Ачебе, Чинуа

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ачебе»)
Перейти к: навигация, поиск
Чинуа Ачебе
англ. Chinua Achebe
Имя при рождении:

Альберт Чинуалумогу Ачебе

Дата рождения:

16 ноября 1930(1930-11-16)

Место рождения:

Огиди, Нигерия

Дата смерти:

21 марта 2013(2013-03-21) (82 года)

Место смерти:

Бостон, США[1]

Гражданство:

Нигерия Нигерия

Род деятельности:

прозаик, поэт, критик

Годы творчества:

1958—2013

Премии:

Международная Букеровская премия (2007)

Чину́а Аче́бе (англ. Chinua Achebe, полное имя Альберт Чинуалумогу Ачебе (англ. Albert Chinụalụmọgụ Achebe); 16 ноября 1930 года — 21 марта 2013 года) — нигерийский прозаик, поэт и литературный критик. Известен прежде всего своим первым романом «Things Fall Apart» (в русском переводе «Распад» или «И пришло разрушение»), который был опубликован в 1958 году. Этот роман на сегодняшний день является самой читаемой и переводимой книгой современного африканского писателя[2]. За него писатель в 2007 году получил Международную Букеровскую премию[2]. В романе описан приход европейцев на африканскую землю и его разрушительные последствия.





Биография

Родился в деревне Огиди, в восточной Нигерии, в семье школьного учителя из народности игбо. Его родители были новообращёнными протестантами. Кроме Чинуа в семье было ещё четверо детей. Он получил английское образование, но также воспитывался и на традициях игбо. Рассказывание историй было неотъемлемой частью жизни игбо. Мама и сестра будущего писателя рассказывали много историй, которые он с удовольствием слушал.

С 1936 г. учился в центральной школе Сент-Филипп. В этой школе он проявил себя, как старательный и разумный ученик. Посещал также воскресную школу. В возрасте двенадцати лет переехал в соседнюю деревню, где преподавал его старший брат. В 1944 году успешно сдал экзамены и две престижные школы боролись за то, чтобы он учился именно у них.

Изучал в Ибаданском университете сначала медицину, а затем теологию, английский язык и историю. В университете вошёл в группу молодых писателей, куда входили Воле Шойинка, Элечи Амади, Джон Пеппер Кларк-Бекедеремо, Кристофер Окигбо. Будучи студентом, Ачебе отказался от своего английского имени Альберт и отныне стал подписываться только африканским именем Чинуа.

После окончания университета преподавал в нём английский язык и литературу. Будучи учителем, он требовал от учеников, чтобы они много читали и были оригинальны в своих работах.

Работал на национальном нигерийском радио. Во время работы в Лагосе у него появилось желание написать роман на английском языке. Эта идея была очень революционной для того времени, так как таких романов африканских писателей тогда почти не существовало, за исключением «Пальмового Пьянаря» Амоса Тутуолы. Ачебе написал роман «И пришло разрушение» (1959). Он много раз редактировал и улучшал этот роман. Потом рукопись романа была послана в лондонскую компанию. Но, не получив ответа за несколько месяцев, он попросил начальницу разведать, как состоят дела с романом. После её вмешательства дело начало продвигаться. Издательский дом «Хейнманн» напечатал 2000 экземпляров романа. После его публикации он имел колоссальный успех. Книга сразу же стала известна за пределами страны. Она была переведена на 45 языков и разошлась тиражом в восемь миллионов экземпляров. Сегодня она является обязательной для изучения во многих школах мира.

В 1961 г. женился на Кристи Чинве Околи, которая родила ему четверо детей.

В 1962 г. в Уганде посетил конференцию африканских писателей, пишущих на английском языке. Среди многих вопросов, один был о том, что можно считать африканской литературой. На этой встрече писателю было предложено прочитать роман студента Джеймса Нгуги, который позднее стал известным под именем Нгуги Ва Тхионго. Роман назывался «Не плачь, дитя» и именно Чинуа Ачебе помог его опубликовать.

Во время гражданской войны в Нигерии (1967—1970) был дипломатом непризнанной республики Биафра.

После разгрома Биафры Ачебе бежал с семьёй в Великобританию. Затем он вернулся в Нигерию на два года, потом уехал в США, где преподавал в Университете Массачусетса и Университете Коннектикута, а в 1976 году снова вернулся в Нигерию, где стал профессором английского языка в Лагосском университете. Покинул университет в 1982 году, а в 1983 году был избран вице-председателем левой Партии национального спасения.

В 1987 году получил Нигирийскую национальную премию — наивысшую награду за интеллектуальные достижения. В том же году его роман «Anthills of the Savannah» стал одним из претендентов на Букеровскую премию.

В 1990 г. после автокатастрофы Ачебе был парализован ниже пояса. После длительного лечения в Великобритании он переселился в США, где и жил до самой смерти[3]. Преподавал 15 лет в Бардовском университете, недалеко от Нью-Йорка. Иностранный почётный член Американской академии наук и искусств (2002)[4]. С 2009 года преподавал африканистику в Брауновском университете в штате Род-Айленд.

Умер 22 марта 2013 года в Бостоне.

Творчество

Романы Чинуа Ачебе написаны именно для африканских читателей, но после их перевода на больше чем 50[5] языков, они обрели мирового читателя.

Его всегда интересовали мировые религии и традиционная африканская культура, а свою литературную деятельность он начал с университета. Ачебе писал свои романы на английском, и считал правильным использования его для африканской литературы. Его стиль тесно связан с народным устным творчеством. Он соединяет своё повествование с народными легендами и пословицами.

Его активность в политике отобразилась и на его творчестве. Большинство его романов рассказывают о политических и социальных проблемах его страны.

Ачебе не нравился подход к изображении Африки британскими писателями, такими, как Джозеф Конрад, поскольку их описания африканцев были часто неверными и, иногда, даже унизительными.

Первый и самый известный роман Ачебе «И пришло разрушение» (1959) повествует о племенном воине, который не может адаптироваться к новому обществу в условиях колонизаторского режима.

Следующие романы писателя «No Longer At Ease» (1960) и «Стрела бога» (1964) также повествуют о прошлом страны. Роман «No Longer At Ease» он посвятил своей будущей жене. Он повествует о служащем, который втянут в коррупцию в Лагосе. Главный герой, Оби, является внуком Оконкво, главного героя романа «И пришло разрушение». Но роман уже повествует о временах, когда Нигерия была накануне обретения независимости, а главный герой оказался в конфликтной ситуации между ожиданиями семьи, племени и общества в целом. Одним словом, писатель в своем втором романе описывает жизнь в современной ему Нигерии.

Роман «Стрела бога» исследует все ту же тему влияния христианства на культуру Африки. История рассказывает о жреце Эзеулу, племени Улу. Шокированный британской интервенцией, он приказывает сыну узнать секрет чужаков. Идея романа базируется на реальной истории. Ачебе изучал много документов и артефактов прежде чем написать этот роман. Как и предыдущие романы, роман «Стрела бога» принёс автору успех.

Романы «Человек из народа» (1966) и «Anthills of the Savannah» (1987) рассказывают о политических проблемах страны. «Человек из народа» это чёрная сатира, действие которой разворачивается в условном африканском государстве, только что получившем независимость. Главный герой романа, Одили Самалу, противостоит коррумпированному министру культуры. В феврале 1972 года Ачебе выпустил сборник рассказов «Девушки на войне».

Роман «Anthills of the Savanna» рассказывает историю троих друзей детства из Западной Африки и негативный эффект жажды власти. Этот роман был ещё одним способом раскрыть глаза на реальную Африку. Он также опубликовал много рассказов, детской литературы и сборники эссе.

Стиль и темы

Стиль писателя связан с устной традицией народности игбо. В свои произведения он вплетает народные сказки, описывает ценности общества и их устного творчества. Например, легенда о сотворении земли и неба, базируется на взаимосвязи мужского и женского начала. Другой особенностью творчества Ачебе является использование пословиц, что показывает ценность сельских традиций народа. Хотя для автора народная мудрость не исчерпывается только пословицами.

Ачебе часто включает народные песни и описание танцев. Например, в одном из романов главный герой встречает женщину, которая поет «Песню сердца». При этом, автор подает, как английскую, так и версию на языке игбо. В романе «И пришло разрушение» писатель рассказывает о церемониальных песнях и танцах народа.

В романах Ачебе существует множество тем. В раннем творчестве очень много описаний культуры Игбо. Ведущей темой творчества писателя есть столкновения между традицией и современностью. В романе «И пришло разрушение» рассказывается о влиянии христианства, что потрясло село, в котором начались внутренние разногласия.

Гендерные роли, как и концепции общества также ассоциируются с творчеством Ачебе. Автор описывает патриархальное общество, где мужчина имеет по несколько жен, а женщин часто избивают. Больше того, в романе «И пришло разрушение» герой пытается отделить даже «женские» помыслы у себя в голове. Женские помыслы ассоциируются с боязнью и тунеядством. Но все же рассказывается про баланс мужского и женского начала.

Произведения

  • Things Fall Apart, 1958
  • No Longer at Ease, 1960
  • The Sacrificial Egg and Other Stories, 1962
  • Arrow of God, 1964
  • A Man of the People, 1966
  • Chike and the River, 1966
  • Beware, Soul-Brother, and Other Poems, 1971 (литературная премия Британского содружества, 1972)
  • How the Leopard Got His Claws, 1972
  • Girls at War, 1973
  • Christmas at Biafra, and Other Poems, 1973
  • Morning Yet on Creation Day, 1975
  • The Flute, 1975
  • The Drum, 1978
  • Don’t Let Him Die: An Anthology of Memorial Poems for Christofer Okigbo (составитель), 1978
  • Aka Weta: An Anthology of Igbo Poetry (составитель), 1982
  • The Trouble With Nigeria, 1984
  • African Short Stories, 1984
  • Anthills of the Savannah, 1988
  • Hopes and Impediments, 1988
  • Home & Exile, 2000
  • Education of a British protected Child, 2009

Публикации на русском языке

  • И пришло разрушение / Ч. Ачебе. - М.: Художественная литература, 1964.
  • Стрела Бога. Человек из народа / Ч. Ачебе. - М.: Прогресс, 1979.
  • Стрела Бога / Ч. Ачебе. - СПб.: Амфора, 2007.
  • И пришло разрушение / Ч. Ачебе. - М.: Книговек, 2013. - 576 с. (в книге помещены романы "И пришло разрушение", "Покоя больше нет" и "Стрела Бога").

Напишите отзыв о статье "Ачебе, Чинуа"

Литература

  • Вольпе М. Два портрета на фоне Африки. Чинуа Ачебе. Нгуги Ва Тхионго. М.: Зебра, 2003
  • Naydenova N., Camara S. Littérature africaine et identité: un hommage à Chinua Achebe. Paris, Editions L’Harmattan, 2013.
  • www.gradesaver.com › Authors
  • www.biography.com › People

Примечания

  1. [www.kommersant.ru/doc/2153404 Kommersant.ru: «Умер Чинуа Ачебе»]
  2. 1 2 [www.newafrica.ru/anonses/070610/nig.htm Человек из африканского народа]
  3. Jonathan Kandell. [www.nytimes.com/2013/03/23/world/africa/chinua-achebe-nigerian-writer-dies-at-82.html?hp&_r=0&gwh=AB1156C7404B9A96DAFAFB0DB4434ADC Chinua Achebe, African Literary Titan, Dies at 82]. The New York Times (22 March 2013). Проверено 22 марта 2013. [www.webcitation.org/6FJP0hxGz Архивировано из первоисточника 22 марта 2013].
  4. www.amacad.org/publications/BookofMembers/ChapterA.pdf
  5. [tvkultura.ru/article/show/article_id/82501 ТВКультура: «Скончался писатель Ачебе Чинуа»]


Отрывок, характеризующий Ачебе, Чинуа

– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.