Ачесон, Дин

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ачесон Дин Гудерхэм»)
Перейти к: навигация, поиск
Дин Гудерхем Ачесон
Dean Gooderham Acheson
51-й Государственный секретарь США
21 января 1949 — 20 января 1953
Президент: Гарри Трумэн
Предшественник: Джордж Маршалл
Преемник: Джон Даллес
 
Вероисповедание: Епископальная церковь
Рождение: 11 апреля 1893(1893-04-11)
Мидлтаун, Коннектикут, США
Смерть: 12 октября 1971(1971-10-12) (78 лет)
Сенди-Спринг, Мэриленд, США
Супруга: Элис Стэнли
Дети: Дэвид Ачесон, Джейн Ачесон, Мэри Ачесон
Партия: Демократическая партия
Образование: Йельский университет, Гарвардский университет
Профессия: юрист
 
Награды:

Дин Гудерхем Ачесон[1] (англ. Dean Gooderham Acheson; 11 апреля 1893, Мидлтаун, Коннектикут — 12 октября 1971, Сенди-Спринг, Мэриленд) — американский политик, занимавший пост государственного секретаря США в администрации президента Трумэна.



Биография

Родился в Миддлтауне, штат Коннектикут. Его отец Эдвард Ачесон, священник англиканской церкви родился в Англии, затем переехал в Канаду, а позднее в США, где занял пост епископа Епископальной церкви в Коннектикуте. Ачесон учился в школе Гротон, а затем в Йельском университете (1912—1915), где вступил в общество Свиток и Ключ. Затем он учился на юридическом факультете Гарвардского университета (1915—1918). В 1919—1921 годах работал секретарём судьи Верховного суда США Луиса Брандейса.

Принадлежа к демократической партии Ачесон 12 лет работал в нью-йоркской юридической фирме Covington & Burling, где работал с международными юридическими вопросами (с 1934 года совладелец фирмы). В 1933 году Рузвельт назначил Ачесона заместителем министра финансов. В ноябре 1933 года, будучи в оппозиции к проводимой правительством Рузвельта политики инфляции доллара, Ачесон вернулся к юридической практике. В это время он был "министром иностранных дел и юстиции нефтяного короля Соединенных Штатов" [2]Джона Д.Рокфеллера-младшего.

В 1940 году Рузвельт назначил Ачесона на пост в государственном департаменте, где он определял экономическую политику. (С февраля 1941 года помощник государственного секретаря.) Ачесон спланировал американско-англо-голландское нефтяное эмбарго против Японии, лишившее Японию 95 % поставок нефти и вынудившее её начать войну. Затем Ачесон занимался поставками по ленд-лизу. Был делегатом от госдепартамента США на Бреттон-вудской конференции, положившей начало таким организациям, как Международный банк реконструкции и развития и Международный валютный фонд. В 1945 году новый президент Гарри Трумэн назначил Ачесона заместителем госсекретаря; он оставался на этой должности при трёх госсекретарях — Стеттиниусе, Бирнсе и Маршалле. Ачесон сыграл важную роль в составлении плана экономической помощи Европе, впоследствии ставшей известной как План Маршалла.

В 1949 году Ачесон был назначен государственным секретарем. Он был одним из создателей НАТО. После победы коммунистов в гражданской войне в Китае Ачесон стал мишенью организованной критики. Сенатор Джозеф Маккарти и его сторонники утверждали, что возглавляемый Ачесоном госдепартамент полон коммунистов и шпионов. В ходе развернувшейся холодной войны госсекретарь США систематически подвергался нападкам со стороны стран социалистического лагеря; характерная внешность Ачесона (косматые брови, усы под крупным носом) сделала его одним из самых узнаваемых персонажей многочисленных политических карикатур в советской печати (Кукрыниксов, Б. Ефимова и др.).

В 1952 году покинул государственную службу и вернулся к юридической практике, но продолжал оставаться влиятельной фигурой в Вашингтоне. Впоследствии он был неофициальным советником Кеннеди и Джонсона. Во время кубинского кризиса президент Кеннеди отправил Ачесона во Францию к Де Голлю, чтобы сообщить ему о готовящейся блокаде Кубы и добиться поддержки с его стороны. Ачесон примирился с Ричардом Никсоном, критиковавшим его в годы маккартизма, и также был его неофициальным советником, когда Никсон стал президентом.

Член Американской академии наук и искусств (1955)[3]. В 1964 году был награждён Президентской медалью Свободы.

Напишите отзыв о статье "Ачесон, Дин"

Примечания

  1. [bigenc.ru/text/1843146 Ачесон] / В. Л. Мальков // Анкилоз — Банка. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2005. — С. 589. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 2). — ISBN 5-85270-330-3.</span>
  2. [lib.ru/PRIKL/SHPANOW/zagovor1.txt Ник. Шпанов. "Заговорщики".] М. 1951
  3. www.amacad.org/publications/BookofMembers/ChapterA.pdf
  4. </ol>

Книги Ачесона

  • Демократ о своей партии (1956)
  • Power and Diplomacy (1958)
  • Morning and Noon (1965),
  • Present at the creation (1969)
  • The Korean War (1971).
  • This vast external realm (1973)
  • Sketches from life of men I have known (1974)
  • Among friends (1980) - собрание писем, подготовленное сыном Дина Ачесона Дэвидом
Предшественник:
Джордж Маршалл
Государственный секретарь США
21 января 194920 января 1953
Преемник:
Джон Даллес

Отрывок, характеризующий Ачесон, Дин

Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.