Ахмеров, Ахмет Ибатуллович

Ахмет Ибатуллович Ахмеров
мастер-наставник
Род деятельности:	сборщик автопокрышек на Ярославском шинном заводе, рабочий корреспондент
Место рождения:	село Татарские Выселки, Ставропольский район, Куйбышевская область
Награды и премии:

Ахмет Ибатуллович Ахмеров (1920—1978) — сборщик автопокрышек на Ярославском шинном заводе, рабочий корреспондент; Герой Социалистического Труда.

Биография

Родился 15 мая 1920 года в селе Татарские Выселки Ставропольского района Куйбышевской области. В 1929—1932 годах окончил 3 класса в сельской школе. В 1933 году с семьёй переехал в Ярославль.

В 1936—1938 годах ученик штукатура в «Заводострое». Одновременно окончил 5 классов в школе рабочей молодёжи. С июля 1938 года ученик сборщика автопокрышек на Ярославском шинном заводе.

С декабря 1941 года в Красной Армии. Воевал разведчиком в составе 1-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Участвовал в освобождении Киева, Венгрии, Чехословакии, воевал в Манчжурии. Награждён орденом Красной Звезды, орденом Славы III степени, орденом Ленина, медалями «За отвагу», «За победу над Германией», «За победу над Японией». В декабре 1946 года демобилизован.

Вернулся на Ярославский шинный завод. За отличные показатели в работе один из первых на предприятии удостоился права работать с личным клеймом. Побил все заводские рекорды в своей профессии. Об Ахмерове писали все центральные газеты.

Окончил школу рабочих корреспондентов. Печатал статьи в «Правде», «Советской России», «Труде», «Северном рабочем». Автор двух брошюр — «Загадка упрямца» (1963) и «Я рабочий» (1973).

В течение трёх лет был депутатом областного совета. Входил в областной комитет контроля.

Награждён званием Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина, орденом «Знак Почёта», двумя медалями «За трудовую доблесть».

Умер в 1978 году.

27 июля 2010 года Ярославской региональной общественной организацией «Татарское культурно-просветительское общество „Мирас“» на доме № 93 по улице Свердлова, где многие годы жил Ахмеров, установлена и открыта мемориальная доска.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=19294 Ахмеров, Ахмет Ибатуллович]. Сайт «Герои Страны».

• Кокорнова О. М. [vdd-1.narod.ru/biographyvet15.html Ахмеров Ахмет Ибатулович]. I Гвардейская Воздушно-Десантная Звенигородско-Бухарестская Краснознамённая ордена Суворова дивизия
• Лежневский В. [www.sevkray.ru/news/3/20606/ Ахмеровский почерк] // Северный край. — 2010. — № 133 (27 июля): портр.

Отрывок, характеризующий Ахмеров, Ахмет Ибатуллович

– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…