Хридаянанда Госвами
Поделись знанием:
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.
От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
(перенаправлено с «Ачарьядева»)
| Хридаянанда Даса Госвами Hṛdayānanda Dāsa Gosvāmī | ||
| ||
|---|---|---|
| c 9 июля 1977 года по настоящее время | ||
| Предшественник: | Бхактиведанта Свами Прабхупада | |
| ||
| 1974 — 2010 | ||
| ||
| c 2010 года по настоящее время | ||
| ||
| c 1972 года по настоящее время | ||
| Образование: | Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе Гарвардский университет | |
| Имя при рождении: | Ховард Резник | |
| Оригинал имени при рождении: |
Howard J. Resnick | |
| Рождение: | 5 ноября 1948 (75 лет) Лос-Анджелес, США
| |
Хридаяна́нда Да́с(а) Госва́ми (Hṛdayānanda Dāsa Gosvāmī IAST, англ. Hridayananda Das Goswami, также известен как Ачарьяде́ва, Ācāryadeva IAST; имя при рождении — Хо́вард Ре́зник,[1] англ. Howard J. Resnick; род. 5 ноября 1948,[2][3] Лос-Анджелес, Калифорния) — индуистский кришнаитский религиозный деятель и проповедник, один из духовных лидеров Международного общества сознания Кришны (ИСККОН)[4][5][6][7] и один из наиболее выдающихся учеников основателя ИСККОН Бхактиведанты Свами Прабхупады,[8] гуру[9][10][11][12] (с 1977) и член Руководящего совета ИСККОН (1974—2010).[1][13][14] Хридаянанду Госвами описывают как одного из лучших кришнаитских проповедников.[15] Согласно религиоведу Ларри Шинну, он известен «своими проповедями и терпким остроумием».[16]
Биография
Родился 5 ноября 1948 года в Лос-Анджелесе в состоятельной еврейской семье. В 1967 году поступил в Калифорнийский университет в Беркли. В 1969 году познакомился с гаудия-вайшнавизмом, побывав на лекции основателя ИСККОН Бхактиведанты Свами Прабхупады. В том же году оставил учёбу и поселился в кришнаитском ашраме в Беркли, став монахом-послушником.[17][18] 8 февраля 1970 года получил от Прабхупады духовное посвящение и санскритское имя «Хридаянанда Даса». В 1972 году принял санньясу (уклад жизни в отречении) и титул «госвами».[1] В 1974 году стал членом Руководящего совета ИСККОН,[1] возглавив ИСККОН в странах Латинской Америки и во Флориде.[6][19] Под руководством Хридаянанды Госвами, ИСККОН в Бразилии и других латиноамериканских странах пережил период бурного роста, во многих крупных городах были открыты кришнаитские храмы.[19] После смерти Прабхупады в ноябре 1977 года стал одним из 11 инициирующих гуру ИСККОН.[17][20]
В начале 1980-х годов завершил перевод с санскрита и комментирование индуистского священного текста «Бхагавата-пураны» — работу, начатую ранее Прабхупадой.[8][16][21] В настоящее время работает над адаптацией в исторический роман древнеиндийского эпоса «Махабхарата».[1]
В 1992 году получил степень бакалавра по религиоведению в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. В 1996 году защитил докторскую диссертацию по санскриту и индологии в Гарвардском университете.[1] В качестве приглашённого профессора читал курсы лекций в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, Флоридском университете и Аспирантском богословском союзе в Беркли. Является автором ряда научных работ по вайшнавской философии.[1]
Библиография
- Книги на английском
- Hridayananda Dasa Goswami. Enlightenment by the Natural Path. — Los Angeles: Bhaktivedanta Book Trust, 1984. — 67 p.
- Hridayananda Dasa Goswami. The Glories of Śrī Caitanya Mahāprabhu: a compendium of Vaiṣṇava texts / Translated by Kuśakratha dāsa, edited by Śrīla Hridayananda dāsa Goswami Ācāryadeva. — New York: Bala Books, 1984. — 50 p. — ISBN 0896470180.
- Hridayananda Dasa Goswami. Our Original Position: Śrīla Prabhupāda and the Vaiṣṇava Siddhānta. — ISKCON GBC Press, 1996. — 275 p.
- Hridayananda Dasa Goswami. A Comprehensive Guide to Bhagavad-gita. — Krishna West Press, 2015. — 244 p. — ISBN 978-0-9862403-0-0.
- Статьи и главы в книгах
- Hṛdayānanda Dāsa Gosvāmī [content.iskcon.com/icj/2_2/isolation.html Isolation in Krishna Consciousness] // ISKCON Communications Journal. — 1994. — Вып. 2. — № 2. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1358-3867&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1358-3867].
- Hṛdayānanda Dāsa Gosvāmī [content.iskcon.com/icj/3_1/hdg.html State and Society in Ancient India] // ISKCON Communications Journal. — 1995. — Вып. 3. — № 1. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1358-3867&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1358-3867].
- Howard J. Resnick [www.howardjresnick.com/articles/essay_krsna_in_the_bhagavad_gita.pdf Kṛṣṇa in the Bhagavad-gītā: A Beginning Ontology from the Gauḍīya Perspective] // The Journal of Vaishnava Studies. — 1995. — Вып. 3. — № 2. — С. 5-32.
- Howard J. Resnick The Supremacy of Viṣṇu/Kṛṣṇa in the Mahābhārata // The Journal of Vaishnava Studies. — 1996. — Вып. 4. — № 3. — С. 5-21.
- Howard J. Resnick Translation of Śrīmad Bhāgavatam in the Gauḍīya Vaiṣṇava Sampradāya // Enrica Garzilli Translating, Translations, Translators: From India to the West (Harvard Oriental Series Opera Minora, Volume 1). — Harvard University, 1996. — ISBN 1888789026.
- Hṛdayānanda Dāsa Gosvāmī [content.iskcon.com/icj/7_1/71hdg.html For Whom Does Hinduism Speak?] // ISKCON Communications Journal. — 1999. — Вып. 7. — № 1. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1358-3867&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1358-3867].
- Hṛdayānanda Dāsa Gosvāmī [content.iskcon.com/icj/8_1/hdg.html The Role of the Guru in a Multi-Guru Society] // ISKCON Communications Journal. — 2000. — Вып. 8. — № 1. — С. 45-53. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1358-3867&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1358-3867].
- Howard J. Resnick Foreword // A. N. Chatterjee Sri Chaitanya and the Chaitanya movement. — New Delhi: Associate Publishing Company, 2001. — ISBN 8185211515.
- Howard Resnik Heresy and the Jiva Debate // The Hare Krishna Movement: The Post-Charismatic Fate of a Religious Transplant / Edwin Bryant and Maria Ekstrand. — New York: Columbia University Press, 2004. — С. 264-270. — ISBN 023112256X.
- Книги на португальском
- Hridayananda Dasa Goswami. O livro de soluções: apresentando uma conferencia proferida na Universidade do Chile e uma conversa com Sua Excelencia o Arcebispo Dom Hélder Câmara. — São Paulo: Bhaktivedanta Book Trust, 1981. — xii, 76 p.
- Hridayananda Dasa Goswami. Soluções 2: apresentando uma entrevista com a Manchete e um ensaio sobre o aborto. — 2a impr. — São Paulo: Bhaktivedanta Book Trust, 1982. — 50 p.
- Hridayananda Dasa Goswami. Soluções 3: Apresentando uma palestra na Faculdade de Filosofia da UFMG, uma conversa com o ex-Ministro da Educacao do Peru e um ensaio sobre conceitos nacionais / Textos traduzidos por, Visvavandya Das (Antonio Jose de Freitas), Hadai Pandita Das (Roberto do Carmo Rocha). — São Paulo: Bhaktivedanta Book Trust, 1983. — xvii, 43 p. — ISBN 8570150253.
- Hridayananda Dasa Goswami. Iluminação pelo caminho natural / Tradução e adaptação: Mahakala dasa e Angira Muni dasa; ilustrações e capa: Puspavan dasa. — São Paulo: Bhaktivedanta Book Trust, 1982. — 56 p.
- Hridayananda Dasa Goswami. Os valores da liberdade: onde o ocidente encontra o oriente. — São Paulo: Bhaktivedanta Book Trust, 1984. — 52 p. — ISBN 8570150369.
- Hridayananda Dasa Goswami. Soluções para uma prosperidade objetiva. — São Paulo: Bhaktivedanta Book Trust, 1991. — x, 52 p. — ISBN 8570150660.
- Hridayananda Dasa Goswami. Memórias de Śrīla Ācāryadeva. — São Paulo: Instituto Bhaktivedanta de Filosofia, 1996. — vi, 122 p. — 5000 экз.
- Книги на испанском
- Hridayananda Dasa Goswami. Iluminacion Por El Camino Natural. — Fondo Editorial Bhaktivedanta, 1983. — 66 p.
См. также
Напишите отзыв о статье "Хридаянанда Госвами"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Bryant Edwin. [books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC The Hare Krishna movement: the postcharismatic fate of a religious transplant]. — Columbia University Press, 2004. — P. xii. — ISBN 023112256X.
- ↑ [books.google.com/books?id=aR5DAAAAIAAJ Srimad-Bhagavatam]. — Bhaktivedanta Book Trust, 1986. — P. 275. — ISBN 0892131411.
- ↑ [books.google.com/books?id=rs48AAAAYAAJ&pg=PA50 Bibliografia brasileira, Volume 1, Issues 3-4]. — Biblioteca Nacional (Brazil), 1983. — P. 50.
- ↑ Das Rahul Peter. [www.suedasien.uni-halle.de/SAWA/IRM-GBC.pdf The Rival Positions in the IRM-GBC Controversy within ISKCON]. — Halle, 2006. — P. 4. — ISBN 3860108441.
- ↑ Galovic Jelena. [books.google.com/books?id=4DnwoMMgN_UC&pg=PA263 Los grupos místico-espirituales de la actualidad]. — Plaza y Valdes, 2002. — P. 263. — ISBN 9707221046.
- ↑ 1 2 Silas, Guerreiro (2000). «[scp.sagepub.com/cgi/content/abstract/47/2/241 L'ISKCON au Brésil: la transformation occidentale d'une religion védique et l'incorporation de ses caractéristiques culturelles à la société locale]». Social Compass 47 (2): 241–251.
- ↑ [nl.newsbank.com/nl-search/we/Archives?p_product=MH&s_site=miami&p_multi=MH&p_theme=realcities&p_action=search&p_maxdocs=200&p_topdoc=1&p_text_direct-0=0EB367546086B5C8&p_field_direct-0=document_id&p_perpage=10&p_sort=YMD_date:D&s_trackval=GooglePM Where Anything Goes] (англ.) (May 31, 1987).
- ↑ 1 2 Galovic Jelena. [books.google.com/books?id=4DnwoMMgN_UC&pg=PA179 Los grupos místico-espirituales de la actualidad]. — Plaza y Valdes, 2002. — P. 179. — ISBN 9707221046.
- ↑ Rothstein Mikael. [books.google.com/books?lr=&ei=G0jrS56APKHCzQT5h9SYCA&cd=32&id=WVN-AAAAMAAJ Belief transformations: some aspects of the relation between science and religion in Transcendental Meditation (TM) and the International Society for Krishna Consciousness (ISKCON)]. — Aarhus University Press, 1996. — P. 209. — ISBN 8772884215.
- ↑ Hubner John. Monkey on a stick: murder, madness and the Hare Krishnas. — Harcourt, 1988. — P. 142. — ISBN 0151620865.
- ↑ Shinn Larry D. [books.google.com/books?id=ZJPXAAAAMAAJ The Dark Lord: Cult Images and the Hare Krishnas in America]. — Westminster Press, 1987. — P. 56. — ISBN 0664241700.
- ↑ [nl.newsbank.com/nl-search/we/Archives?p_product=MH&s_site=miami&p_multi=MH&p_theme=realcities&p_action=search&p_maxdocs=200&p_topdoc=1&p_text_direct-0=0EB360F9C8C4178F&p_field_direct-0=document_id&p_perpage=10&p_sort=YMD_date:D&s_trackval=GooglePM Krishnas Celebrate With Fast and Feasts] (англ.) (November 1, 1984).
- ↑ Rourke, Mary. [pqasb.pqarchiver.com/latimes/access/16690307.html?dids=16690307:16690307&FMT=ABS&FMTS=ABS:FT&type=current&date=Jul+01%2C+1996&author=MARY+ROURKE&pub=Los+Angeles+Times+(pre-1997+Fulltext)&desc=A+Little+Background+on+Hare+Krishna+Movement&pqatl=google A Little Background on Hare Krishna Movement] (англ.) (July 1, 1996), стр. 2.
- ↑ Brooks Charles R. [books.google.com/books?id=5tjtDZ438h4C&pg=PA186 The Hare Krishnas in India]. — New Jersey: Princeton University Press, 1989. — P. 186. — ISBN 8120809394.
- ↑ Galovic Jelena. [books.google.com/books?id=4DnwoMMgN_UC&pg=PA180 Los grupos místico-espirituales de la actualidad]. — Plaza y Valdes, 2002. — P. 180. — ISBN 9707221046.
- ↑ 1 2 Shinn Larry D. Chapter 9: The Future of an Old Man's Vision: ISKCON in the Twenty-First Century // [books.google.com/books?hl=en&lr=&id=NHNeOx8UZJYC&oi=fnd&pg=PA128 The Future of new religious movements] / David G. Bromley, Phillip E. Hammond. — Mercer University Press, 1987. — P. 128. — ISBN 0865542384.
- ↑ 1 2 Rourke, Mary [pqasb.pqarchiver.com/latimes/access/16690316.html?dids=16690316:16690316&FMT=ABS&FMTS=ABS:FT&type=current&date=Jul+01%2C+1996&author=MARY+ROURKE&pub=Los+Angeles+Times+(pre-1997+Fulltext)&desc=Older+and+Wiser%3B+Forget+the+shaved+heads+and+the+robes.+Today's+Hare+Krishnas+focus+on+civility+and+restructuring.&pqatl=google Older and Wiser; Forget the shaved heads and the robes. Today's Hare Krishnas focus on civility and restructuring] (англ.). Los Angeles, Calif: Los Angeles Times (July 1, 1996).
- ↑ Harvey, Robin. [pqasb.pqarchiver.com/thestar/access/18682476.html?dids=18682476:18682476&FMT=ABS&FMTS=ABS:FT&type=current&date=Aug+24%2C+1996&author=By+Robin+Harvey+Toronto+Star&pub=Toronto+Star&desc=Hare+Krishnas+quietly+come+of+age+%60We+made+mistakes+in+the+past%2C+we+offended+people+and+we're+sorry'&pqatl=google Hare Krishnas quietly come of age `We made mistakes in the past, we offended people and we're sorry'] (August 24, 1996), стр. H.12.
- ↑ 1 2 Guerriero, Silas (2001). «[www.pucsp.br/rever/rv1_2001/t_guerri.htm O Movimento Hare Krishna no Brasil: uma interpretação da cultura védica na sociedade ocidental]» (pt). Revista de Estudos da Religião - REVER: 44–56. ISSN [worldcat.org/issn/1677-1222 1677-1222].
- ↑ Muster Nori Jean. [books.google.com/books?id=Dw3-xD05wnoC&pg=RA1-PA183 Betrayal of the spirit: my life behind the headlines of the Hare Krishna movement]. — University of Illinois Press, 1997. — P. 183. — ISBN 0252065662.
- ↑ Dwyer Graham. [books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&pg=PA177 The Hare Krishna movement: forty years of chant and change]. — I.B.Tauris, 2007. — P. 177. — ISBN 1845114078.
Литература
- Brooks, Charles R. (1989), [books.google.com/books?id=5tjtDZ438h4C&printsec=frontcover The Hare Krishnas in India], Princeton, NJ: Princeton University Press, ISBN 069100031X, <books.google.com/books?id=5tjtDZ438h4C&printsec=frontcover>
- Bryant, Edwin F. & Ekstrand, Maria L. (2004), [books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC The Hare Krishna Movement: The Postcharismatic Fate of a Religious Transplant], New York: Columbia University Press, ISBN 023112256X, <books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC>
- Galovic, Jelena (2002), [books.google.com/books?id=4DnwoMMgN_UC Los grupos místico-espirituales de la actualidad], México: Plaza y Valdes, ISBN 9707221046, <books.google.com/books?id=4DnwoMMgN_UC>
- Hall, Welmer (Monday, February 28, 1983), "[news.google.com/newspapers?id=T8IRAAAAIBAJ&sjid=w-kDAAAAIBAJ&pg=6837,3963475 A Spiritual Leader Preaches Philosophy In Marlboro Country']", Gainesville Sun (no. 237): 9B, <news.google.com/newspapers?id=T8IRAAAAIBAJ&sjid=w-kDAAAAIBAJ&pg=6837,3963475>
- Hopkins, Thomas J. (2007), [books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&printsec=frontcover "ISKCON's Search for Self-Identity: Reflections by a Historian of Religions"], in Graham Dwyer, Richard J. Cole, The Hare Krishna Movement: Forty Years of Chant and Change, London: I.B. Tauris, сс. 171-192, ISBN 1845114078, <books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&printsec=frontcover>
- Hubner, John & Gruson, Lindsey (1990), Monkey on a Stick: Murder, Madness and the Hare Krishnas, New York: Penguin Books, ISBN 0451401875
- Muster, Nori J. (2001), [books.google.com/books?id=Dw3-xD05wnoC Betrayal of the Spirit: My Life Behind the Headlines of the Hare Krishna Movement] (2nd ed.), Urbana, IL: University of Illinois Press, ISBN 9780252065668, <books.google.com/books?id=Dw3-xD05wnoC>
- Rothstein, Mikael (1996), [books.google.com/books?ei=Z2hHStflBKfmygT16pxl&id=WVN-AAAAMAAJ&pgis=1 Belief Transformations: Some Aspects of the Relation Between Science and Religion in Transcendental Meditation (TM) and the International Society for Krishna Consciousness (ISKCON)], Aarhus: Aarhus University Press, ISBN 8772884215, <books.google.com/books?ei=Z2hHStflBKfmygT16pxl&id=WVN-AAAAMAAJ&pgis=1>
- Rosen, Steven J. (2007), [books.google.com/books?id=SKDCHgAACAAJ Black Lotus: The Spiritual Journey of an Urban Mystic], Washington, DC: Hari-Nama Press, ISBN 1885414234, <books.google.com/books?id=SKDCHgAACAAJ>
- Shinn, Larry D. (1987), [books.google.com/books?id=ZJPXAAAAMAAJ The Dark Lord: Cult Images and the Hare Krishnas in America], Philadelphia: Westminster Press, ISBN 0664241700, <books.google.com/books?id=ZJPXAAAAMAAJ>
- Shinn, Larry D. (1987), [books.google.com/books?hl=en&lr=&id=NHNeOx8UZJYC&oi=fnd&pg=PA128 "The Future of an Old Man's Vision: ISKCON in the Twenty-First Century"], in David G. Bromley, Phillip E. Hammond, The Future of New Religious Movements, Macon, GA: Mercer University Press, сс. 123-140, ISBN 0865542384, <books.google.com/books?hl=en&lr=&id=NHNeOx8UZJYC&oi=fnd&pg=PA128>
Ссылки
- [www.acharyadeva.com/ Сайт Хридаянанды Госвами] (англ.)
- [www.howardjresnick.com/ Академический сайт Ховарда Резника] (англ.)
- [facebook.com/hridayanandadasgoswami Официальная страница Хридаянанды Госвами] в социальной сети Facebook
- [audio.iskcondesiretree.info/index.php?q=f&f=%2F02_-_ISKCON_Swamis%2FISKCON_Swamis_-_D_to_P%2FHis_Holiness_Hridayananda_das_Goswami Аудио-лекции Хридаянанды Госвами на английском] (англ.)
Отрывок, характеризующий Хридаянанда Госвами
– Что? что? – спросила Наташа.– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.
От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Категории:
- Родившиеся 5 ноября
- Родившиеся в 1948 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Лос-Анджелесе
- Деятели Международного общества сознания Кришны
- Индуистские гуру
- Персоналии:Индуизм в США
- Учёные по алфавиту
- Санскритологи США
- Индологи США
- Писатели по алфавиту
- Писатели США
- Писатели XX века
- Писатели XXI века
- Индуистские писатели
- Богословы по алфавиту
- Богословы США
- Индуистские богословы
- Проповедники США
- Переводчики по алфавиту
- Переводчики США
- Переводчики на английский язык
- Переводчики и исследователи «Бхагавата-пураны»
- Переводчики и исследователи «Махабхараты»
- Переводчики с санскрита
- Выпускники Гарвардского университета
- Доктора философии
- Индуизм в Бразилии
