Африканский леопард — (лат. Panthera pardus pardus) — номинативный, наиболее широко распространённый подвид леопарда.
Описание
Размеры и масса леопардов зависят от географической области обитания и сильно варьируют. Особи, населяющие леса, обычно меньше и легче, а обитающие на открытых участках — наоборот крупнее своих лесных собратьев. Но в среднем самцы на треть крупнее самок. Длина тела леопарда достигает 200—250 см (из которых 75 — 110 см приходятся на хвост). Масса самцов до 60 кг, самок — до 40 кг[1]. Окраска варьирует — в зависимости от участка ареала и среды обитания, цвет может изменятся от красноватого и коричневого до жёлтого.
Ареал
В Африке обитает как во влажных джунглях центральных регионов континента, так и в горах, саваннах и полупустынях от Марокко до мыса Доброй Надежды. Леопард избегает больших пустынь и засушливых территорий без воды и поэтому отсутствует в Сахаре и самых засушливых регионах Намибии.
Поведение
Активен преимущественно в сумерках, но порой и в дневной время. Днем обычно отдыхает.
Питается леопард в основном травоядными: антилопами гну, импалами, детенышами зебр и другими, а в период недостатка корма — грызунами, обезьянами, птицами, пресмыкающимися. Иногда нападает на домашних животных (овец, лошадей). Не брезгует падалью и крадёт добычу у других хищников, в том числе у других леопардов.
Остатки крупной добычи он затаскивает на дерево, чтобы уберечь от гиен, шакалов и других падальщиков.
Леопард прекрасно лазает по деревьям, нередко устраиваясь там на дневной отдых или в засаде, а порой даже ловит на деревьях обезьян. Однако в основном леопард охотится на земле. Он подкрадывается к добыче на расстоянии прыжка. Прыгает на добычу и душит её, но в случае неудачи не преследует.
См. также
Напишите отзыв о статье "Африканский леопард"
Примечания
- ↑ Marker L.L., Dickman A.J. (2005) Factors affecting leopard (Panthera pardus) spatial ecology, with particular reference to Namibian farmlands. South African Journal of Wildlife Research 35: 105—115
Отрывок, характеризующий Африканский леопард
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
