Ахамашуков-Черкасский, Василий Петрович
| Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский | |
| Дата смерти | |
|---|---|
| Принадлежность | |
| Звание | |
| Сражения/войны | |
Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский (ум. 1652) — князь, русский государственный и военный деятель, стольник (1615), воевода и окольничий (1635), дипломат, единственный сын воеводы князя Петра Ивановича Ахамашукова-Черкасского (ум. 1615).
Биография
В 1614 году князь Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский был назначен на воеводство в Воронеж. В 1615 году был пожалован в стольники и воевода «у Арбатских ворот» в Москве. 20 августа того же года князь В. П. Ахамашуков-Черкасский вместе с боярином Ф. И. Шереметевым был отправлен царем в Псков «промышлять над королём и над немецкими людьми». Оттуда был направлен воеводой в Сибирь.
В 1616 году стольник князь Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский присутствовал на приёме царем английского посольства. В 1617 году был отправлен вместе с князем Дмитрием Мамстрюковичем Черкасским по царскому указу «промышлять над литовскими людьми» под Волоколамск. Находясь с другими воеводами в «большом полку» под Можайском, Василий Ахамашуков выиграл местнический спор с воеводой Иваном Колтовским.
Летом 1618 году польский королевич Владислав Ваза, претендовавший на русский царский трон, во главе войска двинулся вглубь России и, заняв города Дорогобуж и Вязьму, подступил под Можайск. Русское правительство отправило из Москвы в Можайск войско под командованием стольников князей Дмитрия Мамстрюковича Черкасского и Василия Петровича Ахамашукова-Черкасского. В июле в боях под Можайском князь Д. М. Черкасский был ранен и отправлен в Москву.
В 1619 году князь В. П. Ахамашуков-Черкасский часто посылался царем с различными поручениями к наместникам. Когда он выехал во Псков к боярину и наместнику Ф. И. Шереметеву, то ему было «велено передать государево жалование слово сказать и о здоровье спросить боярина Федора Ивановича Шереметева с товарищи». Боярин князь Даниил Иванович Мезецкий бил челом на князя Василия Ахамашукова-Черкасского, но проиграл местнический спор.
В 1620-х годах князь Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский часто присутствовал на различных царских приёмах («прием турских, кызылбашских посланников», «именины царицы» и т. д.)
Стольник князь В. П. Ахамашуков-Черкасский был назначен послом на Вяземском рубеже «для всяких расправных дел и для межевания от Литовского рубежа». В 1622-1623 годах князь В. П. Ахамашуков возглавил русское посольство на переговоры с Речью Посполитой. Мирные переговоры, или «посольский съезд», происходили между Вязьмой и Дорогобужем, на реке Поляновка. В дипломатической переписке между Россией и Польшей за 1622 год говорилось: «Исполняя бояре данное вельможами обещание, отправили 20 августа на съезд стольников, князь Василия Петровича Ахамашукова-Черкасского, Никиту Васильевича Вышеславцова да дьяка Афанасия Истомина». Обе стороны заключили мирное соглашение, согласно которому, «чтоб с обе стороны делати по мирному договору и ссоры б и обид никому ни от ково не было и мирного поставленья вперед не нарушити».
В феврале 1624 года князь Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский был назначен воеводой в Псков. Здесь он решал многие важные вопросы, связанные с русско-шведскими взаимоотношениями. В том же 1624 году был переведен из Пскова на воеводство в Вязьму, где находился до конца 1627 года.
В сентябре 1629 — июле 1632 годов князь В. П. Ахамашуков-Черкасский находился на воеводстве в Двинской области и в Архангельске. 6 августа 1635 года князь Василий Петрович Ахамашуков был пожалован из стольников в окольничие и вошёл в состав Боярской думы.
По мере продвижения по служебной лестнице возрастало имущественное состояние князя В. П. Ахамашукова. В 1638 году ему принадлежало 44 крестьянских двора, а в 1647 году уже 181 двор.
2 июня 1636 года и 1 марта 1638 года князь Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский «был за столом у государя на именинах царевича Ивана Михайловича» и «царицы и великой княгини Евдокии Лукьяновны».
В 1641 году Иван Клепиков-Бутурлин «был челом государю на окольничего на князя Василия Ахамашукова-Черкасского, что ему меньше его быть невместно».
В 1642-1643 годах окольничий князь Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский находился на воеводстве во Пскове, где принимал датского королевича Вальдемара. В августе 1644 года присутствовал н приёме царем «бухарских послов» и «черкесских князей».
В 1648 году на первой свадьбе царя Алексея Михайловича с Марией Ильиничнй Милославской князь Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский был в числе вельмож, которые «у государя были в чинах». В феврале 1649 года участвовал в преме иерусалимского и палестинского патриарха Паисия. В 1651 году участвовал в переговорах с польско-литовским посольством.
В 1652 году окольничий князь Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский скончался, не оставив после себя потомства. С его смертью пресекся княжеский род Ахамашуковых-Черкасских.
Источники
- Долгоруков П. В. Российская родословная книга. — СПб.: Тип. Э. Веймара, 1855. — Т. 2. — С. 36.
- История родов русского дворянства: В 2 кн. / авт.-сост. П. Н. Петров. — М.: Современник; Лексика, 1991. — Т. 1. — С. 410-412. — 50 000 экз. — ISBN 5-270-01513-7. [www.russianfamily.ru/he/herkassk.html]
Напишите отзыв о статье "Ахамашуков-Черкасский, Василий Петрович"
Отрывок, характеризующий Ахамашуков-Черкасский, Василий Петрович
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
