Ахлёстышев, Павел Дмитриевич
| Павел Дмитриевич Ахлестышев | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1890 — 1897 | |||
| Монарх: | Александр III Николай II | ||
| Предшественник: | Сомов, Афанасий Николаевич | ||
| Преемник: | Голицын, Николай Дмитриевич | ||
| |||
| 1887 — 1890 | |||
| Монарх: | Александр III | ||
| Предшественник: | Голицын, Владимир Михайлович | ||
| Преемник: | Оболенский Василий Васильевич | ||
| Рождение: | 1845 Одесса | ||
| Смерть: | 1933 | ||
Павел Дмитриевич Ахлестышев (1845—1933) — российский государственный деятель, вице-губернатор Московской губернии, губернатор Тверской губернии.
Биография
Происходил из дворян; ещё его прадед, участник дворцового переворота 1741 года Михаил Афанасьевич Ахлёстышев (? — до 1769, в 1745 году получил диплом на потомственное дворянство. Отец, Дмитрий Дмитриевич женился в 1843 году на дочери гвардии капитана, Пелагее Павловне Рахмановой (1812—1896). У них 15 (27) октября 1845 года, в Одессе, где Ахлёстышев был градоначальником, родился сын Павел; в 1847 году — дочь Анна[1].
Окончив юридический факультет Московского университета, Павел Дмитриевич Ахлестышев 14 ноября 1866 года поступил на службу во 2-й отдел 6-го департамента Правительствующего Сената канцелярским чиновником. В 1868 году перемещён чиновником особых поручении при Московском попечительном комитете о бедных без содержания, в 1871 году утверждён в звании почётного мирового судьи Москвы. В 1872 году назначен исполняющим должность чиновника особых поручении при почётном опекуне, управляющим Московским воспитательным домом и занимал эту должность до 1877 года.
В январе 1878 года был избран бронницким уездным предводителем дворянства. В 1881 году избран на второе трёхлетие на эту должность и вновь почётным мировым судьёй Москвы. В 1884 году избран на очередное трёхлетие в должность бронницкого уездного предводителя дворянства. В 1885 году избран кандидатом на должность Московского губернского предводителя дворянства и почётным мировым судьей по бронницкому уезду. В том же году пожалован в звание камергера.
В 1887 году снова избран бронницким уездным предводителем дворянства и в кандидаты на должность Московского губернского предводителя дворянства. В этом же году он был назначен вице-губернатором Московской губернии и председателем попечительства над арестантами Московской исправительной тюрьмы.
В 1890 году назначен на должность губернатора Тверской губернии и оставался в этой должности до 1897 года. В отличие от своего предшественника, А. Н. Сомова, он пристальное внимание уделил вопросам правопорядка и законопослушания. Учинив проверку полиции в уездах, Ахлёстышев поменял половину руководства, заменив их отставными армейскими офицерами и на таких же основаниях, то есть из отслуживших в армии, стал формироваться состав нижних чинов тверской полиции. Кроме этого Ахлёстышев стал выполнять задачу, поставленную председателем Комитета министров Н. Х. Бунге — привести губернское земство в «спокойное состояние»[2]. В период своего губернаторства П. Д. Ахлёстышев получил ряд наград: ордена Св. Владимира 3-й ст. (1891), Св. Станислава 1-й ст. (1894) и Св. Анны 1-й ст. (1896); вскоре после отставки произведен в тайные советники (5.04.1898) и пожалован в гофмейстеры[3].
В 1895 году он вступил графом Сергеем Шереметевым Общество ревнителей русского исторического просвещения памяти императора Александра III, а позднее – в Московское историко-родословное общество.
Поселившись в своём подмосковном имении Федино, П. Д. Ахлёстышев до революции 1917 года был гласным Московского губернского земского собрания. Умер в 1933 году, но о его жизни при советской власти ничего не известно. В 1912 году в своём имении он выстроил по проекту академика архитектуры В. В. Суслова церковь во имя преподобного Серафима Саровского[4].
Напишите отзыв о статье "Ахлёстышев, Павел Дмитриевич"
Примечания
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01004181794#?page=45 Родословная книга дворянства Московской губернии] / под ред. Л. М. Савелова. - М.: Изд. Московского дворянства, [1914]. — [Дворянство жалованное и выслуженное : А — И]. — С. 76. — 686 с.
- ↑ Воробьёв В. [tztver.ru/articles/detail/548 Тверские правители: Павел Дмитриевич Ахлёстышев] // «Точка зрения». — Сентябрь 2014.
- ↑ [vedtver.ru/news/45389?print Отклики: «Слуга двух императоров»]
- ↑ [voskresensk-24.ru/история-воскресенского-края-усадьба/ История Воскресенского края. Усадьба Федино (Есина дача). Храм преп. Серафима Саровского]
Источники
- [books.google.ru/books?id=-YO1BwAAQBAJ&pg=PA41&lpg=PA41&dq=%D0%90%D1%85%D0%BB%D1%91%D1%81%D1%82%D1%8B%D1%88%D0%B5%D0%B2,+%D0%9F%D0%B0%D0%B2%D0%B5%D0%BB+%D0%94%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87&source=bl&ots=1tQ8II31_2&sig=QdQlizKxjw7p6Yag6uQMo4gM3do&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiG87yarsbPAhWHJSwKHeGBCkYQ6AEIYDAP#v=onepage&q=%D0%90%D1%85%D0%BB%D1%91%D1%81%D1%82%D1%8B%D1%88%D0%B5%D0%B2%2C%20%D0%9F%D0%B0%D0%B2%D0%B5%D0%BB%20%D0%94%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87&f=false Придворный календарь на 1915 год. Комментарии]
Отрывок, характеризующий Ахлёстышев, Павел Дмитриевич
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
