Ачамана
А́чамана (санскр. आचमन, ācamana IAST) или а́чмана — очистительный ритуал в индуизме, в котором под чтение различных мантр человек совершает три маленьких глотка воды из правой ладони.
Хотя ачамана обычно предшествует всем ритуалам (например, пудже) и чтению Вед, есть специальные обстоятельства, которые также требуют совершения этого обряда:
- Сразу после пробуждения утром;
- После мочеиспускания и других форм экскреции;
- После чистки зубов;
- До и после принятия ванны;
- После облачения в одежду;
- До и после приёма пищи;
- До и после подношения или получения милостыни или подарка;
- После чихания, пролития слёз или крови;
- После контакта с ритуально «нечистыми» субстанциями, такими как кровь, сперма, человеческий волос, коты, мыши и так далее;
- После сексуального контакта с женщиной;
- После произнесения лжи.
Совершение ачаманы, как ритуала очищения, в данных случаях связано с верованиями, что вредные выделения накапливаются во рту, когда человек говорит или делает что-нибудь «нечистое»[1].
Совершение ритуала
Согласно «Законам Ману» ачаману нужно совершать в уединённом месте (или же стоя в чистой воде), обратившись лицом на север или восток и произнося определённые мантры. Основной момент ритуала — это споласкивание рта путём трёх маленьких глотков воды из ладони правой руки. Вода должна быть негорячая и непенистая.
Пальцы правой ладони при глотках должны быть сложены вместе, кроме большого и мизинца. Губы же при этом должны были прикасаться места у основания большого пальца, ибо эта часть считалась посвящённой Брахме. Можно также прикасаться к частям ладони, посвящённым Праджапати (основание мизинца) и богам (основания безымянного и среднего пальцев). Касание губами основания указательного пальца запрещено, так как эта часть ладони посвящена предкам[2].
После глотков два раза вытираются губы, а влажной рукой касаются глаз, ушей, ноздрей, сердца и головы[3]. Воду, если она осталась, нельзя больше использовать где-либо[4].
Напишите отзыв о статье "Ачамана"
Примечания
- ↑ Walker B. — Hindu World: An Encyclopedic Survey of Hinduism. Vol. II. — New Delhi: Munshiram Manohar Lal, 1983. — P. 259.
- ↑ Законы Ману. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. — С. 50. — ISBN 5-04-008975-9.
- ↑ Пандей Р. Б. Древнеиндийские домашние обряды (обычаи). — М.: Высшая школа, 1990. — С. 21.
- ↑ Законы Ману. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. — С. 168. — ISBN 5-04-008975-9.
Отрывок, характеризующий Ачамана
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
