Ахмед Джевад-паша
| Кабаагачлизаде Ахмед Джевад-паша Kabaağaçlızade Ahmed Cevat Paşa<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| сентябрь 1891 — июнь 1895 | |||
| Предшественник: | Мехмед Камиль-паша | ||
| Преемник: | Кючюк Мехмед Саид-паша | ||
| Вероисповедание: | Ислам | ||
| Рождение: | 1850 Сирия | ||
| Смерть: | 10 августа 1900 Дамаск | ||
Кабаагачлизаде Ахмед Джевад-паша (тур. Kabaağaçlızade Ahmed Cevat Paşa, 1851 Стамбул — 10 августа 1900 Дамаск) — генерал, государственный деятель и великий визирь Османской империи.
Биография
Ахмед Джеват Паша родился в 1851 году в Стамбуле. В 1869 году Ахмед Джевад Паша получил военное образование и приступает к военной службе.
Участвует в военных действиях на Балканах. Во время Русско-Турецкой войны 1877-1878 годов Джевад-паша был начальником штаба войск, расположенных в Шумле, которая была укреплена под его руководством. После военных действий ему поручили следить за исполнением решений Берлинского трактата (1878 года).
В 1884 году Джевад-паша был назначен турецким уполномоченным в Черногории, где пробыл четыре с половиной года и сильно содействовал улучшению отношений обоих государств.
По возвращении в Стамбул Ахмед Джевад Паша назначается одним из членов инспекционной военной комиссии. Джевад-паша был адъютантом султана Абдул-Азиза.
В 1889 году, когда начались беспорядки на острове Крит, Джевад-паша был назначен туда временным губернатором и восстановил спокойствие.
В 40 лет ему присваивают звание маршала Османской империи. Произведённый в 1890 году в муширы, он в сентябре 1891 года, после падения Камиля-паши, назначен великим визирем. В июне 1895 года его сменил на данном посту Кючюк Мехмед Саид-паша. В 1897 году Ахмед Джевад-пашу снова отправляют на Крит, где снова возобновляются беспорядки. В ноябре 1898 года Джевад-паша был назначен губернатором Дамаска.
Во время поездки Вильгельма II по Сирии и Палестине Ахмеду Джеваду Паше поручается сопровождать императора, в это же время он назначается командующим 5 — й армии, штаб которой находился в Дамаске. При нахождении в Дамаске там же скончался 10 августа 1900 года.
После себя Ахмед Джевад Паша оставляет произведения, состоящие из 10 — ти томов под названием «Военная история» (тур. Tarih-i Askeri). В своём произведении он описывает военные организации и формирования, а также подробно описывает войны и сражения до 1826 года. Там же описывается оружие, которым пользовалась османская армия в те времена и одежда военных. Ахмед Джевад Паша передал в дар свою личную библиотеку, состоящую из пяти тысяч книг Стамбульскому музею археологии.
Написал историю турецкого войска «Etat militaire ottoman depuis la fondation de l'Empire jusqu'a nos jours», выпущенную в 1882 году.
Напишите отзыв о статье "Ахмед Джевад-паша"
Литература
- Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000020508/view#page=655 Джевад-паша, новый великий визирь Порты Оттоманской] // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1891. — Т. 46, № 1182. — С. 197—198.
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Отрывок, характеризующий Ахмед Джевад-паша
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
