Ахолия
Ахолия (греч.: от греч. а «без» и chole «желчь») — недостаточное выделение желчи и/или полное прекращение её поступления в двенадцатиперстную кишку. Ахолия является важным симптомом заболеваний жёлчных путей, таких как закупорка общего жёлчного протока. Также встречается при лихорадочных состояниях разного рода, при болезнях печени, после сильных кровотечений, при гепатите. При значительной продолжительности приводит к недостаточному усвоению пищи, беспрестанным запорам, исхуданию и истощению. Задержавшаяся в печени жёлчь часто попадает в кровь, вызывая тем самым резкое ухудшение самочувствия больного: появляются желтуха, обесцвеченные, глинистые испражнения, окрашенная жёлчью моча, кожный зуд, иногда тяжело влияет на мозг (фиксируются такие состояния как бред и, изредка, кома), происходят спорадические кровоизлияния в кожу и слизистые оболочки, иногда наблюдается также и высокая температура[1]. Важным условием лечения ахолии является устранение её причины.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ахолия"
Примечания
- ↑ Ахолия // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
</ol>
Литература
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Отрывок, характеризующий Ахолия
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
