Африканеры

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Африканер»)
Перейти к: навигация, поиск
Африканеры
Численность и ареал

Всего: 3 600 000
ЮАР ЮАР:
3 000 000
Намибия Намибия:
80 000—183 000[1]
Замбия Замбия:
48 000[2]
Австралия Австралия:
40 00 — 45 000[3]

Язык

африкаанс

Религия

протестантизм

Родственные народы

по языку: голландцы, немцы

Африка́неры (африк. Afrikaners, дословно «африканцы») — народ в Южной Африке, являются потомками колонистов голландского, немецкого и французского происхождения[4]. Основная часть проживает в ЮАР и Намибии. Внутри африканеров выделяется субкультура буров. По религии — протестанты. Родной язык — африкаанс, сложился на основе южных диалектов нидерландского языка (до начала XX века нидерландский использовался в качестве литературного языка). Общая численность около 3,6 млн чел. До 1990 года составляли 60 % белого населения ЮАР; остальные 40 % — англо-африканцы, сейчас пропорция изменилась в пользу африканеров, так как англо-африканцы более склонны к эмиграции, чем африканеры, считающие Южную Африку своей этнической родиной.





Образ жизни

Белые африканеры живут дисперсно в городах и сёлах провинций Южно-Африканской Республики, а также в южной трети Намибии, где при непосредственном участии африканеров сформировалась смешанная группа бастеры. Нигде не образуют большинства, за исключением небольшой деревни Орания (Северо-Капская провинция) с населением 1553 чел. Большинство африканеров принадлежит к нескольким организационно независимым течениям голландской реформатской церкви, небольшое количество — католики. С давних пор предпочитают селиться хуторами, на отдельных фермах, где занимаются преимущественно земледелием, животноводством.

История

Африканеры — потомки голландских поселенцев XVIIXVIII веков. Первые голландцы прибыли сюда во главе с Яном ван Рибеком в 1652, основав город Капстад (Кейптаун) и Капскую колонию, которыми управляла Голландская Ост-Индская компания. Затем к ним добавились (1657—1806) волны другой европейской иммиграции (французы-гугеноты, немцы, фламандцы, валлоны, ирландцы и др.). В районе Кейптауна африканеры частично смешались с бывшими привозными рабами, образовав смешанные и переходные расы (цветные).

Уже с XVII века стихийно возникло движение трекбуров (буров-переселенцев), которые, не желая подчиняться власти Голландской Ост-Индской компании, переселялись далее на север, в глубь африканского континента. В ходе наполеоновских войн Капскую колонию захватила Великобритания (1806), и конфликты между властями и бурами возросли, что стало одной из причин Великого трека на восток, в ходе которого около 15 тыс. белых фермеров покинуло восточные районы Капской колонии. В это же время начался процесс имущественного расслоения африканеров. В начале XX века он ещё более усилился. Так, крупные фермеры владели плантациями с десятками и сотнями чернокожих рабочих, в то время как уровень жизни бедных африканеров мало отличался от негров или цветных.

Фуртреккеры основали в середине XIX века ряд недолговечных бурских республик. Из них наиболее устойчивыми оказались Оранжевое Свободное государство, Трансвааль и колония в Натале. После англо-бурских войн (1880—1902) бурские республики были вновь присоединены к владениям Великобритании, а в 1910-м вошли в состав Южно-Африканского Союза.

В период между мировыми войнами обострились конфликты между британцами и частью африканеров, которые стремились интегрировать чернокожее население в экономику, и основной массой африканеров, стремившихся отграничить себя от чернокожего населения. Элита африканеров вместе с британцами пошла на создание системы апартеида с неравным распределением ресурсов в зависимости от расы.

В фермерских семьях сохранялись строгие патриархальные пуританские традиции. Городские африканеры (капские голландцы) были более либеральны. В городах сформировалась африканерская промышленная и торговая буржуазия.

После Второй мировой войны именно африканеры стали опорой правящего африканерско-английского класса, навязавшего ЮАР систему апартеида. Общественный сектор выделял бурам значительные субсидии на ведение фермерского хозяйства, давал средства для развития их родного языка африкаанс, ущемляя при этом права негров и азиатов.

Режим апартеида с самого начала столкнулся с саботажем части белого населения и активным сопротивлением чернокожих. Ещё до формальной отмены апартеида, к началу 1980-х годов, многие связанные с ним законы были ограничены многочисленными поправками или фактически не выполнялись. К этому же времени ЮАР оказалась в международной экономической изоляции, подвергаясь экономическим и политическим санкциям со стороны ООН. Это ускорило демонтаж системы апартеида.

После падения режима апартеида Африканский национальный конгресс прекратил субсидирование буров. Также стала проводиться политика обратной дискриминации африканеров, с созданием обязательных квот на предприятиях и в вузах для чернокожего населения. Особую озабоченность вызывает рост преступлений против белых фермеров в ЮАР. В ответ, в среде буров зреют националистические чувства, стремление к концентрации в определённых анклавах. Одной из таких чисто бурских деревень стала Орания (Северо-Капская провинция), бурскими лидерами вынашиваются планы по созданию своего государства — Фолькстата.

До 1994 года находившаяся у власти в ЮАР Национальная партия опиралась главным образом на африканеров города и деревни, проводя политику расовой дискриминации и сегрегации в отношении африканцев, индийцев и метисов. После прихода к власти правительства АНК многие африканеры покинули ЮАР. Численность белого населения в ЮАР продолжает падать.

Субкультурные общности в составе африканеров

  • Капские голландцы — белые поселенцы в районе Кейптауна, непрерывно проживающие там с момента голландской колонизации и смирившиеся с британской оккупацией (см. также капско-голландская архитектура).
  • Буры (нидерл. boeren — «крестьяне») — белые фермеры-африканеры. Отличаются консервативным укладом жизни. По религии — протестанты.
    • Фуртреккеры — буквально «пионеры», участники «Великого трека». Не приняв британскую оккупацию Капской колонии, они направились в 1835 году в центральные районы и на Юго-Восточное побережье Южной Африки, основав там независимые республики, просуществовавшие до 1902 года.
    • Трекбуры — белые переселенцы, участники колонизационного движения из района Кейптауна в восточном и северо-восточном направлениях.

С последней трети XIX века постепенно начинает формироваться единая этническая общность африканеров. Важнейшими факторами роста национального самосознания стала англо-бурская война 1899—1902 годов и последующая борьба за сохранение своего языка и культуры.

Культура

Культура африканеров собрала в себе ряд черт, наиболее характерных для Фландрии, откуда была основная волна миграции протестантов (в настоящее время Фландрия — почти полностью католический регион), с их адаптацией к местным африканским условиям.

Африканеры выработали своеобразный музыкальный стиль буремюзик, напоминающий американский стиль кантри.

См. также

Напишите отзыв о статье "Африканеры"

Примечания

  1. [www.joshuaproject.net/peopctry.php?rog3=WA&rop3=100093 Joshua Project — Afrikaner of Namibia Ethnic People Profile]
  2. [www.joshuaproject.net/peopctry.php?rop3=100093&rog3=ZA Joshua Project — Afrikaner of Zambia Ethnic People Profile]
  3. [www.joshuaproject.net/peopctry.php?rop3=100093&rog3=AS Joshua Project — Afrikaner of Australia Ethnic People Profile]
  4. История Тропической и Южной Африки в новое и новейшее время: учебное пособие / Отв. ред. А. С. Балезин. — М.: ИВИ РАН, 2010. С. 80.

Ссылки

В Викисловаре есть статья «африканер»

Отрывок, характеризующий Африканеры

– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.