Ахметов, Спартак Фатыхович

Спартак Фатыхович Ахметов
Псевдонимы:	Селям Алейкум, Александр Лейкин, С. Ахов, И. Сабко
Место рождения:	Иссык
Место смерти:	Александров, Владимирская область
Род деятельности:	прозаик, поэт, учёный, переводчик
Жанр:	повесть, рассказ, стихотворение, фантастика
Дебют:	1954
[www.lib.ru/RUFANT/AHMETOW_S Произведения на сайте Lib.ru]

Спарта́к Фаты́хович Ахме́тов (6 февраля 1938, Иссык, Казахская ССР — 19 марта 1996, Александров) — советский учёный-геолог, поэт, писатель-фантаст.

Биография

Родился в Казахстане, в селе Иссык. Отец, Фатых Гатиятович — ветеринарный врач, после Великой Отечественной войны был главным ветеринарным врачом Курдайского района Джамбульской области, мать — Зайнеп Усмановна (в девичестве Магжанова) — агротехник, работала в райкоме КПСС, сберкассе, кинофикации. Имел двух младших сестёр (одна из которых умерла во младенчестве) и братьев Ришада и Рустема. Детство провёл в селе Георгиевке.

В 1961 году окончил геологоразведочный факультет Казахского политехнического института (Алма-Ата) по специальности горный инженер-геолог, а в 1964 — аспирантуру по специальности «Минералогия, петрография и литология». Тяжело болел, год провёл в больницах и санаториях, что помешало ему стать полевым геологом.

Жил в городе Джамбул (1940—1948), Алма-Ате (1955—1965), Караганде (1965—1971), городе Александрове (с 1971). В 1965—1971 годах работал в химико-металлургическом институте АН Казахской ССР (Караганда). С 1971 года работал в Всесоюзном научно-исследовательском институте синтеза минерального сырья (ВНИИСИМС, г. Александров) Министерства геологии СССР.

Кандидат геолого-минералогических наук (1966), автор 180 научных работ, в том числе 20 изобретений. Занимался экспериментальной минералогией, выращиванием искусственных кристаллов.

Член Союза писателей СССР (1989). Награждён премией Совета Министров СССР, медалью «Ветеран труда». В 1994 году получил грант Сороса на написание научно-популярной книги о минералах «Все сокровища мира».

В юности увлекался альпинизмом, позже астрономией и шахматами. Был библиофилом, собрал большую библиотеку научной фантастики, изданной на русском языке при советской власти. Занимался распространением диссидентской и неофициальной литературы, любительских переводов фантастики. Вёл литературные кружки, много работал с детьми.

Семья

Жена — Галина Леонидовна Перехрест, сыновья:

• Михаил (р. 1961)
• Владимир (1962—2013)
• Камилл Ахметов (р. 1967) — сценарист, писатель, автор романов «Страх высоты», «Презумпция смерти» и ряда книг для пользователей персонального компьютера, журналист.

Творчество

Ещё в юности сотрудничал в сельскохозяйственном отделе газеты «Курдайский маяк», а будучи студентом — в многотиражной газете института «За инженерные кадры».

Первая публикация — стихотворение «Граница» (1954) в курдайской районной газете «Знамя Октября».

Первая научно-фантастическая публикация — рассказ «Малёк и Корсар» (с А. Янтером, журнал «Сибирь», 1977).

Большинство фантастических произведений связаны с геммологией — наукой, изучающей самоцветы. В повести «Алмаз „Шах“» (1980) уникальный исторический алмаз оказывается письмом инопланетян, в котором закодирована многоуровневая информация о технологии его получения. Герои повести «Лифт до Юпитера» (1983) выращивают необычный синий кристалл с радиоактивным элементом для экспедиции на Юпитер. В повести «День Венеры» (1982) в атмосфере Венеры загадочным образом появляются копии исторических бриллиантов. Гигантские кристаллы кварца с идеальной структурой рождаются по воле учёных в мексиканских кактусах в повести «Сигналы жизни» (1985). Героиня рассказа «Огненный клубок» (1982) увлечена созданием шаровой молнии — искусственного газокристалла. Самоцветам посвятил также многие научно-популярные статьи в журналах «Природа», «Уральский следопыт», «Химия и жизнь» и книги.

В своих фантастических рассказах также касался тем голографии («Байкальский вариант», 1978), путешествий во времени («Соискатели», 1981; «И снова в мае…», 1986; «Цугцванг», 1992; «Шок», 1984), воспитание детей ("Интернат «Баргузин», 1982; «Соискатели»), космических полётов и генной памяти («День Венеры», 1982).

Последним был в гостях у известного советского фантаста Ивана Ефремова вечером перед смертью последнего (4 октября 1972), написал интересные воспоминания о Ефремове («Броненосец с пробоиной под ватерлинией», 1986), в которых в завуалированной форме отразил возникшие разногласия последнего с братьями Стругацкими.

Был автором и ведущим цикла телепередач «Занимательная геология» (Алма-Ата, 1963—1964), цикла телепередач о фантастике (Караганда, 1970—1971), автором сценариев и постановщик телеспектаклей по произведениям А. Беляева «Голова профессора Доуэля» и «Охота на Большую Медведицу», автором двух передач о советской фантастике для французского радио (1985).

Переводил Мусу Джалиля, других татарских, казахских, узбекских, таджикских поэтов и писателей.

Произведения Ахметова переведены на английский, французский, татарский, узбекский языки.

Произведения

• Ахметов С. Ф. Алмаз «Шах». Повести и рассказы. — М.: МГ, 1982.
• Ахметов С. Ф. Информация из будущего. НФ-рассказы и повести. — Алма-Ата: Жалын, 1986.
• Ахметов С. Ф. Беседы о геммологии. — М.: МГ, 1989. — 237 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-235-00499-Х.

Ссылки

• [www.magister.msk.ru/library/extelop/authors/a/akhmetov.htm Экстелопедия фэнтези и научной фантастики. С. Ахметов]
• [fantlab.ru/autor2244 Ахметов, Спартак Фатыхович] на сайте «Лаборатория Фантастики»

Отрывок, характеризующий Ахметов, Спартак Фатыхович

– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.