Аанта
| Самоназвание |
Ahanta |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
Всего: 160 тыс. | |
| Язык |
Аанта |
| Религия | |
| Входит в | |
| Родственные народы | |
Аа́нта (самоназвание), аханта, анта, анте — народ группы акан, проживающий в Гане на побережье Гвинейского залива между рекой Анкобра и горами Секонди-Такоради. Общая численность 40 тыс. человек[1].
Аанта входят в состав аньи, близки к нзима и эвалуэ, испытали сильное влияние фанти. Говорят на языке аанта, который часто рассматривается как диалект аньи. Религия большей части аанта — католическое и протестантское христианство. Помимо этого есть приверженцы христианско-африканских церквей и сект. Значительная часть народа также придерживается традиционных верований[1].
В доколониальный период аанта создали вождество Аанта (называемое также Аханта, Анта), входившее в 1745—1826 в Конфедерацию Ашанти. Основными занятиями являются ручное земледелие и морское и речное рыболовство. Выращиваются бананы, ямс, таро, арахис, кукуруза, рис, масличная пальма. Развиты традиционные ремёсла, такие как кузнечное, гончарное, ткацкое, резьба по дереву, плетение, изготовление лодок и рыболовных снастей, выпаривание соли. Живут аанта в прямоугольных домах из дерева и глины с двускатной крышей из пальмовых ветвей или шифера. Традиционная одежда (общеаканское кенте) используется как праздничная, а повседневным является европейский костюм. Основная пища — рыбная и растительная (каши, похлёбки, варёные, жареные и печёные клубнеплоды и овощи с пальмовым маслом и острыми приправами)[1].
Основные традиционные социальные институты: деревенские и большесемейные общины, матрилинейные роды, патрилатеральные группирования, подразделения военной организации асафо. Брачное поселение вирилокальное, практикуется полигиния, левират, сорорат, покупной брак. Счёт родства матрилинейный с пережитками патрилатеральности. Распространены: культ предков, полидемонизм, фетишизм, вера в магию и ведоство, есть представление о небесном духе Ньямие. Существуют все основные жанры фольклора. Отмечается праздник ямса Кунтум[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Аанта"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.law.edu.ru/book/book.asp?bookID=87840 Аанта] // Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. ред. В. А. Тишков, Редкол.: О. Ю. Артёмова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский и др.. — М.: Российская Академия наук. Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, 1998. — С. 19. — 928 с. — (Большая Российская Энциклопедия). — ISBN 5-85270-155-6.
Ссылки
- Аханта // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Это заготовка статьи о народах мира. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Аанта
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
