Ахмед Джемаль-паша
| Ахмед Джемаль-паша | |
| осман. احمد جمال, тур. Ahmet Cemal Paşa | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Звание | |
| Командовал |
Губернатор Багдада |
| Сражения/войны |
Первая Балканская война |
Ахмед Джемаль-паша (осман. احمد جمال, тур. Ahmet Cemal Paşa; 6 мая 1872, Митилена, остров Лесбос, Османская империя — 21 июля 1922, Тифлис, Грузия) — османский военный и политический деятель, полномочный военный и гражданский администратор Сирии (1915—1917); известный деятель движения младотурок. Военный преступник[1], участвовавший в массовых убийствах армян и арабов.
Содержание
Биография
Ахмед Джемаль родился 6 мая 1872 года в Митилене на острове Лесбос (ныне Греция) в семье военного фармацевта Мехмет Несип-бея. Окончил высшее военное училище Кулели в 1890, затем Стамбульскую военную академию (тур. Mektebi Harbiyeyi Şahane) в 1893 году. Первоначально служил в 1 департаменте военного министерства (тур. Seraskerlik Erkanı Harbiye), затем в департаменте сооружения военных укреплений Кирккилисе при 2-й армии. В 1896 году причислен ко 2-му армейскому корпусу. Через два года он стал начальником штаба Дивизии новобранцев в Салониках.
Между тем, он стал членом «Комитета единства и прогресса» (тур. İttihat ve Terakki Cemiyeti) — тайной политической организации, стремившейся свергнуть султана Абдул-Гамида. В 1905 году Джемаль стал майором и был назначен инспектором Румелийской железной дороги. В 1906 он вступил в Османское общество свободы, стал влиятельным деятелем «Комитета единства и прогресса». В 1907 году назначен членом военного совета 3-го армейского корпуса. Здесь он познакомился и сотрудничал с Али Фетхи Окьяром и Мустафой Кемалем. В 1908—1918 годах Джемаль был одним из наиболее влиятельных администраторов Османской империи.
Балканские войны и переворот 1913 года
В 1911 году Джемаль был назначен губернатором Багдада. Он, однако, почти сразу ушёл в отставку, чтобы принять участие в Балканской войне. В октябре 1912 года ему присвоено звание полковника. В конце 1-й балканской войны он играл важную роль в пропагандистской кампании против переговоров с европейскими странами, которую развернули «младотурки». Он пытался решить проблемы, возникшие в Стамбуле после переворота 1913 года (англ.). Джемаль сыграл значительную роль во Второй балканской войне, а после переворота, совершённого 23 января 1913 года, он стал начальником гарнизона Стамбула и был назначен министром общественных работ. В 1914 году он стал министром морского флота.
Первая мировая война
Когда Европа разделилась на два блока, Джемаль, в отличие от других младотурецких лидеров, был сторонником союза с Францией. Он отправился во Францию для переговоров о союзе, которые потерпели неудачу, и был вынужден присоединиться к прогерманским лидерам младотурок Энвер-паше и Талаат-паше. Втроём они взяли под контроль правительство Османской империи в 1913 году, установив «режим трёх пашей», который продолжался вплоть до поражения страны в Первой мировой войне. Джемаль был одним из архитекторов внешней и внутренней политики Османской империи.
После вступления Османской империи в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии Энвер-паша назначил Джемаль-пашу командующим армией, воевавшей против англичан в Египте, однако в качестве военачальника Джемаль потерпел неудачу, как ранее сам Энвер.
Сирийская кампания
В мае 1915 года Джемаль-паша был назначен полномочным военным и гражданским администратором Сирии. Принятый специально по этому поводу закон давал ему широкие полномочия. Все декреты правительства в Стамбуле, касающиеся Сирии, должны были быть одобрены им лично. Однако развёрнутые им наступления в направлении Суэцкого канала провалились. Эти неудачи, а также совпавшие с ними во времени стихийные бедствия и экономические неурядицы настроили местное население против османской администрации и вызвали Арабскую революцию под предводительством шерифа Хусейна и его сыновей.
В конце 1915 года Джемаль-паша начал секретные переговоры с Антантой о выходе Турции из войны, однако переговоры провалились, поскольку стороны не пришли к согласию о будущих границах Османской империи.[2]
По приказу Джемаля были заняты французские консульства в Бейруте и Дамаске, где были обнаружены секретные документы о связях французов с арабскими повстанцами. Именно в действиях повстанцев Джемаль видел основную причину своих неудач.
Джемаль получил среди арабов прозвище «Ас-Саффах», «кровавый мясник», поскольку по его приказу 6 мая 1916 года в Дамаске и Бейруте соответственно было повешено немало ливанских и сирийских шиитов и маронитов по обвинению в измене.[3]
В конце 1917 года Джемаль управлял Сирией из Дамаска как почти независимый правитель этого региона Османской империи. После поражений османской 4-й армии в этом регионе от англичан он оставил свою должность и вернулся в Стамбул.
III парламент
На последнем съезде партии «Комитет единства и прогресса», проведенном в 1917 году, Джемаль был избран в правление партии.
После поражения Османской империи в октябре 1918 года и отставки кабинета Талаат-паши 2 ноября 1918 года Джемаль бежал, вместе с несколькими другими лидерами «Комитета», в Германию, затем в Швейцарию.
Осуждение и смерть
5 июля 1919 года военный трибунал в Константинополе заочно приговорил Джемаля (наряду с другими членами «триумвирата» — Талаатом и Энвером) к смертной казни через повешение за вовлечение Турции в войну и организацию массовых убийств армян[4], а также (специально) за убийства арабов. Джемаль направился в Афганистан, где в качестве военного советника участвовал в модернизации афганской армии. Позднее переехал в Тифлис, где в 1922 году был убит членами партии «Дашнакцутюн» Петросом Тер-Погосяном и Арташесом Геворгяном[5][6] в рамках операции «Немезис» по уничтожению виновников геноцида армян в 1915 году. Тело было перевезено в Эрзурум и там похоронено.
Интересный факт
Внук Ахмеда Джемаль-паши — Хасан, написал книгу «1915: Геноцид армян», в которой он описал эволюцию своей позиции, которая начиналась с отрицания геноцида, но закончилась его публичным признанием.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ахмед Джемаль-паша"
Примечания
- ↑ [www.armenian-genocide.org/Affirmation.237/current_category.50/affirmation_detail.html Вердикт («Kararname») турецкого военного трибунала, 1919] Published in the Official Gazette of Turkey (Takvimi Vekayi), no. 3604 (supplement), July 22, 1919. The transcript was translated into English by Haigazn K. Kazarian and published in the Armenian Review, Vol 24 (1971, 4), pp. 19-26.
- ↑ Fromkin, David, [books.google.com/books?id=5Vh8r6M8QQMC&printsec=frontcover&dq=%22peace+to+end+all+peace%22&ei=9BuiSMWAKYnKjgHt0bT6BA&client=firefox-a&sig=ACfU3U2RNR29JyRlWM3IQJl-S49_ZGnxGA#PPA215,M1 A Peace to End All Peace], Avon Books, 1989, p 214.
- ↑ Cleveland, William: A History of the Modern Middle East. Boulder: Westview Press, 2004. «World War I and the End of the Ottoman Order», 146—167.
- ↑ www.nv.am/2008/5fev/politika.htm
- ↑ [www.hrono.ru/biograf/bio_d/dzem_pasha_ahm.html Джемаль-паша]
- ↑ [www.yerkramas.org/publ/3-1-0-4 Операция «Немезис»]
Библиография
- [www.archive.org/details/memoriesofturkis00cemarich Memories of a Turkish statesman: 1913-1919], New York: George H. Doran Company, 1922, <www.archive.org/details/memoriesofturkis00cemarich>
Литература
- Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. — М.: АСТ, 2003. — 896 с. — 5000 экз. — ISBN 5-271-06895-1.
- Тихонов Ю.Н. [cyberleninka.ru/article/n/dzhemal-pasha-v-afganistane-i-sovetskoy-rossii-v-1921-1922-gg-novye-arhivnye-dokumenty Джемаль-паша в Афганистане и Советской России в 1921-1922 гг. Новые архивные документы] // Восточный архив. 2010, № 22
Ссылки
- [www.hrono.info/biograf/bio_d/dzem_pasha_ahm.html Биография Джемаль-паши на сайте «Хронос»]
Отрывок, характеризующий Ахмед Джемаль-паша
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
