Афремовы
Афремовы | |
| |
Описание герба: см. текст | |
Том и лист Общего гербовника: |
VI, 58 |
---|---|
Губернии, в РК которых внесён род: |
Тульская, Московская |
Часть родословной книги: |
VI |
Родоначальник: |
Иван Офремов |
Подданство: | |
Афремовы (также писались Офремовы) — старинный русские дворянские роды.
Родоначальником этого дворянского рода стал запорожский казак Иван Офремов, служивший в опричине; сын его, Наум Иванович, был осадным воеводой в городе Туле, в 1618—1620 годах. Из трех внуков его двое — Иван и Тимофей Гавриловичи убиты во время Русско-польской войны в в битве под Конотопом 1659 года. Правнук его, Гаврила Иванович Офремов, был стольником (1692). Этот род Афремовы был записан в VI часть родословной книги Тульской губернии России[1].
- Иван Фёдорович (1794—1866) — тульский историк-краевед.
Другой старинный дворянский род этой фамилии был вписан Губернским дворянским депутатским собранием в VI часть дворянской родословной книги Московской губернии Российской империи. Предок этого рода, Дементий Наумович, служил по Мценску и был вёрстан населёнными поместьями в 1678 году[2][1].
Описание гербов
- Потомства Наума Иванова сына Афремова
В щите, имеющем голубое поле крестообразно положены два серебряных меча, остриями вверх; над сими мечами изображена золотая шестиугольная звезда, а внизу того же металла стрела, летящая в левую сторону.
На щите дворянский коронованный шлем. Нашлемник: птица с ветвью в клюве. Намёт на щите голубой, подложенный золотом. Щит держат два льва, имеющие в лапах по одному мечу. Герб рода Афремовых внесен в Часть 6 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 58[3]
- Герб Афремовых, потомства Дементия Наумовича
В щите, разделенном на три части изображены: в первой пространной в золотом поле крепость натурального цвета, во второй части в красном поле серебряный меч, острием обращенный вверх, а в третьей части в голубом поле ружье.
Щит увенчан дворянским шлемом с дворянскою на нём короною, из коей виден выходящий лев натурального цвета, держащий в правой лапе меч. Намет на щите золотой, подложенный с правой стороны голубым, а с левой красным. Герб записан в Часть 10 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 81[4]
Напишите отзыв о статье "Афремовы"
Примечания
- ↑ 1 2 В.Е.Рудаков. Афремовы // Новый энциклопедический словарь: В 48 томах (вышло 29 томов). — СПб., Пг., 1911—1916.
- ↑ Биографический словарь. 2000 год.
- ↑ РГИА, [gerbovnik.ru/arms/1491 ф.1343, оп.16, д.3207]
- ↑ [gerbovnik.ru/arms/1491 ОГДР X, 81]
Отрывок, характеризующий Афремовы
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.