Куленов, Ахат Салемхатович

Ахат Куленов
Род деятельности:	Общественный деятель, металлург, педагог.
Дата рождения:	15 апреля 1932(1932-04-15)
Место рождения:	Павлодар, Казакская АССР, РСФСР, СССР (ныне — Казахстан)
Гражданство:	Казахстан Казахстан
Дата смерти:	27 декабря 2007(2007-12-27) (75 лет)
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ахат Салемхатович Куленов (15 апреля 1932, Павлодар — 27 декабря 2007), казахстанский общественный деятель, металлург, педагог, член-корреспондент Инженерной академии Республики Казахстан, лауреат Государственной премии, профессор кафедры химии, металлургии, и обогащения ВКГТУ им. Д. Серикбаева, сенатор Парламента Республики Казахстан (1995—1999), депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР 11 созыва (1984-1989) от Казахской ССР.

Биография

Родился в городе Павлодаре в семье замнаркома республики, репрессированного в 1937 году.

С 1943 по 1951 год воспитывался в Каскеленском детском доме (село Каскелен, Алма-Атинской области).

После окончания в 1956 году Казахского горно-металлургического института по специальности «металлургия цветных металлов» по распределению пошёл работать на Усть-Каменогорский свинцово-цинковый комбинат рабочим-спекальщиком.

Рациональность мышления, инициативность и трудолюбие позволили ему пройти от рабочего до мастера смены, технолога, начальника цеха, главного инженера, директора комбината, а затем президента ОАО «Усть-Каменогорский свинцово-цинковый комбинат». Сорок лет жизни Ахата Салемхатовича отдано металлургии.

Под его руководством свинцово-цинковый комбинат одним из первых начал производить реконструкцию. В итоге комбинат превратился в предприятие, которому по техническому оснащению и уровню переработки отходов не было равного в СССР.

Идея создать замкнутый цикл по производству золота и серебра на комбинате принадлежала А. С. Куленову, она позволила Казахстану заявить о себе как о стабильном производителе золота и войти в ранг поставщиков его на Лондонской бирже.

27 января 1992 года на Усть-Каменогорском свинцово-цинковом комбинате был отлит казахстанский слиток, который стал одним из символов независимости Казахстана.

Ахат Салемхатович — автор более 130 научных трудов, 100 изобретений и 140 рационализаторских предложений.

В 1995 году Ахат Салемхатович избирался в Сенат Парламента Республики Казахстан, где некоторое время работал в Комитете по международным делам, обороне и безопасности.

С 1999 года возглавлял ЗАО "Горно-металлургический комбинат «Алтын Аймак», с 2007 года совмещал работу с преподаванием в ВКГТУ имени Д. Серикбаева.

Награды

• Народный герой Казахстана («Халык Кахарманы») — за большой личный вклад в решение социальных проблем (1994)
• Орден Октябрьской Революции
• Орден Трудового Красного Знамени
• Медаль «За трудовую доблесть»
• Лауреат Государственной премии СССР — за организацию производства редких металлов из отходов металлургического производства (1985).
• Заслуженный рационализатор КазССР.
• Почётный гражданин Усть-Каменогорска

Отрывок, характеризующий Куленов, Ахат Салемхатович

– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.