Ахалкалакский уезд
|
Ахалкалакский уезд
|
Ахалкалакский уезд — административная единица в составе Тифлисской губернии. Центр — город Ахалкалаки.
Содержание
География
Географическое положение
Ахалкалакский уезд занимал юго-западную часть Тифлисской губернии; граничил на востоке с Борчалинским, на севере — с Горийским, на западе — с Ахалцихским уездами Тифлисской губернии, на юге — с Карской областью. Поверхность по различным источникам составляла от 2368,6 до 2462 кв. вёрст.
Рельеф
Всё пространство уезда было возвышено, самая нижняя часть — долина Куры на юго-западе; она составляла здесь границу с Ахалцихским уездом, на севере границей служил Чалдырский хребет, затем горы поворачивали на восток и назывались Мадатаплынским хребтом, на восточной границе находился Цихеджварский хребет с горой Годобери (3.200 м ). Отроги гор направлялись и внутрь уезда и разделяли высокие нагорья (плато), из которых состояла значительная часть уезда. Самым обширным и высоким из них было Духоборье (около 2000 м над уровнем моря) на востоке уезда.
Гидрография
В уезде насчитывалось несколько значительных озёр: Топоровань, Хончалы, Мадатана.
История
Ахалкалакский уезд составлял восточную часть Ахалцихского уезда Тифлисской губ. (до 1867 год а – Кутаисской), от которого был отделен в 1874 году. В 1917 г. предполагалось включить уезд в Александропольскую губернию, планы создания которой появились тогда же[2].
Население
В 1887 году было 59.496 жителей, в том числе:
- армян — 42.301,
- татар (азербайджанцев) — 6.082,
- русских — 5.617 (в основном — духоборы, выселенные сюда из Таврической губернии, но было и небольшое число православных),
- грузин — 3.690,
- курдов — 689,
- греков — 62,
- кабардинцев — 52 и
- поляков — 3.
По сословиям жители уезда распределялись следующим образом: дворян — 5, ханов, беков и агаларов — 253, духовенства — 1058, мещан — 21, крестьян — 58 147, крестьян собственников — 116, отставных и запасных нижних чинов с их семьями — 17. К 1917 г. Из 125 000 жителей уезда армяне составляли 74 % населения (92,5 тысяч человек), при 8,75 тысячах мусульман (7 %) и 23,75 ты¬сячах других национальностей.[2]
Национальный состав в 1897 году[3]
| армяне | азербайджанцы | грузины | русские | чеченцы |
|---|---|---|---|---|
| 72,3 % | 9,0 % | 8,9 % | 7,1 % | 1,1 % |
Административное деление
В 1913 году в состав уезда входило 11 сельских правлений и 2 участка[4]:
|
|
Сельское хозяйство
В долинах и на менее высоких нагорьях жители с успехом занимались хлебопашеством, главным образом пшеницей; в Духоборье было так холодно, что хлеб родился плохо, и жители занимались скотоводством и извозом. Из промыслов замечательна лишь выделка глиняной посуды.
Напишите отзыв о статье "Ахалкалакский уезд"
Примечания
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_gub_97.php?reg=69 Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г.].
- ↑ 1 2 [javakhk.livejournal.com/16920.html Ջավախք | Javakhk | Джавахети — ВОПРОС СТАТУСА АХАЛКАЛАКСКОГО УЕЗДА В 1917—1918 гг]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/emp_lan_97_uezd.php?reg=521 Демоскоп Weekly — Приложение. Справочник статистических показателей]
- ↑ [www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=391 Волостныя, станичныя, сельскія, гминныя правленія и управленія, а также полицейскіе станы всей Россіи съ обозначеніем мѣста ихъ нахожденія]. — Кіевъ: Изд-во Т-ва Л. М. Фишъ, 1913.
Ссылки
- Ахалкалаки // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Ахалкалакский уезд
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
