Афрах, Хусейн Кулмие
| Хусейн Кулмие Афрах Xuseen Kulmiye Afrah | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1971 — 1976 | |||
| |||
| 1982 — 1987 | |||
| |||
| 1971 — 1976 | |||
| |||
| 1985 — 1988 | |||
| |||
| апрель 1989 — февраль 1990 | |||
| |||
| февраль 1990 — январь 1991 | |||
| Вероисповедание: | ислам | ||
| Рождение: | 1920 Сомали | ||
| Партия: | Сомалийская революционная социалистическая партия | ||
| Образование: | Итальянская офицерская академия (Рим) | ||
| Профессия: | полицейский | ||
| Военная служба | |||
| Звание: | генерал-майор | ||
Хусейн Кулмие Афрах (сомал. Xuseen Kulmiye Afrax, араб. أفراح حسين , англ. Hussein Kulmieh Afrah ); 1920 год, Сомали — до 2007) — сомалийский политический и военный деятель. Генерал-майор, вице-президент Верховного Революционного совета Сомалийской Демократической Республики в 1971 — 1976 годах, вице-президент Сомалийской Демократической Республики в 1976 — 1982 годах. Видный деятель режима генерала Мохаммеда Сиада Барре, член Политбюро ЦК Сомалийской революционной социалистической партии с июля 1976 года.
Содержание
Биография
Хусейн Кулмие Афрах родился в 1920 году. Происходил из рода абгаал клана хавие[1]. В 1945 году поступил на службу в итальянскую колониальную полицию, обучался в Итальянской офицерской академии в Риме. В 1950 — 1954 годах инструктор в полицейской школе в Могадишо. В 1960 году, после получения Сомали независимости, был адъютантом первого президента Сомали Адена Абдуллы Османа.
Карьера после переворота 1969 года. Вице-президент
Служил в полиции, в звании бригадного генерала участвовал в перевороте 21 октября 1969 года, приведшем к власти генерала Мохаммеда Сиада Барре, в 1970 году стал членом Верховного революционного совета Сомалийской Демократической республики и до 1974 года был председателем комитета экономики ВРС. В 1971 году, когда Сиад Барре устранил группу генерал-майора Салаада Гавейре Кедие и вице-президента ВРС генерала Мохаммеда Айнанше и начал выдвигать в руководство страной верных себе людей, Хусейн Кулмие Афрах был назначен вице-президентом Верховного революционного совета и государственным секретарём (министром) внутренних дел Сомали[2]. После назначения, в ноябре 1971 года, Афрах был отправлен с официальным визитом в Гвинею, Заир, Уганду и Кению[3]. Он стал одной из ключевых фигур режима Сиада Барре.
С июля 1976 года Хусейн Кулмие Афрах был членом Центрального комитета и членом Политбюро Сомалийской революционной социалистической партии, получил звание генерал-майор, был назначен вице-президентом Сомалийской Демократической Республики и помощником президента СДР по делам президентства.
В мае 1977 года, накануне начала войны в Огадене, Хусейн Кулмие Афрах посетил Судан и в июле Кению, а в ноябре того же года, когда Сомали разорвала отношения с Советским Союзом, совершил поездку в Великобританию, Францию и ФРГ, где искал поддержку для Сомали[4]. В апреле 1980 года с той же целью посетил КНР[5]. С 21 октября 1980 года — председатель Социального комитета после введения чрезвычайного положения в Сомали[6] и член восстановленного Верховного революционного совета.
Второй вице-президент
В 1982 году Хусейн Кулмие Афрах занял посты 2-го вице-президента и помощника президента по государственным делам. С 1985 года — министр планирования с оставлением поста помощника президента. После покушения на Сиада Барре 23 мая 1986 года и обострения соперничества в руководстве Сомали был членом т. н. «конституционной фракции» во главе с 1-м вице-президентом Мухаммедом Али Саматаром против фракции президентского клана марехан[7].
Завершение карьеры
В 1987 году Афрах был освобождён от обязанностей 2-го вице-президента и назначен заместителем премьер-министра и министром национального планирования (до 1988 года) и (с января 1988 года) первым заместителем премьер-министра, отвечающим за экономические и финансовые дела. В апреле 1989 года занял пост министра национального планирования. В феврале 1990 года Афрах был избран председателем Народного собрания Сомалийской Демократической Республики[2]. В январе 1991 года Сомалийская демократическая республика и Сомалийская революционная социалистическая партия перестали существовать.
Напишите отзыв о статье "Афрах, Хусейн Кулмие"
Примечания
- ↑ [www.statemaster.com/encyclopedia/Abgaal Abgaal]
- ↑ 1 2 Кто есть кто в мировой политике / Отв. ред. Кравченко Л. П.. — М.: Политиздат, 1990 — С. 505.—506.
- ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1972 / М. Советская энциклопедия, 1972 — С.378.
- ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1978 / М. Советская энциклопедия, 1978 — С.360.
- ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1981 / М. Советская энциклопедия, 1981 — С.353.
- ↑ [wardheernews.com/Articles_09/August/Roob_Doon/01_Puntland_A_Quisling_Scheme.html Puntland: A Quisling Scheme Roobdoon Forum . The Horn: Rumblings in every camp Africa Confidential March 11, 1981, Vol. 22 No 6: p.5-7.] (англ.). Wardheernews.com (August 01, 2009). Проверено 26 декабря 2011. [www.webcitation.org/676UjMsc3 Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
- ↑ [archive.is/20121212065208/lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+so0035) История Сомали (англ.) (недоступная ссылка)]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Афрах, Хусейн Кулмие
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
