благоволил явить людям множество исцелений. С благоволения митр. Московского Филарета (Дроздова) о.Арсений опубликовал в ноябрьском № журнала «Душеполезное чтение» за 1867 год, а затем, в более подробном изложении, в особо изданной книге под заглавием «Вера» (1868 г.) описание благодатных явлений от афонских святынь."[1]
В 1873 году по благословению афонских старцев и по разрешению Святейшего Синода Русской Церкви трудами иеромонаха Арсения была построена первая Афонская часовня.
11 февраля 1873 года часовня была освящена.
В 1879 году иеромонах Арсений стал заботиться об устройстве новой более вместительной часовни.
В 1883 году была построена новая часовня недалеко от несохранившихся Владимирских ворот Китай-города на Никольской улице и освящена епископом Можайским Мисаилом, во имя великомученика Пантелеймона (спустя четыре года после кончины иеромонаха Арсения).[1] С того времени и до 1920-х годов святыни пребывали в новой часовне великомученика Пантелеймона.
Советский период
Афонская часовня была закрыта и снесена в 1929 году.
Во время войны строения на углу Богоявленского переулка были сильно повреждены упавшим на них в 1941 году немецким бомбардировщиком. В 1948 году остатки строений снесли. На их месте был разбит сквер, на котором позже выстроены одноэтажные торговые помещения.[2]
Напишите отзыв о статье "Афонская часовня Богоявленского монастыря"
Примечания
Литература
- Паламарчук П. Г. Сорок сороков. Т. 2: Москва в границах Садового кольца. — М., 2004, 744 с, 16 л. ил. — ISBN 5-7119-0013-7. (т.2); ISBN 5-212-00500-0.
- Указатель церквей и часовен Китай-города. М., 1916. С. 56-57.
- Об открытии и освящении Афонской часовни в Москве при Богоявленском монастыре на Никольской улице. М., 1873.
- По Москве /Под редакцией Н. А. Гейнике и др. М., 1917. С. 201.
- Русского на Афоне Пантелеймонова монастыря иеромонах Арсений. Изд. 4-е. М., 1899
- Описание знамений и исцелений, благодатию Божией бывших в разных местах в 1863-1866 гг. от св. мощей и части Животворящего Древа Креста Господня, принесенных со Св. Горы Афонской из Русского Пантелеймонова монастыря. М., изд. 6-е, 1901.
- Козлов В. Иверская часовня и другие...//Моск. журнал. 1991. № 4. С. 57.
Ссылки
- [www.temples.ru/card.php?ID=932 Афонская часовня на сайте temples.ru]
См. также
- Богоявленский мужской монастырь
- Список храмов, снесённых при советской власти
- Список утраченных памятников архитектуры Москвы
Отрывок, характеризующий Афонская часовня Богоявленского монастыря
– Эка шельма, – сказал Денисов.– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
