Ахмадабад

Город Ахмадабад гудж. અમદાવાદ англ. Ahmedabad Страна ИндияИндия Штат ГуджаратГуджарат Координаты 23°02′00″ с. ш. 72°37′00″ в. д.23.03333° с. ш. 72.61667° в. д. / 23.03333; 72.61667    Мэр Амит Шах Первое упоминание XI век Прежние названия Ашавал (Ашапали) Площадь 1300 км² Высота НУМ 53 м Население 5 570 585 человек (2011) Агломерация 6 352 254 Национальный состав гуджарати и др. Названия жителей ахмадаба́дец, ахмадаба́дцы Часовой пояс UTC+5:30 Телефонный код +91 79 Почтовые индексы 3800xx Автомобильный код GJ-1 Официальный сайт [www.egovamc.com/ vamc.com]

Ахмадаба́д (гудж. અમદાવાદ — Amdāvād, англ. Ahmedabad, хинди अहमदाबाद — Ahmadābād) — город на западе Индии, самый большой город штата Гуджарат, один из пяти крупнейших в Индии с населением в 5,8 миллионов жителей, образующий седьмую по величине городскую агломерацию с населением 6,3 миллиона человек. Расположен на берегах реки Сабармати в 30 км от столицы штата — города Гандинагар. Является административным центром округа Ахмадабад.

В период с 1960 по 1970 Ахмадабад был столицей штата Гуджарат, после чего столицей стал Гандинагар. Город иногда называют Карнавати в честь его предшественника на этом месте. Город был основан в 1411 и служил столицей гуджаратских султанов и был назван в честь одного из султанов, Ахмед-шаха.

В городе процветает текстильная промышленность, в связи с чем его иногда называют «Манчестер Востока». Город был в авангарде борьбы за независимость Индии, в котором в первой половине XX века происходили акции гражданского неповиновения.

С созданием штата Гуджарат, Ахмедабад преобразился из города лачуг и палаток в научно-образовательный, коммерческий и культурный центр штата с возвышающимися небоскрёбами и торговыми центрами.

История Ахмадабада

Археологические находки свидетельствуют, что территория города была заселена с XI века, и возник город Ашавал. В это самое время, соланкийский правитель Анхилвара, Карандев I, вёл успешную войну против бхильского царя Ашавала. Вскоре после победы, Каранвед I основал на месте Ашавала город Карнавати на берегах Сабармати на месте современного Ахмадабада. В XIII веке город и весь Гуджарат перешёл под власть Делийского султаната.

В 1411 году Музаффариды основали Гуджаратский султанат. Согласно традиции, султан Ахмед Шах, введя кампанию на берегах реки Сабармати, увидел, как кролик преследует овчарку, и, вдохновлённый этим, султан решил основать свою столицу на этом месте. В 1487 году, Махмуд Бегада, внук Ахмеда Шаха, укрепил город внешней стеной в 10 км с 12 вратами, 189 бастионами и 6000 бойницами. Ахмадабад был под властью Музаффидов до 1573 года, когда последний султан Гуджарата, Музаффар II пал в борьбе с могольским султаном Акбаром Великим.

Во время Могольского правления, Ахмадабад стал одним из оживлённых торговых центров Империи, специализируясь на текстиле, экспортируя его вплоть до Европы. Султан Шах-Джахан провёл большую часть своей жизни в Ахмадабаде, поддерживая строительство Моти Шани Махал в районе Шахибауг. Армии маратхских генералов Рагхунатха Рао и Дамаджи Гаеквада захватили город, положив конец могольскому правлению. Голод 1630 года и постоянные стычки между армиями Пешвы и Гаеквада уничтожили многие городские районы, что заставило большую часть население оставить Ахмадабад.

Британская Ост-Индская компания взяла город под свой контроль в 1818 году. Военный контингент был расквартирован в 1824 г., а в 1858 было учреждено городское правление. В 1864 г. железная дорога связала Ахмадабад и Бомбей, благодаря чему город стал крупным железнодорожным узлом между северной и южной частями Индии. В XIX веке город наводнили жители сельской местности, пришедших в Ахмадабад в поисках работы на текстильных фабриках. Движение за Независимость Индии пустило глубокие корни в городе, когда Махатма Ганди организовал две из своих резиденций Кочраб Ашрам в 1915 и Сатяграха Ашрам в 1917, которым было суждено стать центрами индийского национального движения. Во время массовых демонстраций против Закона Роулатта в 1919 г., рабочие текстильных фабрик сожгли 51 административное здание по всему городу в знак протеста против попытки колониальных властей расширить ограничения военного времени после Первой мировой войны. В 20-е годы XX века, текстильные рабочие и учителя продолжали выходить на забастовки, требуя гражданских прав, лучшей зарплаты и приемлемых условий работы. В 1930 г. Ганди организовал Соляной поход на Данди, а в 1942 г. началась Всеиндийская забастовка, требовавшая немедленной независимости. В процессе раздела Британской Индии в 1947 году в городе прокатилась волна погромов между индусами и мусульманами. Ахмадабад стал столицей только образованного штата Гуджарат путём дробления провинции Бомбей 1 мая 1960. В течение этого периода, значительное количество образовательных и научных институтов были основаны в городе, сделав его центром высшего образования, науки и технологии. В город пришли такие виды промышленности как тяжелая и химическая. В последующие два десятилетия рост был приостановлен из-за политического накала, вызванного требованиями против социальной несправедливости и коррупции. Вследствие чего, в городе и окрестностях происходили межкастовые стачки.

26 января 2001 разрушительное землетрясение стало причиной обрушения 50 многоэтажных зданий, гибели 752 человек и ущерба городской инфраструктуре. 2002 год был отмечен в городе и штате серией погромов мусульман, поводом к которому стал поджог пассажирского поезда с индуистскими паломниками возле станции Годхра (Гуджаратский погром). В результате погромов погибли 1044 человек с обеих сторон. Бегство тысяч мусульман из города привело к созданию палаточных городков в окрестностях Ахмадабада.

В последние годы эффекты от глобализации и либерализации индийской экономики продвигают развитие города к новым вершинам. Вследствие чего, неуклонно растёт население и возводятся новые жилые кварталы. В ходе этого бурного развитие начинает ощущаться нехватка в энергетических и водных ресурсах.

География и климат

Ахмадабад расположен на западе Индии на высоте 53 метров над уровнем моря. Город раскинулся на берагах реки Сабармати в центральной части штата Гуджарат. Площадь Ахмадабада составляет 205 кв.км. Река Сабармати летом часто пересыхает, оставляя узкий поток. Город расположен в песчаной и засушливой местности. Местность и дороги часто засыпаются песком, вследствие массовой вырубки лесов и т. д. Продолжающееся расширение маршевых почв Куческого Ранна угрожает усилить опустынивание как в городской черте, так и во всём штате. За исключением холмов Тхалтедж-Джодхпур Текра, город почти плоский. В черте города находятся два озера: Канкария и Вастрапур. Озеро Канкария была вырыто по приказу гуджаратского султана Кутб-д-Дин Ахмед Шаха II в 1451.

Климат Ахмадабада
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	33	38	41	46	47	45	39	39	42	40	38	32	47
Средний максимум, °C	28,7	31,0	35,9	39,5	41,4	38,5	33,5	32,0	33,5	35,8	33,2	29,9	34,4
Средняя температура, °C	20,9	22,9	27,7	31,5	33,8	32,9	29,6	28,4	29,0	28,8	25,4	22,0	27,7
Средний минимум, °C	13,1	14,8	19,4	23,5	26,3	27,2	25,7	24,9	24,4	21,9	17,5	14,1	21,1
Абсолютный минимум, °C	7	6	10	18	18	22	22	21	20	13	10	5	5
Норма осадков, мм	2,1	1,2	1,1	1,9	9,1	97,4	309,8	213,8	126,6	13,5	6,1	1,7	784,3
Источник: [BBC Weather],[www.imd.gov.in/doc/climateimp.pdf]

Население

Изменение численности населения

<timeline>

ImageSize = width:700 height:300 PlotArea = left:50 right:70 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:7000 ScaleMajor = unit:year increment:1000 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1871 color:yellow width:1 
  from:0 till:117 width:15  text:116 900 textcolor:red fontsize:9px
 bar:1901 color:yellow width:1 
  from:0 till:186 width:15  text:185 900 textcolor:red fontsize:9px
 bar:1921 color:yellow width:1 
  from:0 till:270 width:15  text:270 000 textcolor:red fontsize:9px
 bar:1941 color:yellow width:1 
  from:0 till:595 width:15  text:595 200 textcolor:red fontsize:9px
 bar:1961 color:yellow width:1 
  from:0 till:1150 width:15  text:1 149 900 textcolor:red fontsize:9px
 bar:1971 color:yellow width:1 
  from:0 till:1950 width:15  text:1 950 000 textcolor:red fontsize:9px
 bar:1981 color:yellow width:1 
  from:0 till:2515 width:15  text:2 515 000 textcolor:red fontsize:9px
 bar:1991 color:yellow width:1 
  from:0 till:3312 width:15  text:3 312 200 textcolor:red fontsize:9px
 bar:2001 color:yellow width:1 
  from:0 till:4525 width:15  text:4 525 132 textcolor:red fontsize:9px
 bar:2011 color:yellow width:1 
  from:0 till:6352 width:15  text:6 352 254 textcolor:red fontsize:9px

</timeline>

Ахмадабад 5-й по величине город Индии, образующий 7-ую по численности населения городскую агломерацию страны. Согласно данным переписи населения 2011 года население Ахмеадабад составило 6 352 254 человек. Уровень грамотности — 89,62 %; 93,96 % — среди мужчин и 84,81 % — сред женщин. Соотношение полов — 897 женщин к 1000 мужчин. Около 440 000 человек живёт в трущобах. Большинство жителей города — гуджарати. Около 7 % населения составляют мусульмане.

В 2010 году журнал Форбс признал Ахмадабад самым быстрорастущим городом Индии и третьим в мире после китайских городов Ченду и Чунцин. Согласно данным Национального бюро уголовной статистики за 2003 год Ахмадабад являлся городом с наименьшим уровнем преступности среди 35 городов Индии с населением более 1 миллиона человек. В декабре 2011 года маркетинговое бюро IMRB объявило Ахмадабад лучшим городом для жизни среди других мегаполисов Индии.

Транспорт

Международный аэропорт имени Сардара Валлаббхай Патела расположен примерно в 15 км от центра города и в 8 км от железнодорожного вокзала. Это самый загруженный аэропорт Гуджарата и восьмой самый загруженный в стране. Осуществляет как местные рейсы в большинство крупных городов страны, так и международные рейсы в Дубай, Маскат, Сингапур и др. города.

Ахмадабад находится в западной зоне Индийских железных дорог, город соединён железными дорогами со всеми крупными городами севера страны. Национальный хайвэй № 8 соединяет город с Дели и с Бомбеем. Хайвэй № 8С соединяет его в Гантхинагаром; экспрессвэй № 1 соединяет Ахмадабад с Вадодарой (94 км).

Экономика

Валовой внутренний продукт Ахмадабада в 2014 году оценивался в размере 64 млрд долларов. По данным Резервного банка Индии в июне 2012 году город занимал седьмое место по финансовым показателям. В XIX веке лёгкая промышленность Ахмадабада получила значительные инвестиции, в результате чего 30 мая 1861 года была основана первая в индии текстильная фабрика, вслед за которой появились и другие предприятия этой отрасли. К 1905 году в городе насчитывалось 33 текстильных фабрики. Во время Первой мировой войны лёгкая промышленность получила дополнительный импульс развития благодаря движению Махатмы Ганди, направленному на популяризацию товаров, созданных в пределах Индии.

Ахмадабад является крупнейшим в Индии поставщиком хлопчатобумажной ткани и одним из крупнейших экспортёров драгоценных камней и ювелирной продукции. Важную роль в экономике также играет автомобильная промышленность: в городе действует завод Tata Motors, планируют открыть производства компании Ford и Suzuki, к строительству завода приступила компания Peugeot.

Ахмадабадская биржа, расположенная в районе Амбавади, является второй старейшей биржей Индии. Две крупнейшие индийские фармацевтические компании: Zydus Cadila и Torrent Pharmaceuticals — также расположены в городе. Здесь находятся главные офисы группы Nirma, занимающейся производством моющих средств и химических компонентов, и Adani Group, международной торговой и девелоперской компании. Активно развивается индустрия информационных технологий: по данным исследования NASSCOM 2002 года Ахмадабад занимал пятое место среди девяти крупнейших IT-центров.

Достопримечательности

• Мечеть Сиди-Башир
• Сабармати Ашрам

Ссылки

• Ахмедабад // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ахмадабад // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• Ахмадабад // Словарь современных географических названий / Рус. геогр. о-во. Моск. центр; Под общ. ред. акад. В. М. Котлякова. Институт географии РАН. — Екатеринбург: У-Фактория, 2006.

Отрывок, характеризующий Ахмадабад

У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.