Афразийские языки

Афразийская
Таксон:	макросемья
Ареал:	Передняя Азия, Восточная и Северная Африка
Число носителей:	270—300 млн
Классификация
Категория:	Языки Евразии, Языки Африки
Ностратические языки (гипотеза) Западно-ностратические языки
Состав
берберо-ливийские, египетский язык, кушитские, омотские, семитские, чадские
Время разделения:	X—VIII тыс. до н. э.
Коды языковой группы
ГОСТ 7.75–97:	афз 069
ISO 639-2:	afa
ISO 639-5:	afa
См. также: Проект:Лингвистика

Афрази́йские языки́ (в западной литературе афроазиатские, устар. семито-хамитские или хамито-семитские) — макросемья языков, распро­стра­нён­ных в северной части Африки от Атлантического побережья и Канарских островов до побережья Красного моря, а также в Западной Азии и на острове Мальта. Группы говорящих на афразийских языках (главным образом на различных диалектах арабского языка) имеются во многих странах за пределами основного ареала. Общее число говорящих около 253 млн чел.

Включает пять (или шесть) семей языков, имеющих признаки общего происхождения — наличие родственных корневых и грамматических морфем). Иногда включается в более общее образование — ностратическую макросемью языков, объединяющую индоевропейскую, картвельскую, уральскую, дравидийскую и алтайскую семьи. Однако в последнее время афразийская макросемья исключается из ностратической и рассматривается наряду с последней как отдельная и самостоятельная, но ближайше родственная ностратической.

История исследований

Семиты и хамиты в библейской традиции: Название семитов и хамитов восходит к легендарным персонажам Ветхого Завета — сыновьям Ноя пережившим Великий потоп. Старший из них Сим, согласно преданиям является прародителем семитов — эламитов/сынов Елама, ассирийцев/сынов Ассура, халдеев/сынов Арфаксада, лидийцев ?/сынов Луда, арамеев/сынов Арама (Быт. 10:22). Называемый иногда старшим, иногда младшим сыном Хам, считается прародителем хамитов — кушитов/сынов Хуша, египтян/сынов Мицраима, некоторых ливийцев/сынов Фута и ханаанеев/сынов Ханаана (Быт. 10:6).

Семитские языки. Началом изучения семитских языков можно считать раннее средневековье, когда учёные-грамматисты стали более методично исследовать и сравнивать арабский, древнееврейский и арамейский языки, как в современных им формах, так и в древних. Обычно, целью таких работ было желание лучше вычитывать и понимать различную религиозную литературу. Некоторое влияние на труды арабских, еврейских и сирийских средневековых филологов оказывали византийские грамматисты. В Европе изучение языков семитской ветви началось в эпоху классического гуманизма (XIV—XVI века), с использованием еврейской языковедческой традиции.

Значимым событием в XVIII веке была дешифровка финикийского алфавита французский аббатом Ж. Бартелеми. В XIX веке по семитским языкам издаются важнейшие грамматики, словари, исторические обзоры, каталоги и критические издания рукописей, своды эпиграфических памятников, в том числе «Corpus Inscriptionum Semiticarum» (с 1881 г., Париж). Наиболее значимые исследователи периода — Т. Нёльдеке, В. Гезениус (древнееврейский словарь и грамматика), Ю. Вельхаузен, Р. Киттель (библеистика), Ф. Преториус и К. Ф. А. Дильман (эфиопистика), М. Лидзбарский (эпиграфика), К. Броккельман (сравнительная грамматика семитских языков), А. И. Сильвестр де Саси, Э. М. Катрмер, И. Гольдциер (арабистика).

В XX веке изучение семитских языков развивается на базе нового материала, собранного многочисленными научными экспедициями. В 30‑х гг. Ш. Виролло и Х. Бауэром было дешифровано угаритское письмо, в 1947 г. некоторый переворот в библеистике создала находка Кумранских рукописей. Наиболее значимые исследователи XX века — П. Э. Кале, П. Леандер, Г. Бергштрессер, И. Фридрих (Германия); Дж. Х. Гринберг, И. Дж. Гелба, С. Гордон, В. Леслау (США); Ж. Кантино, А. Дюпон-Соммер, М. Коэн, Д. Коэн (Франция); Г. Р. Драйвер, леди М. Дроуэр (Великобритания); С. Москати, Дж. Гарбини, П. Фрондзароли (Италия), К. Петрачек (Чехословакия), Й. Айстлейтнер (Венгрия), Э. Бен Йехуда, Х. М. Рабин, Э. Й. Кучер (Израиль). В наши дни кафедры семитологии существуют почти во всех университетах мира (см. также: Семитология).

Хамитские языки. Примерно в середине XIX века в науке возникла гипотеза о существовании языковой общности Северной Африки под общим названием «хамитские языки». Это предположение восходит, вероятно, к немецкому египтологу К. Р. Лепсиусу, а окончательно оно утвердилось под влиянием работ австрийского египтолога и лингвиста Л. Рейниша. Позднее языковед африканист К. Мейнхоф значительно расширил понятие «хамитские языки», включив сюда все языки Африки, в которых различается грамматический род. В наши дни термин не употребляется.

Семито-хамитские языки (иначе хамито-семитские). Изучение хамитских языков довольно рано выявило их родство с семитскими. Например вопрос сопоставления языка древних египетян с древнесемитскими языками был подробно рассмотрен немецким египтологом и лексикографом А. Эрманом. В дальнейшем многие исследователи проводили подобные работы по лексическим сопоставлениям древнесемитских языков с египетским, а также с отдельными языками Африки, которые относили к хамитским. Сравнения между древними языками и отдельно взятыми живыми языками, с методической точки зрения, были малоудачными. Сравнения между семитскими языками и египетским, а также между египетским и берберскими языками оказалось более успешными, было установлено немало надежных соответствий (наиболее значимы работы А. Эмбера, Р. Каличе, Э. Зигларжа, В. Вицихла, В. Леслау).

В середине XX века французский лингвист М. Коэн опубликовал сопоставительный «Словарь хамито-семитских языков» (первая подобная работа), представлявший значительный сдвиг в изучении вопроса. Но, в связи с недостаточной точностью методики и некоторыми другими причинами, словарь подвергся справедливой критике многих учёных. Примерно в этот период большинство лингвистов приходит к выводу, что африканские языки семито-хамитской семьи не составляют особой «хамитской» ветви, которая противостояла бы азиатской «семитской» ветви, а образуют различные части единой языковой семьи. В составе этой семьи отдельные африканские группы языков (ветви) по меньшей мере равноправны с семитской ветвью. Таким образом термином «семито-хамитские языки» стало пользоваться неверно, однако, по инерции, он продержался среди части ученых до начала 70-х гг. XX века.

Афроазиатские/афразийские языки. Ещё в 50-х гг. XX века американский лингвист Дж. Х. Гринберг предложил заменить термин «семито-хамитские языки» на «афроазиатские языки», это название сейчас утвердилось в лингвистической науке стран запада, главным образом в США. В СССР, и современной России, принят термин «афразийские языки». Иногда употребляют менее распространённые названия — «эритрейские», или «лисрамические» языки. В 1965 г. вышла первая сравнительно-историческая грамматика афразийских языков (ещё под названием «семито-хамитских»), в 1981-86 гг. в России выпущен «Сравнительно-исторический словарь афразийских языков». В наши дни лингвистические исследования различных ветвей афразийской макросемьи значительно расширились.

Классификация афразийских языков

В число афразийских языков входят как живые, так и мертвые языки. Первые в настоящее время распространены на обширном пространстве, занимая территорию Передней Азии (от Месопотамии до побережья Средиземного и Красного морей) и обширные территории Восточной и Северной Африки — вплоть до атлантического побережья. Отдельные группы представителей афразийских языков встречаются и вне основной территории их распространения. Общее количество говорящих в настоящее время по разным подсчетам колеблется между 270 млн и 300 млн человек. В афразийскую макросемью входят следующие языковые семьи (или ветви).

Египетская ветвь

Со своим поздним потомком — коптским языком — является языком мёртвым. Был распространён на территории долины среднего и нижнего Нила (современный Египет). Первые письменные памятники египетского языка датируются концом IV — началом III тысячелетия до н. э. В качестве живого и разговорного просуществовал до V века н. э. Памятники коптского языка известны с III века н. э.; к XIV веку он выходит из употребления, сохраняясь как культовый язык коптской христианской церкви. В быту копты, которых по данным конца 2010 насчитывается около 8 млн человек, пользуются арабским языком и считаются ныне этноконфессиональной группой египетских арабов, несмотря на неарабское происхождение: смешанные браки между христианами-коптами и мусульманами-арабами огромная редкость из-за фактического запрета на межконфессиональные браки.

• староегипетский ранний †
• староегипетский классический †
• среднеегипетский классический †
• новоегипетский †
• среднеегипетский поздний †
• демотический †
• птолемеевский †
• коптский † (диалекты: саидский, ахмимский, субахмимский/асиутский, фаюмский, бохейрский)

Берберо-канарская ветвь

Произошли от праберберского языка. Живые языки этой семьи распространены в Северной Африке к западу от Египта и Ливии до Мавритании, а также в оазисах Сахары, вплоть до Нигерии и Сенегала. По данным конца 1980-х годов, число говорящих составляет более 14 млн человек. В Марокко бербероговорящие составляют около 40 % от всего населения страны, в Алжире — около 25 %. В Египте, Ливии, Тунисе, Мавритании численность бербероязычного населения меньше. Гуанчские языки — это языки аборигенов Канарских островов, вымерших к XVIII веку. Все живые языки — бесписьменные. У берберских племен туарегов (Сахара) используется в обиходе своё письмо, именуемое тифинаг и восходящее к древнеливийскому письму. Ливийское письмо представлено краткими наскальными надписями, обнаруженными в Сахаре и Ливийской пустыне; самые ранние из них датируются II веком до н. э. Надписи частично дешифрованы; они делятся на три группы памятников: феззанско-триполитанские, западно-нумидийские и восточно-нумидийские. Языки этих надписей представляют группу мёртвых языков берберо-ливийской семьи.

1. берберские/берберо-ливийские

А. восточноберберские: сива, ауджила, фоджаха, гхадамес, сокна, тмесса

В. южноберберские/туарегские:

а. северотуарегские: аххагар, гхат

б. восточнотуарегские: аир, восточный тауллеммет

с. западнотуарегские: западный тауллеммет, тадгхак, аир, танеслемет

C. северноберберские:

а. зенетские:

I. восточнозенетские: нефуса, зуара, сенед, джерба

II. оазисные: мзаб, уаргла, ригх/туггурт, гурара

III. североалжирские: шауйя, матмата, менасыр, шенва, бени-салах

IV. тлемсенско-восточномарокканские: снус, изнасын

V. северомарокканские: сенхаджа, риф

б. кабильские

с. атласские:

I. сегхрушен

II. тамазигхт/бераберские: изайан, издег, ндыр, мессад

III. шильхские/ташельхайт: нтифа, семлаль, баамрани

D. западноберберские/зенага

Е. древнеливийские эпиграфические: триполитанский †, восточнонумидийский †, западнонумидийский/мавританский †

2. канарские/гуанчские † (языки/диалекты о-ов: Ланцароте, Фуертевентура, Гран Канари, Тенерифе, Пальма, Гомера, Ферро/Йерро)

Чадская ветвь

Живые; к этой семье относится более 150 современных языков и диалектных групп. Распространены в Центральном и Западном Судане, в районе озера Чад, Нигерии, Камеруна. Наиболее многочисленны говорящие на языке хауса, число которых составляет около 30—40 млн человек; для большинства из них хауса является не родным языком, а языком межнационального общения.

1. западночадские:

А. собственно западно-чадские:

а. хауса: хауса, гвандара

б. сура-герка:

I. сура-ангас: сура/мвагхавул, ангас, мупун, чакфем, джипал, джорто

II. герка-кофьяр: мирьям/мерньянг, диммук/доемак, квалла/квагаллак, бвал, гворам, чип, герка/йивом, монтол/теэл, канам, пьяпун, коеноем

с. рон: фьер, тамбас, даффо-бутура, бокос/чала, ша, кулере, карфа, нафунфья, шагаву

d. боле-тангале: карекаре, гера, герумава, дено, куби, кирфи, галамбу, болева, квам/беле, нгамо, маха, перо, вуркум, куши, чонге, тангале, дера/канакуру, шеллен

B. баучи-бади:

а. северные баучи: варджи, цагу, гала, кария, мия, па’а/афава, сири, мбурку/барке, джимбин, дири

б. южные баучи: боггом/буррум, мбарми, дир/барам-дутсе, геджи-гайнзи, бала, були, джими, гурунтум, зунгур, зар/сайанчи, сигиди, лукши-докши, ванди-вангдай, барава, копти/закши, бото

с. баде-нгизим: нгизим, баде, дувай, айюкава, ширава

2. центральночадские:

А. гонгола-хиги:

а. тера: тера, ньиматли, пидлими (хина), джара, га’анда, хона, габин, нгваба, бога;

б. бура-марги: бура, пабир, чибак, кильба/хыба, марги

с. хиги: хиги, нкафа, макулу, капсики, гье, фали-кирия

d. бата: гуди, фали-джильбу, фали-муби, чеке, нзанги/нджей, бата-гаруа, кобочи, вади, малабу, бачама, гуду

е. лааманг/хидкала: лааманг, хидкала, алатагва, визик, вемго, вага, тур

f. мафа: молоко, муянг, мада, вузлам

В. горные:

а. мандара: мандара/вандала, гамергу, падуко, главда, гбоко, гудуф, дгведе, нгвеше

б. сукур

с. матакам: хурза, удлам, мада, зельгва, мбоку, матакам/мофа, гисига, мутурва

d. даба: даба, балда, мусгой, хина, гавар

е. гидар

С. речные:

а. котоко: будума, котоко, шое, сао, гульфей, афаде, логоне, макери, кусери, мпаде (макери)

б. мусгу: мусгу, нгилемонг, гирвидиг

с. маса: маса, зиме, бана, марба, дари, мусей, месме

3. восточночадские:

А. южные:

а. кванг-кера: кванг/модгел, кера

б. нанчере: габри, нанчере, леле, лай

с. сомрай: сомрай, ндам-дик, тумак, гаданг, мод

В. северные:

а. сокоро: сокоро, барейн, саба

б. дангла: дангалеат, мигама, бидийо

с. мокулу/джонкор

d. муби: джегу, биргит, муби, торам, масмадже, каджаксе, зиренкель

Кушитская ветвь

Из них известны только живые, распространенные в Северо-Восточной Африке: на северо-востоке Судана, в Эфиопии, Джибути, Сомали, на севере Кении и на западе Танзании. По данным конца 1980-х годов, число говорящих составляет около 25,7 млн человек.

1. северокушитский: бедауйе

2. центральнокушитские/агавские: билин, хамир, хамта, дембеа, квара, кемант, аунги, дамот

3. восточнокушитские:

А. сидамо-бурджи: бурджи, сидамо, дараса, хадия, камбата, алаба, кабенна

B. дуллай-тана:

а. дуллай: веризе/варази, гаввада, харсо, цамай

б. макро-оромо:

I. консо-гидоле: консо, гидоле

II. оромо: борена, тулема, меча, вата

с. афар-тана:

I. сахо-афар: афар, сахо

II. омо-тана: гелеба/дасенеч, арборе, эльмоло, байсо, рендилле, сомали, могогодо

4. южнокушитские: дахало/санье, иракв, горова, алагва, бурунге, аса, квадза

Омотская ветвь

Живые бесписьменные языки, распространены на юго-западе Эфиопии. Число говорящих по данным конца 1980-х годов составляет около 1,6 млн человек. Как самостоятельная ветвь афразийской макросемьи стали выделяться лишь в последнее время (Г.Флеминг, М.Бендер, И. М. Дьяконов). Часть ученых относит омотские языки к западно-кушитской группе, ранее остальных отделившейся от пракушитского.

1. южноомотские: каро, банна, хамер, ари/бако, диме

2. северноомотские:

А. дизи-омето:

а. дизи: дизи/маджи, нао, шеко

б. макро-омето:

I. ше: ше, гимира/бенчо

II. омето:

а. мале

б. восточные: гидичо/харро, койра/бадитту, зергулла, зисе, гацамба

в. северные: баскето, ойда, дорсе, даче, кулло, гему, веламо/уоламо, гофа, зала, мало

В. гонга-джанджеро:

а. джанджеро/ямма

б. гонга: кефа/кафичо, боша, моча, анфилло/южный мао, бворо/шинаша, нага, боро, губа

Семитская ветвь

Наиболее многочисленная из афразийских языковых семей, распространены на территории Арабского Востока, в Израиле, Эфиопии и Северной Африке, островками — в других странах Азии и Африки. Количество говорящих по разным источникам колеблется, составляя примерно 200 млн.

1. северосемитские

А. северо-восточные: аккадский/ассиро-вавилонский †

В. эблаитский †

С. северо-западные:

а. центральные:

I. северо-центральные:

а. аморейский †

б. угаритский †

с. левантийские:

I. ханаанейские: ханаанейский †, древнееврейский †, современный иврит, финикийский †, язык телль эль-амарнской переписки †, моавитский †, я’уди † и др.

II. арамейские: самгальский †, староарамейский †, имперский арамейский †, библейский арамейский †, египетско-арамейский †, христианско-палестинский †, еврейско-палестинский/иудейско-арамейский †, самаритянский †, мандейский †, набатейский †, пальмирский †, сирийский/эдесский †, вавилонско-арамейский/язык Вавилонского Талмуда †, современный арамейский (северо-восточные, туройо и др.)

III. южноаравийские эпиграфические: сабейский †, маинский/минейский †, катабанский †, хадрамаутский †

II. южно-центральные/аравийские:

а. североаравийские эпиграфические: сафский †, самудский †, лихьянский †

б. арабский (литературный и др. — см. разновидности арабского языка)

б. периферийные/эфиосемитские:

I. северные: геэз †, тигринья/тиграи, тигре

II. южные: амхарский, аргобба, гоггот, мухер, маскан, энеммор, эндегень, гьето, эжа, чаха, соддо, селти, волане, звай, харари

2. южносемитские: джиббали/шхери/шахри, мехри, харсуси, ботхари, сокотри

Также прасемитский язык.

Развитие афразийских языков

Каждая из языковых семей, входящих в афразийскую макросемью, имеет своё внутреннее подразделение — классификацию языков по генетическому признаку. Классификации разработаны с разной степенью детализации, так как далеко не все афразийские языки достаточно изучены и адекватно описаны.

Исключение составляет египетский язык, для которого не обнаружено никаких близких «боковых» родственников (хотя проявляет несколько большее сходство с чадскими языками). Для этого языка установлена лишь хронологическая периодизация его существования от первых памятников до последних памятников коптского языка.

Период афразийского языкового единства (скорее всего, это был не единый язык, а группа близкородственных диалектов) относится приблизительно к XI—X тысячелетиям до н. э. Распад афразийской макросемьи на отдельные семьи относят к X—VIII тысячелетиям до н. э.

Предполагается, что древнейшим ареалом афразийских языков были территории Северо-Восточной Африки и Передней Азии.

Относительно прародины афразийских языков существуют две гипотезы. Первая по времени выдвинута И. М. Дьяконовым и локализует афразийскую прародину в области Юго-Восточной Сахары и в прилегающих районах Восточной Африки. В XI—X тысячелетиях до н. э. (период мезолита) эти территории были ещё благоприятны для жизни человека. Эта гипотеза поддерживается тем фактом, что большинство афразийских семей и языков по-прежнему распространены на территории Африканского континента. Египетская и чадская языковые ветви, отделившись от праафразийского, сохранили ряд общих особенностей. Позже отделяются носители пракушитской языковой общности, сохранившие ряд особенностей, общих с прасемитским. Последнее разделение афразийских ветвей происходит между прасемитским и прабербероливийским в VI тысячелетии до н. э. В связи с ухудшением климатических условий на территории Сахары древнесемитские племена двинулись на восток, в Переднюю Азию (через Суэцкий перешеек или через Баб-эль-Мандебский пролив). Ливийско-гуанчские племена двинулись в западном направлении, достигнув Атлантического побережья и Канарских островов.

Вторая по времени гипотеза выдвинута А. Ю. Милитаревым и локализует афразийскую прародину в Передней Азии и на Аравийском полуострове. Наиболее вероятной археологической культурой, соответствующей праафразийцам, А. Ю. Милитарев считает натуфийскую культуру. К этой точке зрения примыкают и сторонники включения афразийских языков в ностратическую общность. В пользу второй гипотезы свидетельствует тот факт, что между афразийскими языками, распространенными на африканской территории, и неафразийскими языками Передней Азии (в частности, кавказскими) обнаружены следы древних контактов (главным образом, в лексике). По времени проникновения контактная лексика соответствует периоду предполагаемого единства афразийских языков. Согласно второй гипотезе, разделение афразийской общности сопровождалось движением большей части афразийцев на Запад, на территорию Африки, и только прасемитский остался на своей исторической прародине.

Генетическая классификация основных ветвей афразийской макросемьи окончательно не установлена в связи с существенно различной степенью изученности разных ветвей (семей).

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

• Дьяконов И. М. Семито-хамитские языки. Опыт классификации. — М.: Наука (ГРВЛ), 1965. — 120 с. — (Языки народов Азии и Африки).
• Дьяконов И. М., Языки дренней Передней Азии, M., 1967.
• Дьяконов И. М., Лингвистические данные к история древнейших носителей афразийских языков, в кн.: Africana. Африканский этнографический сборник, в. 10, Л., 1975.
• Дьяконов И. М., Порхомовский В. Я., О принципах афразийской реконструкции, в кн.: Balcanica. Лингвистические исследования, M., 1979.
• Порхомовский В. Я., Афразийские языки, в кн.: Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Задачи и перспективы, М., 1982.
• Порхомовский В. Я., Проблемы генетической классификации языков Африки, в кн.: Теоретические основы классификации языков мира. Проблемы родства, М., 1982.
• Порхомовский В. Я., [tapemark.narod.ru/les/055b.html Афразийские языки], в кн.: Лингвистический энциклопедический словарь, М., 1990.
• Cohen M., Essai comparatif sur le vocabulaire et la phonétique du chamito-sémitique, P., 1947.
• Greenberg J., The languages of Africa, Bloomington, 1963.
• Linguistics in South-West Asia and North Africa, CTI, 1970, v, 6.
• Actes du premier Congrès International de linguistique sémitique et chamito-sémitique. Paris, 1969. Réunis par A. Caquot et D. Cohen, The Hague — P., 1974.
• Hamito-semitica, ed. by J. and Th. Bynon, The Hague — P., 1975.
• The Non-Semitic languages of Ethiopia, ed. by M. L. Bender, East Lansing, 1976.
• Atti del Secondo Congresso Internazionale di linguistica camito-semitica, Firenze, 1978.
• Diakonoff I. M., Afrasian languages, M., 1988.
• Сравнительно-исторический словарь афразийских языков, в. 1—3, М., 1981-86 («Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока»).

Ссылки

• [community.livejournal.com/terra_linguarum/95880.html Афразийское и семитское генеалогические деревья], представленные А. Ю. Милитарёвым на докладе «Генеалогическая классификация афразийских языков по последним данным» (на конференции, посвящённой 70-летию В. М. Иллич-Свитыча, Москва, 2004; [community.livejournal.com/terra_linguarum/95627.html краткие аннотации докладов])

Отрывок, характеризующий Афразийские языки

Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.