Ахвердов, Абдуррагим Асадбек оглы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Абдуррагим-бек Ахвердов
азерб. Əbdürrəhim bəy Haqverdiyev
Имя при рождении:

Абдуррагим Асадбек оглы Ахвердов

Дата рождения:

16 (28) мая 1870(1870-05-28)

Место рождения:

Шуша,
Шушинский уезд,
Елизаветпольская губерния,
Российская империя

Дата смерти:

12 декабря 1933(1933-12-12) (63 года)

Место смерти:

Баку, Азербайджанская ССР, СССР

Гражданство (подданство):

Российская империя Российская империя
АДР
СССР СССР

Род деятельности:

писатель, драматург, переводчик, публицист

Годы творчества:

1892 — 1933

Жанр:

драма, трагедия и комедия

Язык произведений:

азербайджанский

Дебют:

«Съешь гусиного мяса, узнаешь его вкус» (1892)

Награды:

Заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР (1928)

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Ахвердов.

Абдуррагим Асадбек оглы Ахвердов[1][2][3] (Абдуррагимбек Асадбей оглы Ахвердов[4], Абдул-Рахим бек Ахвердов[5]) (азерб. عبدالرحیم بَی حق وئردیف, Əbdürrəhim bəy Əsəd bəy oğlu Haqverdiyev[* 1]; 16 (28) мая 1870, Шуша — 12 декабря 1933, Баку) — азербайджанский писатель, драматург, переводчик, публицист, театральный и общественный деятель, классик азербайджанской литературы. Заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР (1928), первый дипломат Азербайджана и первый дирижёр в период демонстрации оперы «Лейли и Меджнун», основатель и руководитель театрального общества Азербайджана.





Биография

Абдуррагим Ахвердов родился 16 (28) мая 1870 года в городе Шуша[1]. Его отец Асадбек был секретарём в уездном управлении. После того, как в три года Абдуррагим потерял отца, он некоторое время жил у дяди. В 1880 году отчим Абдуррагима Садыгбеков отдаёт его в школу. В 1890 году Ахвердов ококончил шестой класс Шушинского реального училища и поступил в последний класс Тифлисского реального училища.

В 1891 Ахвердов, после окончания Тифлисского реального училища, для продолжения образования поехал в Петербург, где поступил в институт инженеров железнодорожного транспорта, и одновременно в качестве вольнослушателя посещал курсы восточного факультета университета. В Петербурге будущий драматург интересовался театром, часто посещал спектакли Александринского театра. Свои первые драматические произведения «Съешь гусиного мяса, узнаешь его вкус» (1892) и «Разорённое гнездо» (1896) написал в Петербурге.

В драме «Разорённое гнездо»[2] («Рассыпавшийся союз») Ахвердов изобразил разложение русского[5] и азербайджанского[4] дворянства в конце XIX века, социальную и семейную трагедию помещика. В пьесе «Несчастный юноша» (1900) Ахвердов впервые в азербайджанской драматургии создал образ молодого человека, вступающего в борьбу с патриархально-феодальными порядками. В исторической трагедии «Ага Мухаммед-шах Каджар» (1907) создал обобщённый образ восточного деспота. Пьеса Ахвердова «Волшебница пери» (1901), отразившая влияние на творчество символистской драматургии, утверждала идею непротивления злу.

Лучшие произведения Ахвердова выражают протест против угнетения народа, призывают к борьбе с пережитками феодализма, невежеством. А. Ахвердов, как и Н. Везиров, показывал разложение феодального строя, деградацию помещиков, но он расширил рамки бытовой драматургии, углубил социальный смысл своих пьес, создал образы героев, вступающих в борьбу за справедливость, протестующих против насилия. Пьесы автора шли во всех азербайджанских дореволюционных труппах. Ахвердов участвовал в развитии национального театра также и как организатор, режиссёр. В 1899—1900 годах он руководил Шушинской драматической труппой, позднее работал вместе с Г. Махмудбековым, Д. Зейналовым в бакинской труппе, осуществляя постановку спектаклей. Ахвердов добился значительных успехов в деятельности этого коллектива, с 1900 года труппа стала профессиональной. В 1901—1903 он поставил в этом театре пьесы Наджаф-бека Везирова, М. Ф. Ахундова и др. А. Ахвердов руководил труппой до 1904 года. Ахвердов был идейным руководителем национального театра в период его становления, возглавлял борьбу за сценичический реализм, демократическую направленность азербайджанского театрального искусства, стремился обогатить репертуар, использовать опыт передовой русской культуры, добиться естественности, ансамбля в актёрском исполнении.

В 1906 году был выбран депутатом 1-й Государственной Думы от Елизаветпольской губернии[5].

С 1907 года Ахвердов — один из ведущих авторов боевого демократического журнала «Молла Насреддин», где помещает рассказы, фельетоны, статьи, резко критикующие буржуазно-помещичий строй, господствующие классы.

В советское время драматург написал пьесы «В тени дерева» (1926), «Старое поколение» (1927, в которой по-новому раскрывает тему крушения дворянского мира, обличает пережитки прошлого, «Женский праздник» (1928), «Товарищ Кёр-оглы» (1932). Пьесы Ахвердова шли в Азербайджанском драматическом театре им. Азизбекова и других коллективах республики. Автор очерка «Из истории азербайджанского театра». Переводил Шекспира, Шиллера, Вольтера, Э. Золя, рассказы М. Горького, А. П. Чехова, В. Г. Короленко и др. Ахвердов не имел детей, однако он удочерил дочь своей сестры Фатьму, которая до конца его дней находилась возле него, что также подтверждают документальные съёмки сотен тысяч людей на похоронах Ахвердова, где единственным его родственником возле его тела являлась Фатима ханум к тому времени уже вышедшая замуж за Алибека Малик-Аббаса.

Произведения

Пьесы Абдуррагим Ахвердова:

  • «Съешь гусиного мяса, узнаешь его вкус» (1892),
  • «Разорённое гнездо» (1896),
  • «Несчастный юноша» (1900),
  • «Волшебница пери» (1901),
  • «Друзья нации»,
  • «Ага Мухаммед-шах Каджар» (1907),
  • «Кто виноват?»,
  • «Голодные буквы»,
  • «Химера»,
  • «Красная старуха»,
  • «Любовь падишаха»,
  • «Двери правосудия», 
  • «В тени дерева» (1926),
  • «Старый тарист» (1926),
  • «Вавейла» (1926),
  • «Жертва сцены» (1926),
  • «Старое поколение» (1927),
  • «Отчий дом»,  
  • «Мешади Гулам учиться дикции»,
  • «Женский праздник» (1928),
  • «Камран»,
  • «Сорока»,
  • «Товарищ Кёр-оглы» (1932),  
  • «Очень хорошо» (1932),
  • «Каменщик» (1932),

Память

  • Агдамский государственный драматический театр имени А. Ахвердова.

Фотогалерея

Web site: abdurrahimbayasadbayhaqverdiyev.blogspot.com/

Напишите отзыв о статье "Ахвердов, Абдуррагим Асадбек оглы"

Примечания

Комментарии
  1. ↑ Транслитерация с азербайджанского: Абдуррагим-бей Асадбей оглу Хаквердиев.
Источники
  1. ↑ 1 2 БСЭ. Т. 2, 1970.
  2. ↑ 1 2 БЭС.
  3. ↑ СЭС, 1986, с. 93.
  4. ↑ 1 2 Театральная энциклопедия, 1961.
  5. ↑ 1 2 3 Литературная энциклопедия, 1929—1939.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ахвердов, Абдуррагим Асадбек оглы



Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Ахвердов,_Абдуррагим_Асадбек_оглы&oldid=77174641»